Стая (СИ)

Глава 25

- С Пашей чего? Рентген делали? - спросил Денис у Стаса Шаповалова, столкнувшись с ним у входа в спорткомплекс.Сам Шаурин почти весь день проторчал у Монахова и только сейчас смог вырваться, чтобы заехать в клуб и обсудить с парнями текущие дела. К концу декабря началась какая-то безумная гонка. Хотя, пожалуй, дело это обычное. Люди, по обыкновению своему, все, что можно сделать сегодня откладывают на завтра. Таков русский менталитет.- Да, трещина в ребре.- Хорошо. Хорошо, что только трещина, а не перелом. Пусть валяется у Семеныча в больнице. В эту жеребьевку он все равно не попал, а следующие бои только после Нового года. Успеет на ноги встать. Тебе он как вообще? Что сам думаешь?- Он тяжеловат.- Вот и мне так кажется. Посмотрим еще. Зайду сейчас к вам.За дверями клуба друзья разошлись. Стас отправился в спортзал, а Денис к себе.Не ожидал он, что застанет в кабинете Юлю. Конечно, такая вероятность существовала. Но за последний месяц виделись они всего несколько раз, и то мельком - дома у Монахова. Один раз разговаривали. Если можно назвать разговором его сухое "с днем рождения" и ее холодное лаконичное "большое спасибо". Цветы, белые розы, она приняла с вежливой улыбкой, на подарок даже не взглянула. Да это и не имело никакого значения.Юлькин день рождения состоялся десятью днями позже, чем его собственный. Дениса не приглашали, его присутствие было обязательным. Праздновали в ресторане, гостей собралось много, большую половину из которых Денис не знал. Уверен, что и Юля до этого момента не имела о них представления.Выбрать для нее подарок оказалось невероятно трудным делом. Что подарить девочке, у которой есть все?При мысли о чем-то безликом и ничего не значащем его мужское самолюбие бунтовало - золотое украшение жгло правое запястье. Гравировка откровенно коробила, но браслет не снимал. Хотя у самого от такой романтики челюсти сводило, и мелкие волоски дыбом становились. Это было так по-детски, так наивно и трогательно. Но так в ее стиле...Подарить же что-то значимое и дорогое - не мог. Права не имел. После долгих размышлений сошелся на золотом кулоне. Подарок не оригинальный и в том ворохе коробок и коробочек, который Юля получила от гостей, могло быть с десяток точно таких же кулонов.Больше за весь вечер они не обмолвились ни словом. Кажется, все получилось так, как он хотел, так как нужно, но в душе образовалась ледяная пустота.Дела и заботы закрутили, как в воронку: работа, покупка квартиры, ремонт...И сейчас необычным выглядело не само присутствие девочки, а то, что лежала она, вжимаясь лицом и всем телом в спинку дивана. Безусловно, слышала она, как он вошел, но не повернулась, только плечами вздрогнула, тихонько пошевелилась и снова замерла.Увидев ее, Денис неловко остановился, немного замешкавшись от нахлынувших разом чувств. Так давно не видел Юльку, что радость тут же налила теплом продрогшее с мороза тело, а тоска, спрятанная где-то очень глубоко, начала рваться наружу.Прикрыв дверь, он прошел по темно-зеленой, как сукно на бильярдном столе, дорожке, лежащей между диванами. И теперь понял, что его смущало, - ее болезненная поза. Виделись в ней принужденность, неестественность. Совсем непохоже, что девочка завалилась просто отдохнуть.- Юля?.. - позвал Денис, раздеваясь. Она, понятное дело, не отреагировала. Почему-то ждал, что в ответ на свой вопрос получит молчание. - Спят усталые игрушки. - Убрал пальто в шкаф и сел рядом с девочкой. - Юля, что случилось?Когда кожаный диван заскрипел от тяжести его тела, Юля странно дернулась, словно не хотела, чтобы Денис к ней прикасался. А он и пальцем ее не тронул. Но она повела плечом, как будто и от голоса его отмахивалась.