31 декабря 2016 года. Ранний вечер.
Гороховая 2. Ресторан «Лаврентий Палыч». Санкт-Петербург.
Кофе успел безнадёжно остыть, а Жанна так и не притронулась к нему. Тонкая фарфоровая чашечка обиженной сироткой жалась к краю стола, давно смирившись со своей участью. Будучи четвёртой по счету, она не имела никаких шансов быть выпитой — Жанну мутило уже и от запаха. «Матка боска! — Жанна раздражённо покосилась на часы. — Без десяти пять! Веник в своем репертуаре!»
Время двигалось к вечеру, телефон Веника не отвечал, а его самого хотелось растерзать.
Табачное марево красило сводчатые потолки неестественно бурым, отчего ресторан делался похожим на пещеру какого-то кровожадного чудища. Негромкие, но навязчивые рулады Плевицкой, льющиеся из репродукторов, хорошего настроения не добавляли.
Спускается солнце за степи,
Вдали золотится ковыль,
Колодников звонкие цепи
Взметают дорожную пыль.
Злобно названивая Венику каждые пять минут, Жанна конечно же понимала, что это бесполезно. Мерзавец просто с вечера забыл поставить аппарат на зарядку. И действительно, барское ли это дело — брать в голову подобную чепуху?
Вновь схватившись за телефон, Жанна повертела его в руках и, удрученно вздохнув, положила на место.
«В первый раз, что ли?! Даже обижаться смешно!»
Веник всю жизнь опаздывал. Сначала — на уроки, затем — на собственные лекции. Как обстояли дела с любовными свиданиями, этого Жанна не знала, но едва ли на этот случай у него была припасена какая-то особая пунктуальность.
Динь-бом, динь-бом, —
Слышен звон кандальный.
Динь-бом, динь-бом, —
Путь сибирский дальний...
— Знатный супец! Как вы находите, Аркадий Никитич? А расстегаи?! Какие расстегаи! Таких расстегайчиков, доложу я вам, и в Москве у Гурьевых не подают!
— Да уж, Фома Фомич! А раки какие! Какие раки! Это ж просто лобстеры, а не раки!
«Лаврентий Палыч» не пустовал и в ординарные дни, а в новогодний вечер и подавно. Культовое заведение славилось превосходной кухней, умеренными ценами, но пуще всего — достоинствами публики.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Формула Распутина
Siêu nhiênШаг вперед, еще... Но вновь звенят колокольцы, лукаво усмехается в бороду Старец, и падает Митя в обледеневшую пропасть, рассыпаясь веером хрустальных брызг. Звезды кружатся перед глазами и медленно тают в чьем-то дыхании...
