Стая (СИ)

Глава 26

1997 г.Ветер подвывал за окном, бросая колючий снег в стекло. Оттого слышался мягкий треск. Оттого хотелось натянуть теплый свитер пониже на колени...- Ночная бабочка. Пять букв. Начинается на "с".Наталья задумалась.- На "с"? точно?- Мама, "ночная бабочка" это не которая - проститутка. А просто бабочка. - Юля закусила кончик авторучки. Губы ее улыбались.- Господи... - Наталья про себя усмехнулась, иронизируя по поводу собственного нездорового воображения. Или слишком здорового - искаженного существующей реальностью.- Тогда "совка".- Подходит, - одобрила дочь и вписала буквы в клетки. Взяла чашку и, потянув носом аромат лимона, отхлебнула горячий чай. Чай был не сладкий. После многодневного употребления малинового варенья и меда, сахар Юля перестала на дух переносить. Во всяком случае, пока...Болезнь не удалось победить быстро. Почти три недели пришлось проваляться в постели. Из-за этого новогодние праздники прошли в легком тумане, без обычного азарта и волнительного ожидания.Не произвели впечатления подаренные родителями и друзьями подарки, не верилось в исполнение загаданного под бой курантов желания.Что-то внутри сломалось.- С каких лет можно начинать половую жизнь?- Что?.. - переспросила мама, не совсем понимая суть вопроса. Вернее, она его понимала, только не знала как ответить на него одним словом.Что за кроссворды такие? То проститутки мерещатся, то...- А... - На мгновение Юля вскинула глаза, потом снова опустила. - Это не вопрос из кроссворда. Это я тебя спрашиваю: как ты думаешь, в каком возрасте можно начинать заниматься сексом? - Юля поерзала, водрузив ноги на соседний стул и усевшись поудобнее. Снова ее одолела неприятная ломота в костях.Наталья стояла у раковины. Мыльная тарелка выскользнула из рук, когда до нее дошел смысл сказанного дочерью. Самое удивительное: произнесено это было таким бесцветным и обыденным тоном, словно они всей семьей каждый день только и делали, что обсуждали вопросы полового воспитания.- Хм... - мама помедлила с ответом.- Мама, если тебе неудобно говорить, давай не будем. - С прищуренным вниманием Юля уставилась в журнал, время от времени вписывая буквы в пустые клетки. - Я не буду тебя мучить. Поговорю с психологом. У нас в школе хороший психолог. Регулярно нам мозги промывает о контрацепции и прочих вещах.- Нет, конечно, давай поговорим. Ты уже взрослая и... Все-таки откуда такой вопрос? Вы?.. - фраза оборвалась, потому что Наталья не нашла в себе силы закончить ее.- Что "мы"? - Юля прокашлялась. Не от смущения или волнения; дыхание все же иногда перехватывало. Кашель так до конца и не отпустил. Потому, дабы не расклеиться снова, Юля ходила в длинной вязаной кофте, больше похожей на платье. Это для нее бабуля потрудилась, зная о пристрастии внучки к таким вещам. И пусть от привычного веселого настроения осталось только далекое эхо, снова коротать дни в постели, глотая таблетки, не хотелось.- Вы с Денисом?..- Между нами ничего нет, мы с ним уже все решили. Так что ты можешь больше не переживать по этому поводу, - сухо сказала Юля, не поднимая глаз.- Позволь спросить, что же вы решили? - осторожно продолжила расспросы Наталья. Давно чувствовала, что с дочерью что-то не так, и материнское сердце ее не подвело. Юля стала немного замкнутой, неразговорчивой, словно ее что-то мучило. Такие безмолвные проявления тревожили Наталью еще больше, чем если бы Юлька разрыдалась у нее на груди. Известно, как глубоко Юля умела прятать свои переживания. Иногда до нее невозможно было достучаться. Однако, это вовсе не означало, что давалось Юльке все с легкостью.Тем труднее, что дочь вообще не любила показывать свои слабости. Никто не учил ее этому. Наоборот, всю жизнь Наталья добивалась установлению между ними доверительных отношений. Наверное, поэтому столь откровенный и внезапный вопрос немного смутил.