- Я плохо себя чувствую. Мама в аптеку пошла. А я тут, - с трудом выдавила из себя. Непонятно - то ли от боли, то ли от нежелания разговаривать. - Мне ужасно плохо, - добавила, дрожа всем телом и стуча зубами.Денис сжал ее плечо, пытаясь развернуть к себе лицом, но она крепче обхватила локти, упираясь. Тогда он положил ладонь на ее лоб. Горячий. Похоже, температура. И голос у нее вибрировал от озноба.Ох, знал, как это неприятно. Будто по всему телу наждачной бумагой кто-то шоркает. И согреться невозможно. И под одеялом через несколько минут начинаешь задыхаться.- Зачем ты вообще приехала? Тебе в постели надо быть, - с укором сказал Шаурин, поддаваясь тревожным и беспокойным чувствам при виде страдающей Юли, свернувшейся на диване калачиком в тщетной попытке согреться.- У меня по дороге голова разболелась, думали, что просто укачало. Внезапно все.Денис снова сунулся в шкаф. В нем, как в волшебном ларце, можно было найти все, что душе угодно. И даже больше. Но Дениса интересовало только тонкое шерстяное одеяло.Встряхнув его, он укрыл Юлю. Едва руки снова легли ей на плечи, Юлька начала ерзать. Его прикосновение вызвало в теле волну мурашек. Но не приятных, как раньше, а колких и болезненных, из-за ужасного самочувствия. Голова раскалывалась на части, и сама Юля чувствовала себя разбитой и немощной.- Да не трогай ты меня! Не трогай. Не прикасайся. - Повозившись, она села и завернулась в одеяло, а когда подняла серо-зеленые глаза, Денис напоролся на полный обиды и горечи взгляд.Слова не замерли на языке, они застыли где-то в горле. Или ниже - в груди, поглощенные той ледяной пустотой. Он бы хотел общаться с Юлей, как раньше - безо всяких затрат нервной энергии, будто сидит на лавочке и болтает о пустяках. Но все изменилось. Тот разговор, который, казалось, должен был расставить все местам, только запутал их окончательно.Денис всерьез полагал, что, отвергнув девочку, станет свободнее, но, тем не менее, остался связан по рукам и ногам. Теперь даже больше. Потому что бросался на железные колья условностей, которые сам для себя выковал. И натыкаться на них было очень неприятно. Эти Юлькины колючие взгляды без прежней теплоты, желание отстраниться от него и откровенная неприязнь - убивали.- Я вообще не хочу здесь быть. Меня мама притащила. И разговаривать с тобой я тоже не хочу. Как ты не понимаешь?.. - Ее тон и слова перехватывали ему дыхание как удар в солнечное сплетение.- Больше, чем ты думаешь.- Нет. Уверена, что нет. Ты даже не представляешь... - оборвалась она и отвернулась. Посмотрела куда-то в сторону. В никуда. Лишь бы не на него. Рядом с Денисом ее злость и обида растворялись, как сахар в горячей воде. А нужно, чтобы ожоги на душе зажили, чтобы раны от его безжалостных слов, какими он вытравил ее радость, хоть немного зарубцевались.И снова в комнате повисла тишина. Не такая, которая объединяет людей, в которой дышишь в унисон и слышишь невысказанные мысли друг друга. А такая, в которой холодно до дрожи в теле и каждый вздох, шорох или скрип, строит невидимую стену. А слова и отрывистые предложения падают одиноко, звучно, как ледяные капли на обнаженные плечи.- Просто прими это, Юля. - Получилось резче, чем он хотел. Жестче. Юлька рывком повернула голову, вновь вскинула покрасневшие глаза. - Прими, - повторил он.