Здание больницы мы покинули в полном молчании. Чунмён все еще переваривал услышанное от врача, а я просто напросто не могла и двух слов связать в обществе мужчины, после произошедшего в кабинете инцидента.
Места, которых касались руки Чунмёна, все еще горели, а внизу живота все томно тянуло.
Мое поведение не было нормальным. Буквально каждая частичка организма стонала по физическому контакту с Чунмёном. Еще никогда я не чувствовала себя настолько похотливо.
– Чорон, – рука Чунмёна коснулась моего плеча, и я вздрогнула, так как оно ошпарило чувствительную кожу даже через блузку.
Может, у меня температура опять повысилась? Или это таблетки во всем виноваты, которые мне выписали от отравления?
– А?
– Я не буду сегодня ночевать дома. Если хочешь, можешь остаться у себя, но только не занимайся переездом. Когда освобожусь от дел, все организую сам.
О чем говорил мужчина, я не понимала. Все внимание было сосредоточено на его великолепных губах, немного покрасневших после наших поцелуев. Он все говорил, говорил, а я представляла, как будут чувствоваться его губы на моем теле, когда один из сосков скроется во рту Чунмёна.
Картины наших страстных объятий и крепких поцелуев заполнили мои мысли, и когда Сухо снова меня коснулся, чтобы привлечь внимание, я чуть было не застонала в голос.
– Ты меня слушаешь? – он нахмурился, заинтересовано наблюдая за моим состоянием.
Вот черт.
– Я поняла, – пропыхтела я, сглатывая слюни.
– Тогда будем на проводе.
– Угу, – я кивнула, наблюдая, как удаляется от меня инвестор.
Его упругая задница не выходила у меня из головы еще долгое время, пока я спешила к Хе Джин домой.
Мне требовался совет подруги. С телом и разумом творилось что-то странное. Кто если не она, подскажет правильное решение?
– Мне его буквально съесть хотелось! – возмущалась я, откусывая кусочек пиццы. Хе Джин позаботилась о нашем спонтанном девичнике и заранее заказала два вида пиццы. Когда я приехала к ней домой и переоделась в удобную одежду, мы тут же принялись за еду и обсуждения.
– Не думаю, что Чунмён был бы против, – захихикала она.
– Он наверняка все понял. Видел же, как я пялилась на его губы на улице. Еще, наверное, и щеки все красные были.
– Успокойся, Чорон. Тебя можно понять. Когда ты последний раз ходила на свидание?
– Даже не спрашивай, – подруга прекрасно знала, как давно это было, и всего лишь пыталась намекнуть, что у меня развился дефицит мужского внимания.
– Тебе просто нужно с кем-то переспать. Может, сходим на выходных в караоке? – ее глаза увлеченно заискрились, а мне внезапно разонравился вкус моей пиццы. Запах сыра показался каким-то протухшим, и я поспешила отложить кусок в сторону. Идея с караоке и ночным перепихоном меня не цепляла, но, что если подруга была права?
– Но у меня же там не «чешется» – попыталась отшутиться я, все-таки не готовая броситься в омут с головой.
– Тогда продолжай мечтать о Чунмёне и страдать втихомолочку, – фыркнула девушка.
Я в итоге так и поступила. Благо инвестор был всю неделю занят, и мы совсем не виделись. Мои вещи все еще находились в его доме, но я, как могла, оттягивала потенциальную встречу, боясь реакции организма.
Ночи казались для меня адом. Если в течение дня мне удавалось избегать встреч с Сухо, то ночью он неустанно преследовал меня во снах и изводил горячими ласками.
Из-за всего этого я стала очень раздражительной и импульсивной. По утрам из-за плохого сна меня преследовали головные боли, а иногда я чувствовала неимоверную слабость.
Работа помогала отвлечься только на 8-10 часов, но когда я возвращалась домой – спасал лишь прохладный душ или ванна с пеной.
В пятницу утром в офис прислали конверт, подписанный Бен Бекхеном – тем самым фотографом и другом Чунмёна, у которого я была на вечеринке месяц назад.
Это было приглашение на выставку, которая открывалась сегодня вечером в центральной галерее. В конверте также находились два билета, но один из них все еще не был оплачен. Похоже, мужчина помнил, о моем желании оплатить свой билет самостоятельно и учел этот вариант.
Решив, что данное приглашение отклонить будет не вежливо, я захватила с собой Хе Джин и вечером направилась в галерею.