Свои мысли Юлька вывалила ей как снег на голову.Хотя, чего удивляться снегу в январе...- Что нам не стоит встречаться, - бесстрастно договорила Юля, чувствуя, как внутри все снова сковывает от боли, казалось, уже пережитой.- Он прямо так тебе и сказал?- Он сказал не так, но смысл тот же. - Девочка не отрывала глаз от журнала с кроссвордами, отвечая спокойно и четко. Даже немного резковато.- Может быть, оно и к лучшему, Юля. Ты так загорелась, что я, честно говоря, боялась... мне показалось, что ты слишком серьезно стала к нему относиться. И как будто все уже распланировала. - Наталья вздохнула свободно и, правда, почувствовав большое облегчение оттого, что эти отношения закончились, так и не начавшись. Странное дело, она начинала уважать Шаурина только за то, что он не ввязался в эту любовь. Хотя должно быть наоборот. - А нужно понимать, - продолжила она мягким тоном, - он старше. И... у него есть определенные потребности... раз уж мы подошли к такой теме.- Может, и распланировала!.. И замуж за него выйти, и детей. Почему вы думаете, что все это игрушки? Почему сразу нужно кричать, что ничего серьезного в этом нет и быть не может? Ну и что, что он старше! Не на двадцать же лет! И уж, поверь, его потребности бы никак не пострадали. - Этот всплеск угас так же быстро, как и загорелся. Юля резко замолчала, уткнувшись в страницу журнала. Сжала губы в тонкую ниточку. Румянец залил щеки неровными пятнами.Считала, что уже перетерпела состояние полнейшей беспомощности. Но стоило заговорить о своих недавних переживаниях, и она снова почувствовала себя так, словно ее бросили одну, ночью, в незнакомом месте. Как хочешь, так и выбирайся. А Юля очень хотела выбраться. Всеми силами старалась избавиться от этого разъедающего изнутри ощущения. Наверное, и сама до этого момента не представляла, насколько сильна ее привязанность к Денису. Если соотнести ее с той болью, которую она испытала, и до сих пор испытывала, то она, привязанность, огромна.У Натальи даже дыхание перехватило от глубины эмоций, которые мучили дочь. Особенно задела последняя фраза. Она посмотрела на нее с нескрываемой тревогой.- Пусть и дальше спит со своими шлюхами, - объяснила дочь. - А наша разница в возрасте проблема только до моих восемнадцати лет. Когда я стану совершеннолетней, вы мне ничего не запретите.- Юля!.. - одернула мать, поражаясь озлобленности, с которой она выражалась. Озлобленности и цинизму.Наталья налила себе чай и села рядом с дочерью. Юля уже не разгадывала слова. Сидела, распрямившись и постукивая кончиком авторучки о поверхность стола.- Что? Я всего лишь называю вещи своими именами. Для меня все они - шлюшки. И никто мне не запретит думать и говорить по-другому. - Юлька не смутилась. Видимо, перелом в ней оказался мощнее, очень сильно повлияв на ее взгляды. Еще недавно, обсуждая такую щекотливую тему, она бы покраснела до корней волос, запуталась в ощущениях. Но сейчас ей было все равно. Не было неловкости перед матерью, не ощущала она неудобства. Говорила со взрослым равнодушием, с обыденным спокойствием.Ей было просто все равно...- Ах, вот откуда ноги растут... у твоего вопроса, - вздохнула мать, размешивая сахар в чае.- Разве плохо, что я хочу узнать твое мнение по этому поводу? - Юлька скрестила руки на груди. Почему-то внезапно стало холодно. Дрожь пробежала по ногам.- Что ты, милая моя, так и должно быть. Надо было тебя Дашей назвать - ты настоящий подарок для родителей. Просто, - мама улыбнулась доброй улыбкой, - я не могу привыкнуть, что ты выросла. Ты всегда будешь для меня маленькой девочкой. Единственное, что могу сказать: первый раз должен быть точно по любви. Не из-за любопытства или стремления повзрослеть, доказать кому-то что-то - только по любви. Когда ты этого захочешь душой, а не телом. Когда будешь готова.