Doomed. With the hope of happiness ... | Larry Stylinson

Fifteen

     Мир потерял краски. Стал серым и невзрачным, потому что моя последняя надежда на счастье была растоптана подошвой дорогих отцовских ботинок. После разговора с отцом я вернулся домой, в нашу с Гарри маленькую, но уютную комнату, весь в слезах. Я ненавидел слезы, ненавидел казаться слабым, но я просто не мог выдержать еще и этого. Почему судьба так жестока со мной? Почему испытывает? Это ведь не справедливо, что всегда достается мне.
— Лу? — я помню тот голос, помню его лицо, когда Гарри увидел меня, — что случилось?
Он сел на край кровати и бережно погладил меня по волосам.
— Это конец, — прошептал я, но Гарри ничего не понял, — конец всему... Гарри... я... — но слова просто не хотели выходить из моего рта, — Ненавижу!!! — закричал я, вскакивая с кровати и подходя к окну. Слезы застилали глаза, и я начал всхлипывать, — Ненавижу эту чертову жизнь!!!
— Хэй, — Гарри обнял меня, пытаясь успокоить, — все будет хорошо. Лу, я обещаю тебе, все будет хорошо.
Я лишь покачал головой, из-за чего Гарри отстранился и бережно приподнял мой подбородок рукой, чтобы заглянуть в мои полные слез глаза.
— Луи, послушай меня...
— Нет, — перебил его я, — ты не понимаешь. Ничего больше не будет хорошо, Хаз. Это конец всему, — на этих словах мой голос снова сорвался, — Я... Я должен сделать предложение Элеонор...
И это и впрямь был конец. Я видел, как в его изумрудных, некогда искрящихся светом и радостью глазах, что-то потухло в тот момент. Я снова сломал его. Снова причинил боль. Его рука соскользнула с моей щеки и безвольно повисла вдоль тела.
— Что? — еле слышно спросил он, в надежде что это не правда, что это лишь его воображение, но это было правдой, — Я не понимаю. Ты и она... вы же не... вы же просто друзья.
— Я уже рассказывал тебе, — стирая тыльной стороной слезу, сказал я, — мой отец... Он сказал, что от меня одни проблемы... Что я должен стать тем, кем он хочет меня видеть. И... я не знаю. Он сказал, что я должен сделать это. А я... я просто не могу противиться. Он убьет меня...
И после этих слов он ушел. Просто развернулся и ушел, ни проронив ни слова. В ту ночь он вернулся поздно, и я чувствовал запах алкоголя, исходящий от него...

И вот уже на протяжении трех дней, я чувствую что что-то изменилось. Нет, он не избегал меня, не был холоден, но что-то было не так. Что-то, что не давало мне покоя. Не давало мне возможности насладиться его присутствием. Это был уже не тот Гарри, которого я так отчаянно полюбил. Он был... потерянным? Будто бы он пребывал не здесь, а парил где-то далеко в своих мыслях. От этого мне было еще более одиноко, чем когда его не было. Потому что вот он Гарри, стоит рядом со мной, но в то же время его здесь не было.
Эль звонила несколько раз, но я не знал, что сказать. Тактика игнорирования срабатывала, но относительно недолго, потому что спустя пару дней, она влетела в нашу комнату.
— Какого черта ты не отвечаешь? — завопила она, а я впервые за это время улыбнулся, потому что она всегда была такой. Всегда слишком сильно оберегала меня, — Что случилось? Что-то с Гарри? Потому что ты выглядишь паршиво.
— Он... Отец... сказал, что... я должен сделать это... — я не стал заканчивать фразу, потому что знал, что она поймет. Она всегда понимала.
— Ты ведь... говоришь не о том, о чем я думаю? Луи скажи мне, что это не то, о чем я думаю! — уже более высоким тоном повторила она.
— Он сказал, что время пришло...
— Нет! Ты в своем уме?! — закричала она, — Как ты мог согласиться на это?! Луи, черт возьми!!!
— А что мне нужно было сделать?! Ты же знаешь... я не могу перечить ему...
— Но ты должен был! Если тебе плевать на свою собственную жизнь, то подумай обо мне! О Лиаме, блять, Луи, подумай о Гарри в конце-то концов!
— Я и Гарри... Мы не... Мы просто друзья.
— Ты знаешь, что это не так. Ты тоже видишь это. Ты видишь, как он смотрит на тебя, не отрицай! — Элеонор провела рукой по лицу, делая глубокий вдох, — Лу, ты знаешь, что я понимаю тебя, но я правда не могу... Я не готова к тому, чтобы бросить все. У родителей проблемы с деньгами, Лу, и если отец узнает, что ты сделал мне предложение, а я отказалась, они возненавидят меня.
— Я боюсь, Эль... Он же и впрямь может убить меня...

