Стая (СИ)

Глава 38

- У тебя же нет на теле татуировок? - спросила Юля то и дело щелкая заклепками на куртке, лежащей на коленях.- Волчий оскал на заднице.- Денис! - засмеялась.- Ты же знаешь, что нет. К чему вопрос?Шаурин усердно рылся в ящиках стола.- Да, так... Обычно парни приходят из армии такие крутые, с татухой во всю грудь, - махнула широким жестом по груди. - А ты почему не сделал?- Ты опять тут порядки без меня наводила? Сигареты не могу найти.- Ничего я не наводила.- А, все, нашел...- Так почему не сделал? - переспросила Юля.- Побоялся. - Приоткрыл окно и достал зажигалку.- Боли?- Гепатита. - Прикурил. В уголках губ зародилась усмешка. - Так что придется тебе встречаться с некрутым парнем без татухи во всю грудь.- Вот-вот, с трудом представляю, как переживу этот факт.- Кошмар. Надо что-то делать. Давай запишем тебя к психотерапевту и будем бороться с твоими комплексами.Юлька расхохоталась:- Дени-и-с!- Что? Я даже не шучу. Такими вещами вообще не шутят. Я абсолютно серьезен. У меня с юмором всегда плохо было. Как мне жить дальше без татуировки?Юля снова рассмеялась, жадным взглядом окидывая его застывшую у окна фигуру.- Ох, ладно. Мне пора. А то опоздаю, - с неохотой Юля начала натягивать на себя куртку.- Что, и все?- Что - все?- Пятнадцать минут пустых разговоров и "до свидания"? А как же кровавый четверг? А светопреставление? Что, даже никакой маленькой пакости?..- Не поняла?- Вот и я не пойму который месяц, в чем подвох.- А-а, то есть мирное сосуществование тебя не устраивает?- Не то чтобы не устраивает, скорее, настораживает. А как же тараканы, головняк и прочая классика жанра в отношениях? Тишина, как в морге.- Блин, - набрала полные легкие воздуха, чтобы снова не разразиться смехом, - я сегодня смеюсь чаще, чем разговариваю. Хочешь фейрверк? Без проблем. Подожди немного, вот сдам госэкзамены и будет тебе светопреставление, так и быть. Мне сейчас не до тебя.- Фатальная фраза. - Выпустил дым и затушил сигарету в пепельнице. - По идее, вот тут я могу возмутиться.- По идее, да.- Но лениво. - Сунул руки в карманы брюк. - Слабоват будет выпад, подожду до окончания госов. А там и выпускной, ты точно где-нибудь накосячишь.- Угу, только о масштабах договоримся, чтобы мне палку случайно не перегнуть. - Юля и подошла к окну, чтобы проверить, ждет ли ее Самарин на стоянке. - Дурка реальная. Мы уже о "косяках" договариваемся, - усмехнулась.- Это нормальный способ построить здоровые отношения. - Денис положил ей руки на плечи.Юля таинственно улыбнулась:- А как же элемент внезапности?- Спасибо, не надо. Уже проходили. - На лице Шаурина мелькнула тень, после чего Юля задумалась, а в шутку ли он все это говорит. Иногда трудно различить, шутит он, насмехается, или говорит на полном серьезе. Сейчас он говорил без тени улыбки, но она понимала, что он шутит. Явно.- Спокойно, Ватсон, - легко похлопала его по груди, обтянутой черной рубашкой, - мы тоже. А здоровыми наши отношения станут только тогда, когда мы перестанем их скрывать. - Юлька смешливым тоном попыталась облегчить смысл сказанного, но неловкая пауза все равно возникла. - Целуй меня скорее на прощание, и я побежала. - Обняла, задержав руки у него на талии, и тут же получила мягкий поцелуй в губы.Щелчок замка в эту секунду прозвучал как взрыв. Это открылась и закрылась дверь. В полной растерянности Юлька отскочила от Дениса.- Кто это был? - спросил он.- Я не знаю. Не видела. Вот тебе и маленькая пакость.- Все, - спокойно сказал он, распрямляя плечи и подталкивая Юлю по направлению к двери. - Езжай на консультацию или куда там тебе надо было.- Но мы же ничего не... Может, это Самарин? Я ему сказала, чтобы он зашел за мной через минут пятнадцать-двадцать... - неуверенно переводила взгляд с Дениса на дверь.Шаурин улыбнулся. Но эта улыбка была такой холодной, что в ее груди что-то замерзло.