- Мама, за это ты можешь не переживать, я в крайности бросаться не собираюсь. Количество мозгов не только возрастом измеряется. Я же не совсем идиотка.- Ты меня этим очень успокоила, - засмеялась Наталья. - Хорошо сказала: "не совсем"...- Может я, конечно, чего-то и не догоняю в "силу отсутствия жизненного опыта", как вы любите говорить. Но уж кое-что понимаю. Вам с папой спасибо, мне мои глупости могут дорого обойтись. Кстати, мамуль, меня один мальчик на свидание приглашает.- Да? Что за мальчик?От Натальи не укрылось, что как только разговор зашел на другую тему, Юля расслабилась.- Школу заканчивает в этом году. Местный сердцеед. Настойчивый такой.- А ты?- А я не хочу. Он еще до Нового года на уши мне приседал. И вот снова начал свое "ля - ля".- Ну, может быть, согласиться тебе, пообщаться с ним, посмотреть, что он за человек, а?- Зачем? Мне разговаривать с ним скучно, он меня раздражает. Нет, Славик очень умный - он как ходячая энциклопедия. Девочки от него пищат.- Тебе виднее, конечно. Он симпатичный?Юля задумалась.- Да, думаю, да. Темноволосый. А брюнеты нынче в моде, - ухмыльнулась.- А глаза?- Что?- Глаза, какого у него цвета?- Светлые. Или темные? Или... Не знаю я, не помню, не присматривалась.- А у Дениса?- Серые. А когда злиться - темнеют. С холода - совсем светлые, почти бесцветные. Интересно, правда?Мама продолжила спрашивать:- Высокий?- Кто? Славик - да. Высокий. С моим ростом недорослики ко мне не подходят.- Раньше из-за своего роста ты комплексовала.- Было дело. Сейчас уже нет.- А часы Славик носит?Юля подняла на маму недоуменный взгляд.- Наверное, - пожала плечами.- А Денис?- Что это за блиц-опрос? Носит он часы. На левой руке.- Все понятно. Я просто сравниваю их двоих. Вот ты говоришь, что со Славиком тебе скучно. А с Денисом вы о чем разговариваете? С ним тебе не скучно?- Не скучно. О всяком, мама, разговариваем, о разном. Это выходит само собой. - "Вернее, выходило" - поправила себя в мыслях. Теперь любые с ним разговоры давались ей с огромным трудом. Возможно, позже, она сможет реагировать на Дениса спокойно, но пока - нет. - А со Славой я словно анкету заполняю. Вопрос - ответ.- Ну, тогда и не нужно через силу. Хотя, бывают случаи, вроде человек поначалу дико раздражает, а потом ничего - налаживается контакт.- Не хочу я никаких контактов, - не уступала Юля.- Зря. Опыт, знаешь ли, на голову тебе не свалится, пока ты дома сидишь кроссворды разгадываешь. Чтобы научиться понимать людей, надо общаться.- В этом ты, наверное, права. Ладно, подумаю.Мама права, и Юля это понимала. Сидя дома едва ли можно разогнать депрессию. Нужно по возможности отвлекаться, общаться с друзьями, найти себе какое-нибудь интересное увлечение.Наталья потягивала чай. Смотрела на Юльку и не знала, что сказать. Обычно слова находились всегда. Но сегодня она не знала, как поддержать дочь. Все советы казались пустыми и ненужными. И почему-то - неправильными. Если бы Юля плакала... Но она снова сидела, уткнувшись в журнал, пробегая по строчкам сухими глазами. Сидела, говоря всем своим видом, что в помощи она не нуждается. Ее лицо снова приобрело бледность, немного болезненную, да и губы стали бесцветными. Здоровье можно поправить витаминами, но вот как помочь в лечении душевных ран - вопрос.- Мам, когда мы к бабуле поедем?- Как отец решит свои дела и освободится. На днях думаю.- Здорово, я так соскучилась по ней. Он мог бы просто отправить нас туда, я бы с удовольствием побыла там на каникулах.- Он тоже хочет с матерью повидаться. Как приедем, видно будет.- Наташ, сделай нам чайку.Когда отец вошел, Юля не подняла головы, подставляя в строчку очередное слово.- Юра звонил. - Наталья кивнула и поставила чайник.- Да, я знаю. Он искал меня. Сейчас перезвоню.Внутри у Юльки екнуло. Отчего и почему - сказать не могла. Но что-то заставило ее оторваться от своего увлекательного занятия - какие-то смутные ощущения на правах интуиции. И сразу озноб сменился жаром - в дверях стоял Денис. Вот кого - кого, а Шаурина она никак не ожидала увидеть. Когда отец вышел позвонить, Денис поздоровался и положил на край стола папку, что держал зажатой подмышкой.