Повелитель Трёх Королевств

Глава 3. Не понимают намека, избей их жестоко!

В поместье герцога стало довольно оживлённо при таком развитии событий.
Прибыл лично король Дунфан Лу со своим окружением. Хотя их было немного, всего семь или восемь человек, они включали других герцогов, а также несколько королевских чиновников. Самым удивительным было то, что король привел с собой свою больную дочь, Дунфан Джируо.
Нужно было отдать им должное, герцоги и чиновники находились на вершине актерского мастерства. У короля и герцогов лица становились всё более грустными.
Будто Цзян Чен, лежащий в гробу, был членом их семьи.
Цзян Фен был немногословен, лишь поблагодарил их за соболезнования. Если актерская игра была тем, чего они хотели, то ее они и получат.
Однако, когда благовония дошли до Джируо, этой болезненной девочки, она тихим голосом произнесла: «Старший Брат Цзян Чен, я сожалею, ведь вы попали в такую историю только из-за того, что Джируо такая бесполезная. Но не волнуйтесь, Джируо лично извинится перед вами, если существует жизнь после смерти. Когда мы будем там, вы можете ударить меня, накричать или сделать все, что захотите. Отец проводил церемонию, чтобы помолиться за меня, поэтому ваша смерть - это ошибка Джируо. Я надеюсь, небеса поймут, и будут винить лишь Джируо, ни моего отца, ни жителей королевства...»
Хотя маленькая девочка говорила в такой напряженной атмосфере, и пусть она не могла нормально дышать, но она была искренней и довольно серьезной. Эти слова заставили дворян немного стыдиться за свои действия.
Даже толстяку Сюаню было тяжело ненавидеть ее, даже учитывая, что он ненавидел членов королевской семьи Дунфан.
«Принцесса, парень уже мертв, поэтому нет смысла говорить все это. Если вы действительно чувствуете себя виноватой, то лучше выйдете за него замуж, когда будете там. Он не смог стать вашим супругом при жизни, но после смерти...! Ха! Ах да, мой брат Чен любит хорошие задницы. Что касается тела, он...»
Никто не мог заткнуть Сюаня, когда он начал говорить. Его слова сильно рассердили короля. Ты, толстяк, винишь мою дочь? Тебе так не терпится умереть?
Между тем герцоги старались контролировать выражения своих лиц. Они очень боялись того, что шут, толстяк Сюань, рассмешит их, и их улыбки покажутся на лицах не вовремя.
Цзян Чен лежал в гробу, когда услышал, что Сюань начал терять контроль над ситуацией. Он больше не мог просто лежать, как он мог себе это позволить, когда такое происходит? Он рывком сел и нахмурился: «Толстяк, ты даже умереть мне спокойно не дашь?»
За исключением его отца, все буквально остолбенели увидев Цзян Чена.
Толстяк Сюань был вне себя от радости: «Брат Чен, неужели ты симулировал свою смерть?»
«Играть трупа весьма утомительно, не хочешь сам попробовать?»
Лицо короля Дунфана Лу окаменело, когда он увидел, что Цзян Чен внезапно сел. Его приспешник немедленно заявил: «Цзян Чен, как ты посмел симулировать свою смерть! Ты ввел в заблуждение своего короля и совершил измену! Ты и твой клан должны быть немедленно казнены!»
Король никогда не испытывал недостатка в подобных подхалимах.
Цзян Чену было лень обращать на него внимание, так что он просто вылез из гроба. Он спокойно спросил короля: «Ваше Величество, Цзян Чену повезло, и он не погиб. Я только хочу спросить, вы снова собираетесь избить меня тростью или же простите мне непредумышленное преступление?»
Дунфан Лу был королём-монархом, однако даже его сердце ёкнуло, когда он встретился с пристальным взглядом Цзян Чена. У этого юноши, вставшего из гроба, была таинственная, непостижимая аура, которая заставила короля стать осторожнее.
«Хмф! Я - король этой страны! С какой стати я должен отвечать на твой нахальный вопрос? Раз тебе повезло выжить, то, так и быть, ты будешь прощен».