Открытие второй выставки в городе было масштабным, но не таким фееричным как первое. Возможно, Бекхен устроил презентацию только для знакомых, так как репортеры отсутствовали в залах, столпившись лишь у входа в галерею.
Все было организованно по высшему классу: гостей встречал элегантный ведущий, кратко рассказывал о тематике выставки и направлял всех подкрепиться и выпить. Можно было гулять по залам с тарелкой и бокалом и наслаждаться великолепными снимками фотографа. Чаще всего в рамках мелькали изображения городов – так сказывалась на фотографиях любовь к путешествиям фотографа. Иногда встречались портреты обыкновенных жителей стран, в которых побывал мужчина.
– Почему мои фотографии не выглядят так восхитительно? – Хе Джин надула щечки и отпила шампанского. Мы решили не брать с собой еду, чтобы не занимать руки, но в бокале игристого вина отказать себе не сумели. К тому же, у меня раскалывалась голова, и я надеялась, спиртное поможет мне расслабиться.
– Потому что в создании таких фотографий много тонкостей, – послышался позади нас незнакомый голос.
Мы удивленно обернулись, и я улыбнулась, узнавая Бекхена.
Прошел всего месяц, а этот экстравагантный фотограф уже успел изменить цвет волос. Из красных они превратились в белые с розоватым оттенком. Его внешний образ можно было описать всего несколькими словами – парень с улицы. На голове кепка, на теле – безразмерная футболка и драные джинсы, на ногах – кеды.
– Привет, – одновременно поздоровались мы друг с другом.
– Это Хе Джин. А это Бен Бекхен, – я представила мужчину и девушку друг другу.
– Приятно вас здесь видеть, – он искренне улыбнулся нам и кивнул на фото, которое мы рассматривали до его появления. – Это ночной Чикаго.
– А-а-а, – медленно протянула Хе Джин, – город гангстеров и первых «высоток».
Бекхен кивнул, скрывая в глазах удивление, вызванное фразой моей подруги.
– И не только, – добавил он. – Чикаго – родина джаза и блюза.
– Никогда не увлекалась этими направлениями в музыке, – фыркнула в ответ девушка, а фотограф задумчиво улыбнулся:
– Если ты не против, я мог бы познакомить тебя с этими жанрами.
В его тоне послышались игривые нотки, и когда Хе Джин отреагировала на них – захлопав ресницами, мне захотелось рассмеяться в голос. Эти двое, не стесняясь моего присутствия, начинали заигрывать друг с другом!
– Конечно, – согласилась подруга.
– Не выпить ли нам за это? – поспешила привлечь их внимание я, переживая, как бы эти двое не бросили меня здесь одну.
– Точно! – Хе Джин протянула свой бокал к моему и чокнулась. Руки Бекхена были пусты, но он нас поддержал слабым кивком. Казалось, спиртное в моем бокале привлекло его внимание. Под пристальным взглядом я сделала глоток, который тут же комом стал в горле. Я закашлялась, а Хе Джин поспешила мне помочь.
– Что-то не так? – прохрипела я, откашлявшись. Мой вопрос был направлен прямо в лоб Бекхена. Я была немного зла, потому что из-за него подавилась и теперь ощущала неприятное царапанье в горле.
Тот замялся, не решаясь мне ответить.
Ну не наркотики же подмешаны в шампанское были?
Или на таких выставках это нормальное явление?
– Бекхен! – грозно привлекла его внимание Хе Джин. Мой настороженный вопрос озадачил девушку, и она тоже почувствовала что-то странное в поведении фотографа.
Мужчина взглянул на меня, на Хе Джин, а потом внезапно просиял, вскидывая руку в приветственном жесте вверх.
– Сухо! – облегчение так и сквозило в голосе фотографа, отчего мы с Хе Джин еще больше напряглись. Здесь явно было что-то не так.
– Добрый вечер, – Чунмён возник прямо позади меня, и казалось, его приятный голос обласкал мою оголенную шею. По спине пробежало стадо мурашек, а в мыслях возник один из моих снов с Чунмёном в главной роли.
Мне хотелось застонать по двум причинам: во-первых, от возбуждения, во-вторых – от бессилия.
– Добрый вечер, – Хе Джин поздоровалась за нас двоих, а я решительно допила содержимое бокала. Если там есть наркотики, то они совсем кстати.