- Юляш, ты будешь? - спросила Наталья.- Нет, мамочка, спасибо. Сыта по горло, - на последнем язвительном слове Юля бросила уничтожающий взгляд на Дениса, сгребла журнал с авторучкой и вышла.- Вот оно как, - сказал он, когда Юля скрылась с глаз.Наталья в ответ только протяжно и громко вздохнула. Потом, памятуя о Юлькиных словах, взглянула ему в глаза.Ты смотри!.. Точно, они у него прямо стальные стали с мороза, блестящие. Все, как дочь говорила.Ясно, что Юля в любовь окунулась с головой.Так быстро и просто это не пройдет, даже если сейчас она чувствует себя разбитой. Никого она вокруг себя не видит, никого не замечает. Ее мальчик на свидание приглашает, а она даже не помнит, какого цвета у него глаза...* * *Высоко над затихшим городом стояла луна. Холодная и безжизненная.Затренькал дверной звонок. Денис натянул футболку, которую некоторое время держал в руке, и нехотя отошел от окна. Нехотя, потому что теплый душ вогнал его в легкий расслабленный транс - шевелиться было трудно.Как и ожидал, за дверью стоял Вадим.- Увлекательно, - засмеялся Денис, увидев большой глобус. - Заваливай.- А как по-другому. В самый раз для твоей блудной души. - Друг ответил улыбкой и прошел внутрь, втаскивая подарок.Огромная прихожая встретила теплом и запахом присущим только новым еще не обжитым помещениям. Его можно назвать пустым.Но разве бывает пустой запах? Как видно, бывает...В простенках между дверями ярко горели светильники. Посреди комнаты бежала светлая ворсистая дорожка. Шкафы из темного дерева высились как исполины, подпирая потолок.Оторвав презент от пола, Денис поразился его весу:- А чего он тяжеленный такой?- Я ж говорю - для души. Зри в корень. - Вадим убрал куртку в гардероб и потер продрогшие ладони. Откинул верхнюю часть шара. Все оказалось не так просто, внутри был бар, уже заполненный спиртным.- Вот это да! Другое дело, - одобрил Денис. - Давай по рюмашке тогда, что ли.- Что ли, лучше по две... - кивнул Вадим, следуя за другом на кухню. Далеко "глобус" убирать не стали. Пристроили тут же у круглого обеденного стола.- Случилось чего? - спросил Денис.Вадим хотел ответить, но сбился с мысли, уставившись на декорированную стену.- А-а... - протянул Шаурин. - Ты еще не видел этого рукоблудства?- Нет. Эффектно, конечно. Это ты сам придумал?- Боже, сохрани, - Денис приложил руку к сердцу.- А чего она не голая?- Не обижай Машку, она девушка приличная. Мы с ней уже сдружились. Чего не голая, надо спросить у тех, кто ее сюда определил.- Не думал, что все у тебя так плохо, что пора на стенку баб лепить.- Я и сам не думал, а вот теперь задаюсь вопросом.- Ладно, доставай колбасу - закусь за тобой. Я пойду руки помою и осмотрюсь на местности. А то в прошлый раз я видел только бетонные стены.Пока друг бродил по комнатам, Денис вытащил из холодильника все съестное.- Что я могу сказать, красиво жить не запретишь, - развел руками Вадим, когда вернулся. - Я надеюсь, мы не новогодние салаты доедать будем? - ухмыльнулся Бардин, глянув на "скатерть - самобранку" организованную за несколько минут.- Нет, считай, тебе повезло. Танюха приходила. Так что сегодня будет все прилично с салатиками и мясом "по-французски". Ладно, оставим лирику, чего случилось? Рассказывай.- Что рассказывать? - Бардин бухнулся на стул и ткнул пальцем в "глобус": - Если что, я за отечественного производителя.- Понял - не дурак, был бы дурак - не понял. - Денис занял свое место за столом и свернул крышку на бутылке "Столичной". - Что-то должно было произойти, чтобы ты оторвал свою задницу от дивана и примчался ко мне среди ночи.- Давно не виделись.- Допустим.- Я человека убил.