stay in my heart. / PHARAOH (+18)

16. /

Внутри меня словно была дыра.
Я не помнила, что и как произошло, но в голове стоял жуткий гул, словно после большой вечеринки. Я поворочалась на кровати. Не знаю, сколько я спала (и спала ли вообще), но ощущения были отвратительными. Я чувствовала себя словно выжатый лимон, который всё продолжали тщетно давить, пытаясь собрать последние капли сока, которого в нём, к сожалению, не было.

– Тебя отвезти домой? – раздалось над ухом. Я резко поднялась с кровати. Возле меня сидела мама, на руках которой лежала книга, которую я прежде пыталась читать.

– Да, – слабо ответила я и свесила ноги на ковёр, хватаясь за голову.

– К чему это было? – с горечью в голосе спросила она, подсаживаясь ко мне. Я вопросительно на неё посмотрела, – Зачем ты вчера так напилась?

У меня будто воздух из груди выбили.

– Что? – я находилась словно в прострации. Впервые за мои девятнадцать лет я действительно не помню никаких событий минувшей ночи. Попытка вспомнить хоть что-нибудь предсказуемо увенчалась крахом и единственное, что я почувствовала, была головная боль.

– Ты правда ничего не помнишь? – вздохнула мама и обняла меня за плечи.

Она рассказала, что около трёх ночи я вышла из комнаты и направилась прямо в бар в подвале, где сама выпила треть бутылки коньяка, а когда меня застали с поличным – тут же сдалась и начала плакать. Осознание ударило меня как молния, и я внезапно вспомнила причину такого своего поведения. Я схватила телефон, молясь, чтобы там не было того, о чём я думала, чтобы фотографии Глеба с моделью оказались всего лишь ночным кошмаром или результатом страхов в моём подсознании. Но это был не так.
Помимо уже просмотренных файлов у меня светилось сообщение, отправленное в пять утра, от виновника "торжества":

"Я дома, всё хорошо. Звони, как проснёшься"

Меня окатило волной ненависти и вселенского разочарования. Я беспомощно отложила телефон в сторону, ловля на себе непонимающий взгляд мамы.

– Очень хочу домой, – безэмоционально произнесла я и уставилась в окно.

– Надеюсь, ты больше ничего с собой не сделаешь, – обеспокоено сказала мама, когда я вышла из ванной комнаты. Я апатично посмотрела на неё и начала стремительно спускаться вниз.