правда или действие?

Часть 8.

  Лучи осеннего солнца майским медом растекались по сонным, осоловелым мордашкам подростков. Несмотря на то, что ребята опустошили два ящика соджу на восьмерых (У Ким Тэхена имеются запасы повсюду. Чтоб вы знали.), атмосфера в палате стояла какая-то безмятежная, тихая... даже семейная, что-ли. Юнги отстановил свой взгляд на Сохен, мирно лежавшей на больничной койке. Несмотря на ранение, пила она не хуже других, но по прежнему оставалась трезвой, как, впрочем, и остальные обитатели палаты (может, сказывается юношеский максимализм?). В ее волосах играли солнечные лучи, а улыбка была ярче полуденного солнца. Юнги казалось, что его ослепит этой красотой, но он все еще отказывался надевать солнечные очки. Тэхен тихо дремал, опустив голову на плечо ни капельки не возражавшей Бао. Хосок философским взглядом пялился на соджу, оставшееся на дне бутылки и думал: пить или не пить? Чимину же алкоголь помог лучше обезболивающего — тупая боль, пульсирующая в сломанной руке, значительно притупилась. Чонгук с задумчивой сонливостью наблюдал за Юнги. Хен не отрывала взгляда от Сохи, даже не боясь запалиться. Неужели, он наконец-то забыл Лис? А в голове Джинхо крутятся тысячи вопросов: что будет, когда этот месяц закончится? Она вернется обратно, в старую школу, и они с парнями больше не будут общаться? Просто... Джин так привыкла к Хорсу, Тэ, Гуку и Чимину, они стали для нее частью... семьи? Сейчас, когда они все лежат в больничной палате, кто где упал, Хо кажется, что они знакомы уже многие годы. Что каждые выходные они собираются вместе, с соджу и закусками, и разговаривают, делятся переживаниями за неделю, смеются, и им так хорошо. Но, еще две недели, и девушка вернутся в свою старую школу, и Чхве Джин навсегда умрет для них, а его место займет Джинхо, о которой парни, к сожалению, даже не подозревают.