То ли подумать Денису нужно было после услышанного, то ли еду прожевать, но некоторое время он молчал. А когда заговорил голос его остался таким же ровным и спокойным, как и прежде:- Давай определимся: ты убил человека или преступника?- А есть разница?- Для меня нет, а для тебя есть. Убил при задержании?- Да.- Отписался?- Да.- В чем проблема? - равнодушно пожал плечами.Настала очередь Вадима помолчать. Не мог он внятно объяснить свое состояние. Возможно, не хотел. Сложно было признаться, что с того момента боялся оружие в руки брать и появилась в нем самом какая-то незнакомая неуверенность, мешающая работать. И просто жить - мешающая.- Снится? - спросил Денис.В этом коротком слове прозвучало понимание. Хотя было оно едва уловимо, как холодок, веющий от окна в морозную стужу.- Да.- Когда следующий раз приснится, расскажи ему анекдот, - мрачно пошутил Шаур, кидая на Вадима пронзительный взгляд.- Ты когда-нибудь стрелял в человека?Денис потянул время, с удовлетворением отметив, что в светлых глазах друга, еще недавно безжизненно блеклых, блеснули искры.Эмоции - это хорошо. Именно они сейчас ему и нужны.Заданный секунду назад вопрос завис где-то вверху, накаливая воздух напряжением, как гроза наливает чернотой тучу.- Давай перефразируем, - нарушил тягостное молчание Шаурин. - Хочешь спросить, убивал ли? Потому что можно стрелять, но не убить. Можно даже не ранить. Можно и по пустым бутылкам стрелять... - После этих слов Денис потянулся к бутылке, разлил водку и после выпитой стопки сказал: - Только первый снится, следующие не будут. А потом и первый перестанет. И будешь, ты, Вадя, спать мертвым сном. Каламбур какой, да? - рассмеялся резким немного неестественным смехом.Этот смех неприятно резанул Вадима. Свою рюмку он так и держал в руке, не в силах разжать напряженные челюсти, чтобы влить в себя водку.- А ты, как видно, в этом толк знаешь, - ответил он с надтреснутым сарказмом и, словно вспомнив, что нужно выпить, глотнул алкоголь. Сквозь его мрачную иронию стала прорываться злоба, озаряя мозг яркой вспышкой и удачно заменяющая чувство безысходности.- А есть еще один вариант: придут они как-нибудь к тебе все вместе, - криво усмехнулся Шаурин. - Да не смотри на меня так. Удивлен?- Не знаю почему, но нет - не удивлен, - опустив взгляд в тарелку и взявшись за вилку, сказал Вадим. К горлу подкатил нервный ком, и он никак не мог его сглотнуть. Даже водка не могла протолкнуть его дальше. Губы сжимались крепче, а лицо каменело.- Есть такие страницы в жизни, о которых не рассказывают ни друзьям, ни родителям. И ни в личном деле, ни в военном билете их тоже нет, - тихо сказал Денис без смешка и иронии.- Ты говорил, что на войне не был. - Вадим поднял голубые глаза, обмякая губами. Что скрывать, после этих слов напряжение немного спало. Нарисованные в уме версии отпали.- А я и не был. - Тон Дениса сменился - стал жестче, но в разговоре появилась душевность, которой раньше не было. - Точечные операции - это не война. Прилетели - бац-бац... и улетели. Но мне хватило. Выбирайся из этого дерьма, Вадим. В жизни нет прописных истин. Они никому не нужны, люди их боятся. Я и сам их не люблю, потому что они мешают гибко мыслить. Нам с детства внушают, что нет ничего ценнее человеческой жизни, а потом когда мы вырастаем... - Денис замолчал, но оба знали, какие слова заполнили бы эту паузу, - ...всему находится объяснение.- Я все понимаю. Но это почему-то от меня не зависит. Оно все ясно, но на душе как-то... дерьмово, - прозвучало, будто со скрипом.- Дерьмово, потому что ты - нормальный. И это только от тебя зависит. Никакой мозгоправ не поможет. Никто. Никто, кроме тебя самого. Выбирайся, Вадим. Выбирайся сам. Мне сложно тебе что-то объяснить. Я бы хотел. Но мне сложно. Знаешь, что значит чувствовать себя палачом? Даже если палачом тебя заставляет быть Родина... Не знаешь. И, слава богу. Поэтому просто сказать: "Брось, не бери в голову!.." я не могу. Это будет неправда. Бери в голову, включай мозги, но только не до такой степени, чтобы докатиться до военного синдрома.