Дунфан Лу всей душой хотел прибить Цзян Чена на месте, но инстинкт подсказывал ему, что в данной ситуации лучше будет повести себя, как и подобает королю.
Если бы он сделал хоть одно движение в сторону Чена, то его подчиненные могли решить, что он поступает неподобающе его статусу, не говоря уже о том, что герцог Цзян безусловно бы взбунтовался.
«Ваше Величество, эта крыса притворилась мертвой, чтобы избежать ответственности. Такое предательское отношение заслуживает смертной казни! Этот герцог подает прошение, чтобы его величество строго судили его, дабы добиться справедливости».
Это опять был тот подхалим.
Однако, герцог Цзян Фен не терял времени, он подскочил и крикнул: «Что это значит, герцог Тяньшу? Его Величество сказал, что не будет далее настаивать на разрешении данного вопроса, чего вы хотите добиться своим требованием?»
Это была привычная картина в кругу 108 дворян. Ведь герцог Тяяньшу и Цзян Фен, герцог провинции Цзян Хань, были печально известными конкурентами.
Герцог Тяньшу холодно рассмеялся: «Цзян Фен, разве это не странно, что ваш сын оказался жив? Я подозреваю, что вы также были вовлечены во всё это. Я подаю прошение, чтобы Его Величество тщательно это расследовал. И если я говорю правду, то клан Цзян должен быть уничтожен».
Цзян Чен тихонько захихикал, поскольку увидел, что его отец вот-вот взорвется, и пристально посмотрел на короля Лу и его дочь Джируо.
Он небрежно сказал: «Ваше Величество, будет легко уничтожить клан Цзян, но можно ли с такой же легкостью спасти жизнь ее высочества?»
Выражение лица короля изменилось: «Что ты имеешь в виду, Цзян Чен?»
«Ничего особенного, просто, когда я находился на грани жизни и смерти, мне показалось, что я слышал божественный голос, который передал мне множество знаний, часть из них касалась болезни принцессы. Подумав о ней и её болезни, я решил продолжить жить, а также спасти принцессу. Если Ваше Величество думает, что я должен умереть, то, пожалуйста, прикажите опять избить меня до смерти!»
Цзян Чен был очень умен, и он знал, что сказать, чтобы заинтересовать кого-то. То, что он сказал, ударило точно в уязвимое место короля.
Как правитель королевства, Дунфан Лу был тираном и параноиком, однако для его отцовского сердца не было ничего дороже, чем Джируо.
Он соблазнился, услышав, что боги интересуются болезнью его дочери. Ведь обряд проводился именно ради исцеления его дочери.
Болезнь, которую не мог вылечить ни один эликсир и ни одно лекарство, была подвластна лишь богам.
«Цзян Чен ты уверен в том, что ты говоришь?» - хотя Дунфан Лу был королем, у него все еще было какое-то предчувствие в тот момент. В конце концов, это он приказал избить до смерти этого парня.
«Как бы я посмел лгать Его Величеству?»
«Хорошо! Цзян Чен, все, что ты попросишь, будет тебе предоставлено. И если ты сможешь вылечить Джируо, то все сокровища и вся власть в королевстве будет принадлежать тебе».
Теперь настала очередь Цзян Фена нервничать. Он боялся, что из-за того, что Чена избили, он решил сыграть с королем в какую-то игру. Если это так, то впереди их ждут большие проблемы.
«Чен, твои познания в медицине невелики. Многие уважаемые врачи в королевской больнице пытались вылечить ее, ты в этом уверен?»
«Успокойся, отец. Хотя я не обладаю обширными знаниями по медицине, я считаю, что здесь нет места ошибке, ведь тут присутствует божественное руководство».
«Да, да. Цзян Чен, не стесняйся говорить то, что у тебя на уме. Тебе простят, если ты будешь неправ, но ты будешь вознагражден, если сможешь помочь».
Награда? Для Цзян Чена, это было не важно. Он действительно доведет это до конца. Почесть, известность, награды - все это ведет к смерти.