Она помотала головой. Говорить не могла, не в том была состоянии, чтобы противостоять, спорить и доказывать что-то. На это не хватало ни сил, ни слов. И желания тоже не хватало. У нее болела голова. И сердце еще болело. И все внутри. Опустила голову на подтянутые к груди колени, спрятала, как страус свою в песок. Во всей ее позе - в склоненной голове, покрасневших глазах, залитом неровным болезненным румянцем лице, дрожащих ладонях, полузаплетенной косе - виделась женственность. Не та женственность, какую связывают с сексуальностью, а другая - та беззащитная женственность, которая уже стала редким явлением и не могла оставить равнодушным, которая трогала до глубины души своей правдивостью. Сейчас Юля была такой, какой он запомнил ее в первую встречу, - обиженной и испуганной. Только теперь это было его рук дело. Он ее раздавил.Выпрямившись, девушка потуже завернулась в одеяло. Что-то не очень оно согревало. Взгляд бездумно скользнул по руке Дениса и наткнулся на золотой браслет. Юля была уверена, что он избавится от него и никогда не наденет, потому обнаружила его с неким удивлением. Может, оно и на лице отразилось, удивление. Но только девочка разомкнула пересохшие губы, чтобы что-то сказать, в кабинет шумно вошла Наталья.Денис поднялся, освободив ей место около дочери. Коротко кивнув ему, она на ходу расстегнула черную норковую шубку и сбросила ее движением плеч. В глазах матери блестела тревога.- Юленька, ну как ты? Не могу понять, что такое? Может, съела что-то не то?- Нет, у меня температура, голова болит и горло начинает.- Ну что ж ты! - сетовала Наталья. - Всю осень держалась, а под Новый год свалишься с гриппом. Это все твои походы в бассейн. Сколько раз говорила, суши волосы хорошо, не выбегай с сырой головой.- Мама, - немного нервно одернула Юля.- Что "мама"! Добегалась, что простудилась, - продолжала ворчать мать, роясь в сумке, перебирая купленные в аптеке таблетки.- Может быть, Якову Семеновичу позвонить? - предложил Денис, хотя согласия не дожидался. Набрал номер и протянул Наталье трубку.- Да, конечно, - выдохнула Наталья и взяла телефон.Пока она разговаривала с врачом, который был семейным доктором не только самих Монаховых, но и всей монаховской братии, Денис налил стакан воды и поставил на столик у дивана. Чтобы больной было чем таблетки запивать.Но больше всего на свете его интересовало, что это за бредятина про бассейн? Он Юльку уже целый месяц не видел! Ни в какой бассейн она не ходила!Не сказать чтобы смело, однако Юля все же глянула на Дениса, тут же поджав губы. Если бы взглядом можно было прожечь, у нее на шерстяном одеяле уже образовались бы пропалины.На лице Шаура мелькнула какая-то мысль. Быстро мелькнула, как искра - зажглась и погасла. Юля не успела разгадать ее; а Денис сунул руки в карманы брюк, качнулся чуть вперед, словно раздумывая, потом развернулся на каблуках и вышел из кабинета.Юля сделала долгий и мучительный вдох. Кажется, все это время, пока он нависал над ней, не дышала. Тут и имя свое забудешь, не то что дышать!Наталья суетилась рядом, пытаясь облегчить страдания дочери. Но девочка не замечала ничего вокруг. У нее, так же, как у Шаурина, искрой мелькнула мысль. Мысль нужная и важная. Но растворилась она так быстро, что уловить ее не удалось. Остался только намек. Чувство, что все не так и плохо.Лихорадочный жар мешал думать здраво. Сначала нужно привести в порядок тело, а потом уже за душу браться.Юля расслабилась. Позже она обо всем подумает. Обязательно. Сложит все отрывочно - обрывочные фразы, взгляды и касания в одну картинку.