Формула Распутина

Глава 24. Всего два слова

2 января 2017 года. Раннее утро.
Москва. Тверская 14. Особняк княгини Волконской.

Беседа не заладилась с самого начала. Княгиня встретила Куракина сухо и слушала без особого интереса, тем самым давая понять, что на её благосклонность едва ли стоит рассчитывать.

Стоя у припорошенного снегом окна, Волконская задумчиво смотрела вдаль, время от времени сдувая чёлку струйками густого табачного дыма. Томительные паузы заполнялись треском камина, гулом клаксонов на Тверской да размеренным постукиванием маятника настенных часов.

— Продолжайте, Анатолий Сергеевич, — княгиня наконец-то соблаговолила взглянуть на собеседника, — я вас внимательно слушаю.

Куракин поистине чудом удержался, чтобы не вспылить. Со всей очевидностью, решение ею уже принято, так зачем же бродить по кругу, сотрясая воздух одними и теми же словами?

Судорожно вцепившись в подлокотники кресла, Куракин ощутил себя будто на приёме у стоматолога, где ему вот-вот прооперируют застарелый флюс, причём без всякой анестезии.

— Но я закончил, Зинаида Николаевна.

Часы неторопливо отсчитали восемь ударов, и в кабинете вновь повисла зловещая тишь — плотоядный прищур княгини ничего хорошего не сулил.

— Что ж, это прискорбно, — голос её леденел с каждым словом, — но в таком случае мне не слишком ясны причины, по которым вы отозвали свой доклад, ибо ничего нового я не услышала.

— Но ведь...

— И мне решительно непонятно, на что были потрачены эти полтора часа? — робкую попытку возразить Волконская проигнорировала, как и весь предыдущий разговор. — Ваш институт давно превратился в непомерную обузу для казны, дорогую игрушку, от которой нет никакого прока. Результатов нет, но при этом вы имеете наглость заявляться ко мне и просить миллион рейхсмарок наличными! Возможно, вы находите это оригинальным?!

Насчёт «заявляетесь» княгиня явно преувеличивала. Около пяти Куракина разбудили телефонным звонком, а без четверти шесть за ним уже пришла машина – он даже позавтракать толком не успел. Голодный и взвинченный, сейчас Анатолий Сергеевич молился лишь об одном – чтобы этот кошмар поскорее закончился. Мечтал свернуться где-нибудь калачиком и выспаться, пусть даже в товарном вагоне на Колыму.