- Может быть, - равнодушно. - Но, что бы ни случилось, ничего никому не говори. Я сам. Поняла?Юля молчала. Не хотела ему обещать ничего подобного.- Поняла? - настойчиво повторил Денис. - Обещай, что ничего сама не будешь предпринимать. Сиди и не дергайся. Это уже не твои заботы.- Поняла. Обещаю, - упавшим тоном согласилась она.- Все, давай. А то все задачи по математике без тебя решат. Езжай. Вечером созвонимся.Коротко стукнув в дверь, в кабинет заглянул Самара.- Поехали, Витя, - кивнула Юля и бросила на Дениса прощальный взгляд.Стало понятно: в кабинет заглядывал не Самарин.- Витя, - спросила Юля, когда села в машину, - а ты по дороге никого не видел?- По какой дороге?- Ладно, забудь, - сморщила нос и уставилась в окно.- В школу, да?- Да.Консультацию, конечно, Юлька не досидела. Учительница заметила ее бледный рассеянный вид, и девочка, сославшись на плохое самочувствие, отпросилась.Зря она вообще поехала в школу. Теперь жалела, что повелась на уговоры Дениса. Нужно было поспешить домой и поговорить с мамой. Тревожность давила на грудь ледяным камнем, откуда-то снизу, из желудка, поднималась тошнотворная волна.Это все. Теперь уже точно все. Отец узнает правду и... Страшно представить его реакцию. Скандал. Его масштабы могут быть какими угодно. Волна будет немаленькой. Уж Юлька-то знала, слишком хорошо знала своего отца, чтобы по своей глупости надеяться, что они с Денисом обойдутся строгим внушением. Ее отец нетерпим, в какой-то степени даже тиран. Он никогда и мысли не допускал о том, что Юля может встречаться с мальчиками, считал ее маленькой. Саму Юлю это раньше не беспокоило, потому что и мальчиков-то не было.У ворот стояла машина отца. Желание бежать в дом сломя голову пропало.- Куда-нибудь еще поедем сегодня? - спросил Витька.Хотела ответить отрицательно, но передумала.- Не знаю пока. А что?- На заправку съездить надо. Позвонишь, если что?- Хорошо, давай, - отстранено кивнула Юля, выбираясь из машины.Едва переступила порог, из глубины дома услышала рев отца. Смысла слов не различала, временами только к ее сознанию пробивался голос матери. Юльку начало трясти крупной дрожью: представила, сколько всего уже пришлось выслушать маме от отца.Не ошиблась. Видимо, разборка была в самом разгаре. Неестественно яркий румянец неровными пятнами залил изможденное лицо родительницы.- Иди к себе! Немедленно! С тобой я потом поговорю! - увидев Юлю, гаркнул отец так, что сердце у той подскочило к горлу, перекрывая дыхание.- Папа...- Я сказал - немедленно!Не чувствуя ни рук, ни ног, Юля поспешила наверх. Казалось, не шла, а плыла. Как бестелое привидение. У двери своей комнаты остановилась.- Вот я идиотка... И Шаурин со своими наставлениями... - прошептала, вытащила сотовый из кармана и на набрала номер Самарина. - Витя, ты где? Давай обратно! Быстро!..Пока отец негодовал в гостиной, Юлька снова выскочила из дома.- ...Ты знала? - Как только дочь пропала из поля зрения, Монахов вновь сконцентрировался на жене.- Прекрати орать как полоумный, от этого у меня только уши закладывает, а толку никакого! - Наталья всплеснула руками.- Я спросил!..- Я узнала об этом недавно, - твердо соврала. Сказать, что она все знала с самого начала было бы большой ошибкой.- От кого?- От Юли.- А почему я не в курсе?- Потому что я предвидела именно такую твою реакцию.Монахов развернулся, чтобы шагнуть к выходу, но Наталья преградила ему путь. Муж невольно удивился ее прыткости, а она уперла ладони ему в грудь, словно и вправду смогла бы остановить его при желании.- Сергей, подожди! Давай успокоимся, поговорим. Все обсудим. Ну ничего же страшного не произошло! Ну что ты завелся? Ну влюбилась девочка! - Боялась даже имя Дениса произносить, чтобы невольно не спровоцировать мужа на действия, потому намеренно говорила только про Юлю.- Ей семнадцать лет!- А что в семнадцать лет любви не бывает?