Когда Вадим зашел этим вечером в квартиру, на первый взгляд ничего не выдавало его нервного взвинченного состояния. Только по каким-то несущественным мелким проявлениям Шаурин заметил, что что-то не так. Очень хорошо знал своего друга. Потому и чувствовал его, наверное, как себя. И понимал прекрасно. Понимал даже больше, чем мог сказать. Хотя и всего сказать не мог. Расстрелять человека из пистолета это совсем не то, чем, глядя в перекрестие оптического прицела. В перекрестии нет человека. Есть только силуэт - без судьбы, эмоций, без жизни. Просто силуэт.И тем ценнее спокойствие таких людей, как Вадим. Что взять с бездушных? - у них безразличие в крови и камень вместо сердца. Их бесстрастность - результат апатичности чувств, а не внутренней работы. В их спокойствии нет сдерживаемого неравнодушия и эмоций. Оно пустое. Мертвое.А Вадим, как реактив в стеклянной колбе. Вот - вот и будет взрыв. Знал Денис, каким огромным трудом оно дается - такое спокойствие. Сам равнодушным не был. Просто научился контролировать свои реакции.Но бесчувственным никогда не был.- Слышал про такое.- А я тебе еще раз напомню, - продолжал Шаурин. - Нажимаешь на спусковой крючок раз, второй, третий... С четвертым приходит сладкое чувство вседозволенности. Уже никто не снится. Ты считаешь, что ты прав. Запускается механизм ложного героизма. Начинаешь кидаться на всех и вся - и тебе даже приказ не нужен - кто-то не там окурок бросил, кто-то косо на тебя посмотрел... Но только в спокойном миру твой героизм нахрен никому не нужен. У тебя немного другой случай, но последствия будут такие же, стоит только свернуть не в ту сторону.Вадим расслабленно откинулся на стуле и опустил широкие плечи.- Я не знаю, как тебе это удается. Но вот... чувствуя себя, как школьник. А задачка-то такая легкая была!- Угу, - промычал Денис, цепляя на вилку кусок ветчины, - можно и ответ в конце учебника посмотреть. Только вот "решение" от тебя зависит. Все "трупы" надо на работе оставлять. Держи баланс, Вадя.Вадим вымученно выдохнул. Губы порозовели, на них мелькнула тихая улыбка.- Баланс... - повторил он, будто слово ему это не знакомо и слышал он его впервые.- Ты не замечал, что люди вашей профессии часто имеют странные увлечения? Казалось бы, на первый взгляд, несовместимые с подобным образом жизни. Кто-то регулярно ходит в филармонию, кто-то выращивает зимние сады, коллекционирует марки... Каждому свое. И ты найди себе отдушину, не зарывайся в работе, приобщайся к прекрасному, иначе закаменеешь. Как говорится, спешите жить, и чувствовать спешите...- Звучит, как тост.- Заметьте, не я это предложил, - отчеканил Шаурин, свободно улыбнувшись.Только сейчас дышаться стало легко. Вадим, который до этого ел, почти не различая вкуса пищи, почувствовал себя ужасно голодным. И во рту возникла странная сухость. Хотелось пить. И курить. О последнем он высказался. Денис захватил сигареты и вытащил друга на площадку.Стоя перед широким окном, закурили.Луна стала еще больше и ярче. И, кажется, покрылась тонкой корочкой льда.- А ты-то сам как уравновешиваешь свою жизнь? - вдруг спросил Вадим. - Монетки или марки собираешь? Тоже к прекрасному приобщаешься?Знал бы Вадим, какие чувства вызвал в Шаурине этот простой и шутливый вопрос. Мысли о Юле, бродящие в тупиках сознания и подступающие время от времени, сейчас ринулись все в одну точку, и мечущийся в душе образ девочки лег в давно готовую ячейку. Лег крепко и звонко. Со щелчком. Денис даже посмотрел на Вадима, как будто ожидая, что и он отреагирует на этот только ему самому слышный звук.- Приобщаюсь... - сказал Шаурин, затягиваясь. Красный огонек сигареты высветил на золоте яркий блик, - ...постепенно.Внутри стало тепло. Горячо.От водки ли?..