— Давно мы так не сидели... — тихо говорит Чонгук, осоловелыми взглядом сверля пустоту, отворачиваясь к окну.
Все парни, находящиеся в палате, переглядываются и медленно кивают. У них была какая-то тайна, о которой Сохен, Бао и Джинхо не догадывались. По щеке Хосока пробежала крохотная слеза, он запрокинул голову к потолку, чтобы никто не увидел.
— Только ее нет, — у недавно смеющегося Чимина было тихое, грустное лицо.
Ухмыльнувшись, Юнги тоже запрокинул голову
« Как ты там, Лисенок? » — задал немой вопрос брюнет, отчего на душе стало чертовски тоскливо.
— Навести ее, хен, — голос Тэхена звучал непривычно хрипло и надорвано. Девушки переглядывались, но не понимали, что сейчас происходит, но отчего и им стало ужасно грустно.
— Я... я не могу, — мрачно качнул головой Мин, отворачиваясь от друзей. Прошло три года, но он не на минуту не мог забыть о Лис. Он видел ее везде — во снах, в случайных прохожих, в каплях весеннего дождя, в россыпи солнечных лучей и... в Сохен. Они похожи. Чертовски. Не цветом волос, формой губ или фигурой. А нежной, мимолетной улыбкой, звонком, как рассыпавшиеся на кафеле бусинки, смехе и глазами, родными и понимающими.
— Ты не виноват, Юнги, — Чонгук отвернулся от окна и посмотрел на друга. — Никто не виноват.
— Не мели чепухи, Гук, был бы я рядом, она осталась бы в живых, — Юнги еле сдерживал слезы, так и рвущиеся наружу.
Хосок встал с пола и подошел к Мину. Секунда. Две. Четыре. Хосок вложил всю свою силу в этот удар. Юнги покачнулся, схватившись за живот. Ему не больно, просто неожиданно.
— Не смей, — прорычал Хосок, схватив парня за плечи. — Не смей винить себя в ее смерти!
— Хорс дело говорит, — грустно улыбнувшись, Тэхен крепче сжал бутылку. — Лис не желала тебе, чтобы ты страдал. Хотя, признаться, раньше ты был той еще мразью. И если уж пошло на то, то виноваты мы все. Просто отпусти ее, хен. Станет легче.
— Что здесь творится? — уже протрезвевшая Бао, тихо обратилась к Джинхо. Та непонимающе пожала плечами.
— Ладно, по домам, ребят, — выдавил из себя Чимин, с трудом вставая с больничной койки.
— А ты то куда? — удивленно вскинул брови Чонгук, бросая взгляд на покалеченного друга.
Тот махнул рукой.
— Ненавижу больницы, — скривился красноволосый, потирая переносицу. — Тем более, я же как-то дрался со сломанной рукой. Джин-хен поговорит с кем надо, и меня отпустят.
— Ну ладно, — кивнул Хосок, нащупав в кармане ветровки телефон, на экране которого высветилось — 19:30. — Бывай, Сохи, — мягко улыбнулся паренек, подмигивая Сохен. На душе все еще скребли кошки, но он пытался держаться. — Когда тебя выпишут, сходим все вместе на каток?
— Ой, я даже кататься не умею... — неловко бормочет Чжан, чувствуя, как щеки начинают краснеть.
— Ничего-о, Юнги-хен с радостью тебя научит, — фыркнул паренек, за что в очередной раз получил весомый такой толчок под ребра. — Больно же!
— Вали уже, — устало закатил глаза Мин, подталкивая Чона к двери, на что тот начал возмущаться, ибо: « Почему я не могу пообщаться со столь прекрасной дамой?! Это несправедливо, хе~н! ».
— Пока, Сохен, — к ней подошел Чимин, и потрепал по темным волосам. А у Сохен на душе стало, от чего-то, чертовски тепло и уютно. Этот день, по праву, она могла назвать одним из лучших дней в своей жизни. Так легко и уютно ей было, разве что, только с онни.
— Покеда, белка, — шатаясь, к ней подошел Тэхен, одаривая своей фирменной улыбочкой, и щелкая в кончик носа.
— Эй, почему белка? — возмущенно шикнула девушка, не найдя связи между ней и этим маленьким, рыжим зверьком. — Белки рыжие, а не черные.
— Ну... — почесал затылок парень, придумывая, что ответить. — Ты просто похожа на белку, все! Пока! — быстро выпалил он, скрываясь за дверью палаты. Сохен и Юнги одновременно фыркнули, переглянулись и, тут же, отчего-то пристыженно отвернулись.
К ней подошел Чонгук, на губах мягкая улыбка, а в глазах волнение. Для этого парня общение с девушками всегда было проблемой, он даже с сестрой то первое время разговаривал, заикаясь, а тут потенциальная самка.
— Н-ну... увидимся? — промямлил он, глядя куда-то в сторону, пытаясь не смотреть на Чжан.
— Ага, — хихикнула Сохи, заметив волнение брюнета.
Спустя пару минут, дверь захлопнулась и в палате остались двое. Сохен и Юнги. Парень неуверенно прошел к кровати девушки, присаживаясь на краешек, и глядя в темно-карие глаза.
— Не вини себя в его смерти, — тихо говорит Юнги, прищурив глаза. — Я знаю, какого это жить с вечным грузом вины. И я не хочу, чтобы ты стала такой же, как я, — он неуверенно приближается, от горячего дыхания парня по коже Сохен разбегаются армии мурашек, а в области сердца так горячо-горячо, что на мгновения перестаешь дышать. Но когда до губ Чжан оставались считанные миллиметры, парень дернулся и отстранился. Не так все должно быть. Не так!
Бросив короткое « увидимся », он выбегает из палаты и на ватных ногах двигается по коридору. Сохен осталась одна. Наедине со страхами и переживаниями, накопившимися за день.