- Какая любовь?!- Ну, вот такая... - понизила голос, продолжая преграждать ему путь. Заговорила умоляющим тоном: - Да она в семнадцать, может, самая чистая и настоящая! Без ожиданий! Не за что-то, а просто так!- Ничего, переломается! Ей учиться надо!- Ты о чем говоришь? Что значит - переломается? Зачем ей ломаться? Это что - наркота? - возмущенно вскричала. Не смогла сдержаться. - Оставь их в покое. Пусть они сами разбираются. Ты много кого слушал в свое время?- Я Шаурина к себе брал не для того, чтобы он спал с моей дочерью!- Да, может, он и не спит!.. Откуда тебе знать, как у них там все? Юля приличная и умная девочка! И если ты думаешь по-другому, значит ты плохой отец и совершенно не знаешь своего ребенка!- Уничтожу... - сказал сквозь зубы только одно слово.Похоже попытка вразумить мужа с треском провалилась. Тот просто сделал несколько шагов вперед безжалостно оттесняя ее, снося со своего пути. И сейчас он намеревался не с Юлей разговаривать. Оттого было страшно. Действительно страшно, потому что в таком состоянии он может сделать то, о чем будет жалеть, возможно, всю оставшеюся жизнь. Когда дело касалось дочери Монахов легко терял здравый смысл. Наталья на своем веку всякое видела и знала, что он способен если не на все, то на многое. Но от этого "многого" у нее по позвоночнику ледяная дрожь бежала.- Не тронь!.. Не трогай детей! - закричала она и толкнула его в грудь. Почти во весь голос закричала, чтобы пробиться сквозь яростную пелену. Не победила, но выиграла короткую передышку. Вздохнула. Монахов под ее натиском отшатнулся и посмотрел с интересом. Непонятно, что его удивило больше - истеричная реакция жены, совершенно ей несвойственная, или вольный жест, которым она отшвырнула его от двери. Попыталась, во всяком случае.- Давай поговорим, - задыхаясь, с большим трудом проговорила Наталья. - У меня есть, что сказать.Хотя его разрывало от гнева и злости, Сергей ничего не ответил, но и с места не сдвинулся, как будто дал свое согласие.- Когда-нибудь это все равно бы случилось. Юля стала бы с кем-то встречаться, - уверенно начала Наталья. - Потом бы собралась замуж...Ты вообще хоть допускаешь такую возможность? Как ты собираешься это пережить?- Это другое дело! Сейчас рано об этом говорить! - скривившись, нервным жестом отмахнулся он и сунул руки в карманы брюк.- Почему рано? - Пыталась говорить так, чтобы удержать интерес мужа и не позволить ему уйти. Но мысли путались. Воздуха не хватало. Вздохнула глубоко, пытаясь пополнить запасы кислорода. Горло саднило от сухости. А надо быть очень убедительной. - Кого ты видишь рядом со своей дочерью? Какой он должен быть? А если ее выбор шокирует тебя еще больше, чем сегодня? Что делать будешь? И ей уже будет далеко не семнадцать! И она просто не уйдет молча в свою комнату, как сейчас? Что ты будешь делать тогда?Когда на лице Монахова появилась тень сомнения, Наталья почти возликовала. Самое трудное - заставить его услышать себя. Кажется, ей удалось. Ясно, что на заверения о большой любви Юли и Дениса мужу наплевать. Тогда можно попробовать пойти другим путем.- Это должен был быть не Шаурин!- Почему нет? Что ты вцепился к него?- Не говори ерунды!- Это не ерунда! Думаешь, я не вижу? Что ты в нем нашел, зачем взял его к себе? Зачем так настойчиво протягиваешь? Реализуешь свои несбывшиеся мечты о сыне? Я теперь даже рада, что у меня не получилось больше родить!- Не швыряйся такими словами! Чтобы потом не пришлось жалеть!..- Самое время, по-моему. Ответь честно, что тебя злит больше - сам факт, что он стал встречаться с нашей дочерью или что Юля отняла у тебя любимую "игрушку"?- По-моему, ты заигралась! Не стоит говорить о том, о чем не имеешь представления!- Заигрался ты - в Бога! А ты не Бог, чтобы решать, кого уничтожить, а кого миловать! Кому любить, а кому - нет! Особенно, если это касается родных!