Вернись и полюби меня

ЧАСТЬ 6

Что бы там Лили о себе ни возомнила, Северус не собирался позволить ей разгуливать по улице одной и в темноте. Через десять минут после телефонного разговора он уже поджидал ее на перекрестке. Прошло двадцать минут — двадцать минут на темной, скользкой улице — но ее по-прежнему не было. У него уже успело разыграться воображение, и он почти собрался аппарировать к воротам ее коттеджа — к черту ее мать и пронырливую сестрицу! — когда Лили наконец-то появилась из-за угла. В скудном свете уличных фонарей она казалась запыхавшейся и раздраженной.

Северус сделал несколько шагов, оказавшись в ее поле зрения, и Лили вздрогнула от неожиданности. В полутьме ее зеленые глаза казались такими же черными, как у него.

— Петунья, — пробормотала она.

— Где твой зонтик? — требовательно спросил Северус, затаскивая ее за полу куртки под собственный погнутый зонт, который он откопал в кладовке. По ткани над их головами резвым стаккато забарабанила ледяная крупа. — Черт возьми, тут же снег так и сыплет!

— На полпути оказалось, что я забыла его дома.

— Тут сыплет как из решета! — повторил он, увлекая Лили вниз по улице, к своему крыльцу. — Как тебе удалось не заметить ледяную крупу, которая хлещет прямо тебе в лицо?

— Знаешь, на твоем месте большинство людей просто поздравило бы меня с Рождеством, — сказала она, криво улыбнувшись — и от этого его сердце сбилось с привычного ритма.

Озираясь по сторонам с нескрываемым любопытством, Лили следовала за ним — от скрипучей калитки по крошечному заднему дворику до самой двери черного хода. В холле Северус зажег верхний свет, чтобы она могла видеть, куда ступает, и пожалел, что лампочка осветила не только дорогу, но и весь дом — ободранные обои тошнотворно-желтого оттенка, который давно следовало запретить, и обтрепанный коричневый ковер, представлявший собой столь же тяжкое преступление против органов чувств.

— Надо сказать матери, что мы здесь, — пробормотал он, затворяя за собой дверь. Лили отчего-то посмотрела на него так, словно ей предложили засунуть руку в яму со скорпионами. Северус сощурился — что же мать ей такого вчера наговорила?

— Хорошо, — храбрым голосом согласилась Лили. И добавила, явно пытаясь сымитировать какой-то забавный акцент: — Очень опасно. Ты идешь первым.