Яков Семенович приехал, как только смог. Долго ждать не пришлось. После тщательного осмотра доктор расписал курс лечения. Собственно, ничего нового ее не ждало. Гриппом болела не в первый раз, потому все предписания были знакомы. Честно говоря, недельный постельный режим совсем не пугал. Раньше бы возмущалась, изнывала от тоски, так и норовя бросить пить таблетки при первых признаках отступления болезни. Сейчас же, как будто стало легче, почему-то радостнее. Не нужно искать причин для своей апатии. Болезнь все объясняла за нее. Самой, однако, виделось, что недомогание ее вызвано не вирусом гриппа, а совершенно другим, прививки от которого еще не придумали.- ...Ну и?.. - зычно спросил Шаурин, надвинувшись на Самарина. В пустом зале его резкий тон был похож на рык.- Шаур... - Самарин переступил с ноги на ногу, крутанул на пальце ключи от машины. Так и знал, что в этой ситуации все шишки на его голову полетят. Вот и настало время. Голос и взгляд Шаурина обдали его нехорошим предчувствием.- Че ты мечешься как юная разведчица? Где были?- По набережной гуляли. Иногда в кино. Да, всего пару раз-то и было.- Что? По набережной?.. Самарин, ты охренел! Какая набережная в декабре месяце? Ты в своем уме, вас там как мух хлопнуть могли! - Злость застучалась в шауринскую грудь. Но такая, которую он еще мог легко угасить. Она еще не разрывала изнутри, хотя необдуманное поведение Самарина изрядно взбесило.- Не хотела она сюда ехать. Я что мог сделать?- Доложить, Витя, доложить! А не шляться, где попало! Монах, если что, от тебя мокрого места не оставит! Мало ли, чего она хочет? Какого черта ты повелся на ее уговоры?- Понравилась... - Договорить Самарин не успел. Молниеносный удар в лицо сбил его с ног. Правильно ли поступает, Денис задуматься не успел - понял, что сделал, когда Самарин уже лежал без чувств на холодном кафеле у бассейна, - но и сожаления за содеянное не испытывал. Круто развернувшись, вышел, оставив Витю приходить в себя. На крайний случай, Семеныч парня обработает. Ему за это нехило платят.В кабинет вламываться Денис не намеревался, потому ждал, пока в коридор высунется квадратная фигура Якова Семеновича. Долго ждать не пришлось.- Моя помощь еще нужна? - тихо спросил тот, деловито поправляя шарфик.- М-мм, - как будто задумавшись, Шаурин остановил взгляд на лице мужчины. - Да. Прямо по коридору и налево. Потом снова налево.- А там что?- А там, надеюсь, ничего страшного. Думаю, нашатырем обойдетесь. Обморок. Нежные все стали, так и валятся с ног. Тренируешь их, тренируешь - ноль реакции.Семеныч безмолвно пожал плечами и пошагал в указанном направлении. Денис пригвоздил взгляд к его спине, словно следил за своей ускользающей мыслью...Юля совсем не удивилась, что домой их с матерью повез не Самарин. Напрасно она немо сверлила взглядом Дениса. Он безупречно-вежливым тоном объяснил, что Виктор занят, и за руль сядет другой человек. По дороге начало клонить в сон, девочкой овладела истома.Вопреки всем запретам матери перед сном Юлька приняла горячую ванну.Что за ерунда - не мыться во время простуды?Как раз это и хотелось сделать больше всего - смыть с себя усталость и нервную напряженность, что возникли после встречи с Денисом.Облачившись в теплую пижаму, Юля готова была юркнуть в постель, но остановилась у комода. Медленно, будто несмело, открыла верхний ящик и из самого его дальнего уголка вытащила коробочку.Она не заглядывала в нее с того вечера, как получила ее в руки. Взглянула тогда лишь мельком и убрала подальше с глаз. Теперь же, забралась в кровать и под мягким светом ночника принялась рассматривать кулон, что лежал на бархатном дне.