- Я хочу для своей дочери только добра! И ты знаешь это!- Я знаю, - мягко сказала Наталья. - Знаю... - шагнула вперед и сжала в кулаках лацканы его пиджака. Почувствовала, что муж сбавил обороты и уже не так непреклонен, как несколько минут назад. - Мне ли не знать. Но иногда это слишком. Иногда нужно смотреть шире. Ну любят они друг друга... ну может быть так надо... Ты женился на мне через неделю знакомства. Даже не целовал ни разу. Женился и все. Притащил меня в ЗАГС, и нас расписали, потому что у тебя срок командировки истекал, помнишь? И увез меня на другой конец Союза. Разве ты кого-то слушал? А я? Мои родители вычеркнули меня из своей жизни. Не писали, не звонили. Потому что я предала, вот так же все планы нарушила. А я уехала... Ни друзей, ни родственников... никого, кроме тебя.- Я женился, потому что для меня было все ясно. И мне не нужно было ни месяца, ни полугода, чтобы понять, что я люблю, и мне никто кроме тебя не нужен. А ты мне этого ни разу не сказала за всю жизнь. Ни разу так и не сказала, что любишь. - Взял жену за лицо, обхватил широкими ладонями.- Давай об этом не сейчас... - сжала его крепкие запястья. - Вот и подумай... Я не хочу потерять дочь. Не хочу, чтобы она когда-нибудь вопреки всему унеслась на другой конец света неизвестно с кем. Сейчас ты Дениса не видишь рядом с ней... значит сделай из него того, кого бы хотел видеть. Вырасти его. У тебя времени полно. Не верю, что ты обманулся в нем. Не руби сгоряча. Они через месяц могут и сами расстаться, без твоей помощи...Монахов опустил руки, раздраженно передернув плечами. Секунды молчания тянулись бесконечно долго. Потом он вышел, так ничего и не сказав. Наталья этого, собственно, и не ждала.* * *Машина остановилась у медицинского центра. Насколько то, что Юля собиралась сделать, было унизительно для нее, настолько же казалось единственно правильным.- Шаурину позвони, - приказала Самарину, - скажи, чтобы папу в гости ждал. Он поймет. И только попробуй ляпни что ты и где. То есть, где я. Понял?Ее тон вообще не допускал никаких возражений. Самарин и не возражал.- Понял.- Все, жди меня. Я скоро. Надеюсь.Надо было, конечно, предварительно позвонить Якову Семенычу, но сил не было даже рот раскрыть. Или мужества. И не говорить же при Самарине. Всю дорогу Юля просидела в ступоре уставившись в окно. Только у входа в клинику взяла себя в руки, отметая невольную мысль рвануть обратно.Как там Денис говорил... Фигня война, главное, маневры. Сейчас она такой маневр сделает, что ее продуманный папа просто ошалеет от удивления...Освобождая разум от ненужных переживаний, Юля решительно открыла входную дверь и вошла в просторный холл. Все здесь было знакомо: и услужливая администраторша за стойкой, и кожаные диванчики молочного цвета, на которых сидели несколько посетителей. Не имело смысла обращаться к даме за регистрационной стойкой: слишком деликатный у Юли вопрос. Потому она смело пошла к главврачу, Якову Семеновичу, он точно поможет. Кроме того, важно сделать все быстро.Если секретарша и хотела предупредить, что ее начальнику сейчас некогда, то не успела. Ибо Юля, бросив короткое "Здрасьте", тут же скрылась за дверью его кабинета.- Добрый день, Яков Семенович.- Здравствуй, Юленька. Хм... Что-то случилось? - немного озадаченно спросил он.- Помогите мне решить один деликатный вопрос, - начала без обиняков.- Все, чем могу, моя дорогая.- Не знаю, как говорится правильно на вашем медицинском языке... В общем, мне нужна справка о том, что я девственница. - Не стала добавлять к сказанному, что это буквально, вопрос жизни и смерти.К счастью, Яков Семенович не выразил удивления.- Хм... Конечно...- Мне надо срочно, - перебила его Юля. - Простите, но очень срочно.- Нужно пройти осмотр у гинеколога...- Яков Семеныч, я же не сказала, чтобы вы нарисовали мне липовую справку!.. - воскликнула Юля.