В этот день, Цзян Чен решил вести себя как можно скромнее. Он понимал, что с этих пор максимальная скромность обеспечит ему безопасность, в то время как спор по поводу почестей и наград приведет к вражде с Королем, а также вызовет ревность других герцогов.
Подумав, Цзян Чен произнес: «Ваш скромный слуга - преступник, и не смеет просить почести. Ваш слуга выполнит свой долг без страха перед другими, только если Его Величество простит мои преступления».
Герцоги, дружественные к Цзян Фену, смеялись про себя, когда услышали слова Цзян Чена. Этот пацан говорил еще более складно, чем его старик.
Прощение преступлений - это то, что Король Лу мог даровать лишь, одним словом.
«Хорошо. Поскольку мы разговариваем в присутствии дворян, то сим я дарую тебе прощение твоих преступлений. С этого момента, ты снова наследник герцога Цзян Фена со всеми титулами и полагающимися привилегиями. Если кто-либо вспомнит о твоих прошлых прегрешениях, им придется иметь дело с королевской семьей».
Слова короля были довольно великодушны. Он не только простил Цзян Чена, но и запретил остальным вспоминать его преступления. Это значит, что теперь семья Цзян могла не волноваться об этом в будущем.
Цзян Чен ослепительно улыбнулся и произнес шокирующие слова: «Фактически, её Высочество не больна».
Эти слова всех потрясли.
Цзян Чен хотел умереть? Он посмел сказать, что принцесса не больна после всей той шумихи? Была бы она в таком состоянии, если бы не болела?
Король захотел врезать Цзян Чену по лицу, но благоразумие заставило его сдержаться. Он должен был позволить ему закончить, даже если не сможет больше терпеть.
«Я не ослышался? Вы действительно хотите, чтобы принцесса была больна?»
Герцог Тяньшу не мог больше сдерживаться: «Младший Цзян, ты смеешься над королем. Ты хочешь умереть?!»
Цзян Чен почесал нос и сказал: «Ваше Величество, я уже сказал, что получил божественное знание, чтобы пролить свет на болезнь принцессы. Кто-то может прогневать богов, если продолжит поднимать здесь шум».
В любых других обстоятельствах, Король Лу был бы уверен, что Цзян Чен говорит ерунду.
Однако он не мог позволить себе не верить ему сейчас. Во-первых, вопрос касался жизни его дочери, во-вторых, ребенка избили до смерти тростью, а он жив. Даже он не мог предположить, что же это, если не божественное вмешательство. Он прекрасно знал о квалификации тех, кого он посылал мучить кого-то, как можно было выжить после встречи с ними?
У Дунфана Лу не было выбора, кроме как поверить Цзян Чену, основываясь на этих двух причинах. Он серьезно сказал: «Герцог Тяньшу, вы свободны».
«Ваше Величество, эта крыса несет дикую чушь...»,- торопливо произнес герцог.
«Отставить!» - сердито сказал король.
Герцог Тяньшу покорно отступил в толпу. Несмотря на желание уничтожить семью Цзян, у него не хватило смелости столкнуться лоб в лоб с королем.
«Ваше Величество, боги сердятся. Они не будут говорить, пока человек, который перебил их, трижды не ударит себя. Но герцог Тяньшу - могущественный герцог, поэтому для него не трудно сделать это?»
«Кажется, все сводится к вопросу лояльности герцога Тяньшу королевству. Если бы это касалось меня, то я бы ударил себя 30 раз, а не каких-то жалких 3 раза».
Как только Цзян Чен договорил, дворяне за королем стали перешептываться. Некоторые считали это бредом, а остальные принимали это за правду.
Естественно, это не им нужно было бить себя. Они были просто наблюдателями, поэтому не чувствовали никакого давления. Они все уставились на герцога Тяньшу.
Люди, стоявшие около него, сознательно освободили пространство, чтобы тот оказался на переднем плане.
Внезапно герцог почувствовал дуновение холодного ветерка. Сейчас он понимал, что ни один из его сторонников не был готов поддержать его. Будто весь мир отвернулся от него.