Бекхен с Чунмёном переглянулись, а я вопросительно приподняла брови. Хотите что-то сказать? Вперед! Это что еще за переглядывания?
– Мы можем поговорить? – Сухо указал куда-то себе за спину, где, наверное, находилась пустая комната.
– Я еще не все картины посмотрела, – попыталась отвязаться я, не желая оставаться с мужчиной наедине. У меня сейчас итак состояние не очень устойчивое, лучше с этим не шутить.
– Это фотографии, – тихо поправил Бекхен, смотря себе под ноги.
Хе Джин не сдержала прысканья от вида обиженного фотографа, и я тоже улыбнулась.
– Извини.
– Я тебя долго не задержу, – пообещал Сухо.
Да. Вот только и двух секунд для меня будет достаточно.
– Я... – я осмотрела зал, примечая неподалеку официанта. Возьму еще выпить, может тогда смогу сдержать свои порывы, – ладно.
Чунмён повел меня в неизвестном направлении, и мне удалось захватить по дороге еще один бокал.
Вместе мы прошли еще один зал с фотографиями, потом узкий коридор с дверьми в санузлы, и вышли к небольшой арке. Она вела в небольшую неосвещенную оранжерею.
Чунмён достал сотовый и включил на нем фонарик.
– Здесь нет освещения? – удивилась я, стараясь не отходить от мужчины, так как дальше своих рук ничего видно не было.
– Здесь выращивают цветы, которые благоухают только в ночи, – пояснил Сухо, беря меня за свободную руку и направляя к скамейке.
Задумчиво втянув носом воздух, я только самую малость смогла различить в нем аромат цветов. Может, дело не в освещении, а в том, что ночь толком и не наступила?
Мы присели, и я поспешила пригубить напиток, смачивая горло.
Я, темнота и Чунмён – дело очень опасное.
– Может, не будешь налегать, – попросил мужчина, забирая у меня бокал и ставя его на пол рядом с нашими ногами.
– Просто здесь довольно жарко, – нашлась тут же идеальная причина.
– Не сомневаюсь, – похоже, Чунмён кивнул.
Во время разговора я заставляла себя смотреть только вперед. Нечего судьбу было испытывать. Пока я не вижу красивых глаз мужчины и не чувствую его теплого дыхания на своей щеке – все в порядке.
– О чем ты хотел поговорить?
– Мне нужно, чтобы ты еще пожила со мной.
– Что? – не выдержав, я повернула голову к Сухо и тут же попала под его гипнотизирующий взгляд.
– Не могу пока рассказать тебе о своих причинах, но так нужно.
– Как-то нечестно получается. Я должна вернуться к тебе в пентхаус только из-за того, что ты попросил?
– Понимаю, что это звучит странно...
– Да это больше, чем странно! – перебила я. – Пойми, Чунмён, я больше не могу помочь тебе с ребенком. У нас не получилось, помнишь? – Сухо скривился, расстроенный моими словами. Ну лучше уж так, чем продолжать кормить себя надеждами. – Из-за того, что ты подольше подержишь меня рядом с собой, ничего не изменится. Как бы обаятелен и привлекателен ты не был, я создам между нами дистанцию. Если ты считаешь, что ЭКО не удалось из-за того, что у нас не было физического контакта, то это глупо. Процессы зачатия и в том и в том случае приводят к одному: беременности или нет. У нас вышел второй вариант.
– Я не собирался...
– Это отговорки, – снова перебила я. – Я сразу поняла, что ты решил изменить стратегию. Наверное, подметил, с каким желанием я отвечала на твои прикосновения, и воспользовался шансом. Только вот пускай мое тело и сходит по тебе с ума, я буду достойно сопротивляться! – я подскочила с места и нечаянно опрокинула ногой бокал. Шампанское зашипело по полу, но никто из нас не спешил наклоняться и поднимать стеклянный сосуд.
Спиртное и темнота придали мне смелости, ведь в любой другой день я никогда бы не призналась мужчине, что хочу его. Но Сухо не был впечатлен.
Он спокойно вздохнул, поднялся со своего места и встал напротив меня.
Обе его руки взяли меня за ладони и крепко сжали. Я напряглась, ожидая его реплики.
– Ты можешь сколько угодно сопротивляться мне, Чорон. Но одного уже точно не изменишь, – Чунмён чуть наклонился ко мне и смело заглянул в глаза:
– Ты беременна моим ребенком.