- Понял-понял. Тогда пойдем. - Кресло резво вытолкнуло его грузную фигуру, скрипя, словно от облегчения. Он подхватил Юлю под локоть и вывел в приемную. - Подожди меня здесь. Если хочешь, Леночка сделает тебе чай. Я позвоню, узнаю, кто сейчас свободен.- Спасибо, чая не надо.Через пару минут мужчина вел ее по коридору, все так же поддерживая под локоть. Они спустились этажом ниже и остановились перед одной и многочисленных белоснежных дверей. Увидев на ней табличку с мужским именем, Юля бросила на Якова Семеновича беспокойный взгляд.- Ничего-ничего, - положил ей руку на плечо, чуть сжав ободряюще, - не переживай, Виктор Палыч - врач высшей категории. Профессионал. Уникальный человек. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. - Открыв дверь, он подтолкнул Юлю в кабинет, а потом протиснулся сам.- Виктор Павлович, посмотрите девочку. Мы с вами сейчас разговаривали.Дверь захлопнулась, и в кабинете на несколько секунд воцарилась тишина. Сердце у Юльки билось так громко, что она не только чувствовала его, но и слышала. Боялась, как бы и врач не услышал тоже. Без того не знала, как преодолеть свою неловкость.Тут Виктор Палыч отложил авторучку и поднял на нее взгляд.А глаза-то у него такие голубые-голубые!.. Яркие, немного даже неестественно блестящие.Мужчина поднялся из-за стола, за которым корпел, вероятно, над медицинскими картами, и улыбнулся:- Проходите, Юлия.- Здравствуйте, - пролепетала она.- Ну что же так грустно? Посмотри погодка какая на улице! Весна! Пора просыпаться.- Да уж, весна у меня в этом году жаркая, - вжикнула молнией на куртке.- А вот курточку, конечно, лучше бы в гардеробе оставить. Ну да ладно, - тщательно вымыл руки. - Сейчас мы, зайка, тебя посмотрим, все обсудим, все решим.На нее словно дохнуло свежим бризом. Такая у этого врача была энергетика - мягкая и обволакивающая. Хотя внешности он был довольно мужественной - невысокий, коренастый, с легкой небритостью на щеках. Юля невольно сразу обратила внимание на его широкие ладони.Когда зашла за ширму, уже не чувствовала себя так скованно, как в первую минуту. Хотя плясать от радости настроя тоже не было, но действительно, все не так страшно, как кажется, просто для нее медосмотр всегда - серьезное испытание.- Жалобы есть?Услышала мягкий треск - Виктор Палыч натягивал стерильные перчатки.Глубоко вздохнула, набираясь мужества.- Жалоб нет, а вот парочка вопросов - да.* * *- Юля, где ты ходишь? А если бы отец захотел с тобой поговорить, а тебя нет дома? Хочешь еще одного скандала, чтобы еще больше усугубить ситуацию?- Я определилась. Буду поступать на юридический, а то без доказухи в наше время никак.- Ты о чем?- Что за жизнь... Даже родному отцу приходится что-то доказывать! - сунула матери справку. - Удивлена? А уж как папа удивится!- Мда... - только и сказала Наталья. - Юля, ты успокойся...- А я спокойна!..- ...выпей валерьяночки...- Не надо мне никакой валерьянки! Не дождется!- ...если ты будешь разговаривать с отцом в таком тоне, лучше никому не будет. Тебе же в первую очередь.- Если я захочу разговаривать с отцом в таком тоне, то буду разговаривать именно в таком тоне! Может, я уже могу сама решить, как мне будет лучше? Неужели вы думаете, что я настолько безмозглая идиотка? Мама я в состоянии отличить черное от белого! Почему вы все время пытаетесь убедить меня в обратном? - резко замолчала. Рухнула на стул и спрятала лицо за дрожащими ладонями.- Прооралась? - спокойно спросила мать.- Да, - ответила уже тихо. - Ты думаешь, что мне вот это легко далось? А отец куда поехал?- Я могу только догадываться.- С ума сойти... - развернулась, намереваясь уйти к себе.- Юля...- Не надо мама, не хочу ничего слушать. Хочу побыть одна. В тишине. Пока это возможно.Возможность побыть в тишине и покое оказалась весьма короткой: через час в комнату зашла мама. По ее лицу Юлька все поняла - вопросов задавать не стала.