Вернись и полюби меня

Часть 23

11 января 1977 года

Луна садилась, скоро должно было взойти солнце, и в новом свете весь мир выглядел по-другому.

"А может, — подумал Северус, — все дело в моем настроении".

Он нечасто терзался сомнениями. Нерешительность, как и бездействие — роскошь, которую не могут позволить себе шпионы. Командиры отдают приказы, солдаты изо всех сил стараются их выполнить, благодарные уже за то, что вышестоящий офицер сделал их мир проще и понятнее, в то время как бездействие — удел тех, кто не сражается, пацифистов, чья мораль не позволяет им воевать. Шпионы же всегда существуют меж двух огней; у них есть приказы — от обеих сторон, и уже один этот факт заставляет сомневаться в их верности. И они всегда одни. Легенду приходится поддерживать, зачастую расплачиваясь своей нравственностью; иногда на время стать этим выдуманным человеком — единственный способ сохранить рассудок. Что, конечно, рискованно — маска может прирасти, и вернуться к себе-прежнему уже не получится; эта опасность всегда поджидает шпиона, всегда таится где-то за углом. Прежде, когда Северус в чем-то сомневался, он решал эту проблему, либо превращаясь в Пожирателя Смерти, либо начиная исполнять приказы Дамблдора; становился солдатом и словно со стороны наблюдал за собственными действиями; разрешал себе блаженное притворство — позволить другому принять решение за себя. Но потом всегда снова становился собой: за эти годы он научился принимать собственные решения, и уже не способен был отказаться от этой премудрости.

Но в то же время и прекрасно понимал, отчего многие люди готовы отдать командование в чужие руки: так легче жить, так проще дотерпеть до вечера, и меньше терзает чувство вины, потому что на самом деле решение все равно принимал не ты.

Когда он был двойным агентом, жизнь выглядела именно так. Он даже мог утешать себя мыслью, что выбора нет: исполнять то, что велел Дамблдор, было правильнее всего; в той стороне лежала кратчайшая дорога к искуплению и отпущению грехов, единственная возможность что-то исправить. Но все это осталось в прошлом и больше не повторится. Как бы плохо он ни разбирался в таких вещах — похоже, все силы земные и небесные и впрямь его простили. Все, кто имел на это право, и даже кое-кто из тех, кто не имел.

А значит, выбор теперь был за ним. Что, опять-таки, было несложно, пока речь шла только о нем одном; но теперь в дело вмешалась Лили — ринулась в самое пекло, как полная дура или же истинная гриффиндорка (хотя это, вообще говоря, синонимы), и потребовала себе места в его планах. И он никак не мог решить, как теперь быть.