Скрипичный ключ. Усыпанный аметистами. Почему скрипичный ключ? Задумалась, имеет ли этот подарок тайный смысл? Судя по последним событиям - нет. И лучше не искать его, этот смысл. Чтобы потом не разочаровываться. Лучше, действительно, принять все, как есть. Но так не хотелось этого делать. Все внутри протестовало и перечило. Разум тут же выдал металлические слова Дениса - холодные и острые; а сердце свой веский довод - браслет на его руке. Не снял же. Носит. Чему верить? Потому и думала, что он от браслета избавится - по себе судила. Сама бы точно это сделала. А он не снял...Ломкая сухость во рту напомнила, что нужно выпить приготовленный мамой чай и нырнуть с головой под одеяло. Юля так и сделала. Но прежде достала тонкую золотую цепочку...* * *- Ой, Вера, что будет... - восторженно вздохнула Таня, глядя на долгие и кропотливые плоды их с Верочкой трудов. - Зная Дениса... бежать нам надо отсюда, пока он не приехал. Со всех ног, Верочка, бежать. Он нам этой самодеятельности с рук не спустит.- Красота-а-а... - блаженно протянула Верка и провела ладонью по стене. - Блин! Вот это я понимаю шик!- ...и вкус, и цвет, - подхватила Таня, но с меньшим оптимизмом. - Нет, ну мне, конечно, нравится. Даже без разговоров.- Танюш, не переживай, я приму удар на себя. Уж как-нибудь найду способ утихомирить твоего братца.- Да я в тебе, собственно, не сомневалась, - ответила Таня и тут же вспомнила про браслет, который носит брат. Так и не смогла она добиться внятного ответа, кто же эта тайная дарительница и в каких Денис с ней отношениях. То, что Вера при этом не сдала своих позиций, не удивило и не покоробило.Брат ни к кому серьезно не относился, а Верочка была постоянной спутницей и часто всплывала в веренице его подруг. Но таких вещиц, как этот браслет, Таня раньше не замечала. Может, и было что-то подобное, но на себя Денис точно ничего не цеплял.- Убьет, - снова убежденно сказала Танюша, - как пить дать убьет. - Покачала головой.Девушки замолчали, глядя на стену одним общим настороженно - довольным взглядом. Эхо голосов некоторое время скакало под четырехметровым потолком. Прокатывалось и комнаты в комнату.- Квартира, конечно, шикарная, - вздохнула подруга брата.- Да.Еще бы! Квартира в "сталинском" доме площадью, на которой могло уместиться несколько средненьких "трёшек". Высоченные стены, огромные комнаты. Здесь даже дышалось по-другому. Ванная, каких в обычных квартирах не бывает. Кухня, от размеров которой дух захватывало.Почти два месяца ушло на ремонт. Не так уж и много, если учесть, что всю отделку содрали до бетона. А теперь взору предстало чистое помещение со стенами цвета слоновой кости и темным полом. Только мебели не хватало. Кроме стремянки и нескольких табуреток в квартире ничего не было.Сначала странным показалось желание брата решить все в одном тоне, но потом Таня привыкла, и ей даже понравилась такая идея. Зато она не понравилась Верочке, и та надумала добавить пикантности с помощью черно-белых фотообоев. Пока еще оставалась такая возможность. Люди, которых нанял Денис, поработали на славу. Незаконченной оставалась только кухня. Вот ее-то Таня с Верочкой и условились взять на себя.В тишине, наполненной таинственным предвкушением, прозвучал скрип замка. Хлопок двери. Слышались тяжелые шаги.В совершенно пустой квартире каждый звук был заметен. Казалось, можно услышать, как в соседней комнате на пол упал лист бумаги.- Ну, Вера... - Таня сделала дрожащий вдох.- Привет. Чего притихли? - войдя, проговорил Денис и остановился посреди кухни. - Это что за?.. - прервался, потому что вот так сходу и слов не мог подобрать.- Мы тут с Танюшкой немного поусердствовали, - радостно начала Верочка. - Как тебе?Таня стояла в сторонке, поражаясь ее смелости. Сама она не была так уверена, что Денис оценит их старания. На похвалу не рассчитывала, но последовавший после слов Верочки трехэтажный мат все же немного смутил.