- Где он?- У себя. В кабинете.Поднялась с кровати и взяла со стола справку.- Если я не вернусь, считайте меня комсомольцем. Адью, мама!Наталья лишь покачала головой и обессилено опустилась в кресло.Она храбрилась. Отчаянно храбрилась, стараясь унять дрожь в теле. Выходило плохо.Он, наверное, специально местом для разговора выбрал кабинет: чтобы Юля чувствовала себя словно провинившаяся подчиненная, а не дочь. У него почти получилось. Но только почти. Потому что после стольких часов переживаний, после гинеколога-мужчины... уже было практически все равно, что он скажет. Будет ли буйствовать, орать на нее или даже ударит. Все равно!Отец сидел за столом. Выглядел он сосредоточенно и познавающе, будто готовился выслушать долгий научный доклад. Но на долгие разговоры Юля не рассчитывала, вялой шаркающей походкой приблизилась к нему, бросила на стол клочок бумаги, плюхнулась в кресло. И почему-то тут же разъедающей кислотой к горлу подступила изжога. Абсурдность ситуации каменной тяжестью ложилась на плечи. Сам факт того, что она трясется от страха перед родным отцом, предъявляя ему справку от врача о том, что она девственница, вводил в истерику.- Что это?Юля не ответила, не без тайного удовольствия пронаблюдав тихое удивление на отцовском лице, когда он прочитал написанное на листке. Но удовольствие то оказалось слишком мало, чтобы компенсировать унизительность всей ситуации.Воцарившееся тягостное молчание говорило лишь о том, что отец подбирает другие слова. И это уже хорошо. А собирался, наверное, пообещать ей конец света и геенну огненную.- И давно... это у вас?Вот уж на этот вопрос она точно отвечать не будет. И так уже нарушила обещание: не сидела тихо, не дергаясь, как просил Денис.- Какая разница? - чуть насупившись.- Мне спросить еще раз, чтобы ты поняла мой вопрос? - Губы сжимались спокойно.- Буду вынуждена повториться. - Начало потряхивать. Но Юля распрямилась к кресле, подтянулась, будто нагоняя годы жизни и сантиметры роста. - Это имеет какое-то значение?- Это имеет огромное значение. Мне интересно, как долго ты обманывала меня.Последние слова неприятно резанули. Легонько полоснули по совести.- Я тебе ничего не скажу. Что ты сделаешь? Запрешь меня в комнате и посадишь на хлеб и воду? Лишишь карманных денег? Если да, то считай, что я уже напугана до смерти.- Это для тебя немало. В нашем мире вещи ценятся намного дороже, чем движения души. Ты еще в этом убедишься, я тебе обещаю, - холодно улыбнулся.Не поняла, что отец имел ввиду, но возникло чувство, что попал он метко, по-снайперски, в самую болевую точку. И сейчас от ее ответа зависел весь тон дальнейшего разговора. Но Юля не знала, что ответить. Тишина росла, расползалась, разрасталась.- Не трогай его, папа. Пожалуйста.- Почему? - сразу спросил отец и шевельнулся. Впервые за минуты разговора. И его резкое движение руки невольно напугало. Юля даже вздрогнула.- Потому что мы ни сделали ничего дурного.Это матери можно объяснить, что с Денисом все у них по любви, по-настоящему. Но как это объяснить отцу? Какие подобрать слова?- Ты за моей спиной завела интрижку с одним из моих работников и считаешь, что в этом нет ничего дурного?! - вскричал отец.Выдержка Юли пошатнулась окончательно. Кровь ударила в щеки.- Папа, хорошо! Я не больше буду с ним встречаться и уеду хоть на Антарктиду! Только не трогайего! - Сама не знала, как выполнить это обещание, но готова хоть к черту на рога усесться, лишь бы их с Денисом оставили в покое.Привалившись к широкому подлокотнику кресла, небрежным, но беззащитным жестом прикрыла глаза, скрывая слезы. Отец подошел к ней и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Мало ему было справки от гинеколога, мало ее страха, который он, бесспорно, чувствовал, - ему нужно обязательно видеть ее слезы. Кажется, в этот момент она начала его ненавидеть.