— Хаз, — позвал я, как только входная дверь открылась.
С ухода Элеонор прошло уже несколько часов, но я не мог выкинуть наш разговор из головы. Одна вещь не давала мне покоя. Потому что, ведь если Гарри чувствует что-то... чувствует по-настоящему... то выполнив просьбу отца, я потеряю его, потеряю навсегда. Потому что Гарри не тот, кто хочет тайных отношений и я знаю это. Я помню, как мы обсуждали, что он хочет большой дом, собаку и как минимум двоих детей. Хочет семейные вылазки на природу... Но этого всего не будет, если я сделаю это. Даже если он чувствует что-то он никогда не пожертвует своей мечтой ради меня, а если пожертвует... Я не смогу справиться с этим, потому что это слишком эгоистично с моей стороны. Я бы не смог причинить ему столько боли.
— Нам нужно поговорить, — тихо прошептал я, когда он беззвучно прошел к кровати и стянув с себя пальто, сел рядом.
— О чем? — безэмоционально спросил он.
— Я... Ты же знаешь, что я не хочу этого делать? — тихо спросил я.
— Если бы ты действительно не хотел делать этого, ты бы не делал. — так же тихо ответил он, поднимая глаза прямо на меня.
— Я просто боюсь... И не только отца. Я боюсь потерять все. Если я не сделаю этого... у меня не останется ничего, отец уничтожит меня, если только захочет. И ты можешь назвать меня трусом, но я не вижу смысла бороться. Сейчас мне просто не для чего это делать, не для кого... — я замолчал, пытаясь собрать все мысли воедино, — Мне просто нужно что-то, Гарри, мне нужно знать что мне есть за что бороться. Поверь мне, я готов дать ему отпор, но только если у меня есть шанс, — я посмотрел ему прямо в глаза, пытаясь разобрать понял ли он то, о чем я говорю, — я готов бороться, пожертвовать чем угодно, но только ради тебя... — Гарри открыл рот в попытке что-то сказать, но я приложил указательный палец к его губам, — Не нужно, тебе не нужно говорить того, что ты еще не готов сказать, я не хочу давить на тебя. Я просто хочу знать, хочу, чтобы ты сказал, что у меня есть шанс. Просто хочу, чтобы ты сказал, что я должен дать ему отпор, чтобы ты сказал, что мне есть за что бороться...
— Тебе есть за что бороться, — тихо прошептал Гарри, а по его щеке побежала одинокая слеза.

В этот же вечер, я сел в машину и направился в сторону своего когда-то родного дома. В тот момент Гарри был со мной, держал за руку. И я чувствовал единение, которого не чувствовал между нами уже давно. И я хотел остаться в этом моменте. Хотел вечно ехать в этой уютной тишине и ощущать теплую ладонь в своей. Но... как бы я не пытался оттянуть этот момент, машина остановилась возле особняка, принадлежавшего нашей семье.
Я начал открывать дверь машины, и Гарри последовал моему примеру, но я потянул его на себя, останавливая.
— Нет, я хочу чтобы ты остался здесь, — проводя рукой по его лицу, сказал я, — когда я закончу, отец будет в ярости, а я не переживу, если ты пострадаешь.
— Но...
— Гарри, прошу... — умоляюще произнес я.
— Хорошо...
Сделав глубокий вдох, я вышел из машины, окидывая взглядом дом, который, скорее всего, вижу в последний раз. Я открыл ворота и прошел по каменной дорожке ведущей к входной двери. В голове пронесся рой воспоминаний, связанных с этим местом. Этот дом был дорог мне, но я был готов распрощаться с ним и со всеми дурацкими воспоминаниями, ради Гарри.
Войдя в дом, я направился прямиком в его кабинет, потому что это единственное место в доме, где его можно застать. По пути я встретил Кэтрин, которая испуганно уставилась на меня, когда увидела мое решительное лицо, наверное, отец сказал ей, что скоро мы с Эль поженимся, но этому не бывать. Грустно улыбнувшись женщине, я отрыл дверь...
Отец сидел за своим огромным дубовым столом и что-то усердно писал. На мгновение он оторвал свой взгляд от бумаг и посмотрел на меня, но потом дальше занялся своим делом.
— Что тебе? — грубо спросил он.
— Я не буду делать Элеонор предложение, — уверенным тоном сказал я, сразу же переходя к делу.
Отец поднял на меня свои искрящиеся яростью глаза, и встал со своего кресла, угрожающе надвигаясь на меня.
— Кажется я не спрашивал, что ты будешь делать, а что нет! — рявкнул он, — Я сказал, чтобы ты сделал это, а если я сказал, то ты обязан это сделать, — он вплотную подошел ко мне, смотря снизу вверх.
— Я не буду делать этого, — посмотрев прямо ему в глаза, выплюнул я.
— Как ты смеешь перечить мне, щенок?!
Он поднял руку и замахнулся. Звон пощечины разнесся в тишине кабинета. Щеку пронзила боль, но я не подал виду.
— Я. Не буду. Делать. Элеонор. Предложение, — ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда я говорил эти слова, потому что я знал, что мне есть за что бороться. Потому что я знал, что за дверьми этого дома меня ждет прекрасный кудрявый парень, который сказал, что у меня есть шанс, что мне есть за что бороться, и ради него я готов на все.
— Будешь, — со злостью посмотрел на меня отец.
— Я гей, ясно тебе! Гей!