Шаурин шагнул вперед, с немым изумлением уставившись на одну из стен кухни. Все, что мог, он уже выразил. На этом его фантазия отказала.Со стены на него смотрела Мерлин Монро. Улыбающаяся. Задумчивая. Открыто - эротичная. Веселая. Разная.- Неожиданно, - наконец сказал он. - Девочки, а вам никто никогда не говорил, что глупости не нужно делать даже со скуки?Девочки постарались, подойдя к вопросу облагораживания его квартиры весьма творчески. Что называется, оставили свой след. Нет, "след", конечно, весьма занятный - черно - белые фотообои в виде коллажа из множества фотографий расползались из угла на стены. И обрезаны они были по контуру, имитируя обсыпавшуюся кирпичную кладку.- А ну-ка, идите сюда, дизайнерши недобитые... - воркующим голосом позвал Денис. - Сдирайте эту хрень отсюда.- Ни за что! - Вера распласталась на стене, прикрывая собой обруганный креатив.Денис осмотрелся. Не ждут ли его еще сюрпризы? Нет, все остальное согласно плану: стены оклеены под покраску и, соответственно, покрашены. В углу наблюдались вымытые инструменты и оставшиеся обрезки обоев.- О-о, - протянул он, зацепившись глазами за початую бутылку вермута. В компании с ней на подоконнике стояла тарелка с бутербродами, и лежали груши. - Милые мои, это после которой вас так прибило? Предупреждать надо, я бы тоже подготовился.- Сюрприз, - хихикнула Таня.- Ненавижу сюрпризы, - проворчал брат. - Чертова эмансипация. Вот вы бабы такие - научились носить брюки, курить сигареты, пить водку, но вам все мало. Вам надо себя во главу угла.- Ладно тебе. Красиво же. - Вера отошла издалека полюбоваться на свою работу, почувствовав, что пик опасности прошел. Таня налила вино в кружечки - бокалов в этом доме еще не было - и уселась на широкий подоконник.Ну что ж, Монро на стене в кухне это не катастрофа. Нельзя не согласиться, вышло красиво. Вздохнув, Денис взял из рук сестры чашку и отсалютовал изображению актрисы:- Ну что, Машка, с новосельем тебя! - Пригубил вино. - Не женщина, а мечта - кормить не надо, одевать не надо, встречает с улыбкой, а главное, всегда молчит. Учись, Вера.Домой вернулся поздно - задержались они с этими посиделками.Ночь уже бросила на город свое покрывало, и все вокруг стало темное, обесцвеченное. Только уличные фонари светились туманными ореолами.Если днем, чтобы выхватить главное, мысли приходилось словно просеивать через решето, то ночью они становились цепкими, тревожными. Обнаженными.Мысли, как люди, - все разные. Бывают мысли - вспышки - зажигающиеся ярко, озаряющие сознание. Или мысли - взрывы - те, которые потрясают. А бывают тихие, томительные - рожденные в подкорке.Подкорку Шаурин очень уважал. Сознанием можно управлять, в подкорке же рождались истинные знания.Хотелось курить, но он не зажигал сигарету. Боялся, что любое движение спугнет эту давно маячившую и томительную мысль.Думал о своей реакции на Самарина, которая для него с недавнего времени теперь была естественной; о разговорах с Юлей, которые вдруг стали трудными и невозможными; о том, что "правильный" путь, на поверку оказался лабиринтом.Только отринув свое убеждение о невозможности отношений с Юлей, мысль его, словно прорвав плотину, заработала четко и широко.Не знал он, не мог объяснить, какая она должна быть - любовь...Для него это непознанный ресурс, и он пока не научился с этим жить.Но у него такая... Такая, что мозг выворачивало от одной мысли, что кто-то прикоснется к его девочке. И сам испытывал такое влечение, которое контролировать становилось все труднее.Одного только с уверенностью сказать не мог: наградили его этим или наказали?