- Он тебя не боится, - нервный смешок сквозь слезы, - Я боюсь, а он - нет. Я теперь это точно знаю...- Иди к себе, - отпустил ее подбородок и скользнул мягким гладящим жестом по волосам.- Папа...- Иди к себе, - жестче сказал он, прерывая зародившуюся на языке дочери просьбу.* * *- Шаур-Шаур... - осуждающе вздохнул Монахов и со звонким щелчком загнал шар в лузу. Взгляд его не отрывался от бильярдного стола. Медленно он обошел кругом и остановился, оценивающе глядя на белые шары, разбросанные по зеленому сукну. Привычно так глянул - с прищуром. Примечая следующие ходы, задумчиво потер гладко выбритый подбородок.Сегодня Монахов не попросил составить ему компанию как раньше. Леность движений не могла обмануть Шаурина, он знал, по какой причине его сюда привели. Единственное, в чем был точно уверен: его не убьют именно сегодня. Точно не сегодня. Это было бы слишком просто, иначе уже отправили бы на тот свет.Смысла открывать сейчас рот и оправдываться не видел. Не для того Монахов его позвал.Карп, сука... Сильно уж ухмылялся, когда увидел его сейчас во дворе. Монахов всегда держал их с Карповым на расстоянии друг от друга, словно псов на цепи. Но когда-нибудь эти цепи порвутся, и только сам черт знает, кто из них двоих в живых останется.Еще пара звонких ударов кием. И такая же звонкая тишина в бильярдной, что уже ухо резало, и ее впору было чем-нибудь разорвать. В комнате только несколько широких, низко висящих над столом абажуров, рассеивали яркий свет. Ужасно раздражало, что за чертой желтого круга трудно разглядеть лицо собеседника и приходилось только догадываться о выражении лица. Хотя в эмоциональном состоянии Монахова сейчас трудно обмануться - он в тихой ярости.Сергей Владимирович точными размеренными движениями то и дело натирал кончик кия мелком, тщательно выбирая очередную позицию. Он всегда играл по правилам, действуя продуманно и с холодной расчетливостью. Начиная с расстановки шаров в пирамиде. И кий всегда собирал сам. Никому не доверял. Деревянная резьба такая хрупкая. Одно неверное движение и все насмарку. Сломается.Да, Монах любил правила, особенно, установленные им самим. И жестоко наказывал тех, кто их нарушал. Шаурин нарушил. Теперь придется расплатиться.Недалеко у двери к стене прилипли четыре амбала. Шестерки. Новенькие. Вероятно, из дачных охранников. Хорошо. Если сегодня кто-то и будет считать ему кости, то пусть это будет не Карпов. Шаурин внутренне напрягся, неосознанно готовясь к самообороне, хотя знал, что сопротивляться не будет. Да и не сможет. Эти четыре машины для убийства заломают любого, даже его.По привычке внутренним взглядом он прошелся по карманам: только пачка сигарет, зажигалка и ключи от машины (ни оружия, ни даже ножа с собой не было). Машинальное действие - выработанная годами привычка в любой ситуации оценить свои силы. Паранойя, которая останется с ним на всю жизнь.Может странно, но и страха не чувствовал. Возможно, зря. Но что-то подсказывало, что все не так уж и плохо. Главное, не горячиться.- А я ведь тебе доверял, - выдавил из себя Монахов. - Чем думал, когда дочь мою...Такое приятное откровение в столь печальную минуту вызвало у Шаурина немую усмешку. Ни одного слова, только легкая тень на щеке, но иногда молчание красочнее любых слов, а Монахов знал его прекрасно, чтобы догадаться о чувствах. Можно сказать - воспитал. Только вот отцом его назвать Денис никогда бы решился: звучит слишком порядочно. Его родной отец ничего общего с этим человеком не имеет.Монахов бросал на Шаурина меткие взгляды. Удивительно: стоит, не дернулся даже. Молодец, выдержка, что надо. Так и должно быть. Но ответить должен. А там видно будет... Чтоб неповадно было. Нельзя по-другому. Никак нельзя.- Ладно. Пора кончать с этим.Как по команде, эти четверо бросились на Шаурина, сыпля ударами со всех сторон. Все же, организм, настроенный на бой, ответил. Невозможно было сдержать эту машинальную реакцию на агрессию в свою сторону. Но скоро перед глазами все поплыло. Тело запульсировало болью. Болью задышало. Перед глазами замелькали яркие слепящие звездочки, быстро расплывающиеся в радужные пятна.- Не убейте только, - бросил Монахов и вышел.Это было последнее, что Шаурин смог осознать трезвым умом. Сознание уплыло. Осталась лишь глухая засасывающая темнота. И боль.Его выволокли из бильярдной и бросили в подвал.Сколько был без сознания, определить не мог. И в эту минуту сказать с уверенностью, что пришел в себя, а не находился где-то на небесах, тоже.Хотя, нет. Если на небесах, то было бы жарко. Ведь его место - в аду.А здесь и сейчас ужасно холодно. Реальность сузилась до ледяного бетонного пола, что был под ним. Шевелиться даже не пробовал: тело - сплошное месиво.Раздался лязг замка, а потом пронзительный скрип отрываемой железной двери. Скрежет металла ударил по нервам, вызвав невыносимую головную боль.- Денис...От ее голоса он чуть не подскочил.- Денис... родной...Она присела рядом с ним на колени. Едва притронулась, и с его окровавленных губ сорвался протяжный стон. Ребра сломаны.- Юля... спятила... - Силясь и закусывая губы, он кое-как сел, оперевшись на стену. Вымученно выдохнул. Растревожил застывшую боль, - задохнулся от нее, - и теперь все тело запылало огнем. Во рту пересохло.- Это не я сказала... Попей, - с ходу начала оправдываться. Голос дрожал, говорила негромко, почти шепотом, но слова в тесном мраке эхом отскакивали от стен и били по самым больным местам.Горлышко бутылки коснулось губ, и Денис сделал пару глотков. Дышать стало гораздо легче. Как она видела в такой темноте - непонятно. Сам он едва мог что-то различить, только почувствовал, как Юля приложила к лицу мокрый бинт, пытаясь стереть кровь. Но он взял ее за руку, останавливая.- Не надо... иди... хуже будет.- Куда еще хуже? - возмущенно зашипела она, не обращая внимания на то, насколько сильно он сделал это. Откуда только силы?.. Вырвала ладонь и продолжила промакивать кровь. - Мне он ничего не сделает. И от тебя я все равно не отстану. Я пообещала ему, что не буду с тобой встречаться, но я не говорила, что брошу тебя в таком состоянии. Как я могу? Я у себя, а ты здесь... - Слезы текли по щекам, но она не обращала на них внимания. В темноте он все равно не увидит, а с голосом удавалось совладать более-менее.- Юля, Юленька... - на выдохе сипло прошептал он. Легко мог представить, с каким сосредоточенным спокойствием она касалась его, вытирая кровь, будто делала что-то обычное.- Тихо...- Мне бы покурить...Руки у нее опустились, и показалось, что она всхлипнула. Или икнула. Точно не разобрал, но она издала какой-то звук.Нет, заплакала. Тихо так, беззвучно, опустив голову, утыкаясь лицом ему в грудь. И только хрупкие плечи подрагивали, говоря о ее слезах.- Дурак... какой же ты дурак. Как же я люблю тебя...- Юленька... - Не обращая внимания на запачканные руки и звенящую боль в теле, он прижал ее голову к себе, зарываясь пальцами в волосы на затылке, собирая их в пригоршни. Желание коснуться ее превозмогало все на свете.- Я не дам тебе сигареты. Вот поправишься и кури сколько хочешь. А сейчас не дам... - заикаясь говорила она.Денис, верно, думает, что ей пришлось тайно спуститься в подвал, украсть ключи или что-то подобное. Но это было не так. Ему необязательно знать, что отец сам сказал, где Шаурин. Выбрал самый лучший способ ее наказать, когда положил ей на стол ключи от подвала, вселив уверенность, что она сама во всем виновата. Только она одна во всем виновата. Знал, что придет сюда. Обязательно придет.Юлька и свет могла зажечь, но боялась. Обостренных чувств хватало, чтобы видеть в темноте, как кошка. Но при свете боялась, что не выдержит увиденного. И так сердце разрывалось.И Денис тут со своими... сигаретами...