Вернись и полюби меня

ЧАСТЬ 9

Положительно, ей стоило поблагодарить Сева за новый повод для беспокойства — не то она совсем потонула бы в своих мыслях и чувствах, валяясь в этой кровати. Так можно было хоть иногда не думать о Джеймсе и малыше и сконцентрироваться вместо того на Пожирателях Смерти, той опасности, которую они представляли для Сева, и той опасности, которую он собирался навлечь сам на себя с ее посильным участием.

Но если бы не этот страх задуматься о чем-то худшем — Лили точно возненавидела бы его план на сто десять процентов вместо нынешних девяносто восьми.

Северус остался до самого вечера. Правда, часа в два он порывался уйти, но она его остановила.

— Если тебе надо домой, чтобы помочь маме — то иди... но если ты думаешь, что я этого хочу...

— Тебе нужен отдых, — произнес он тем безэмоционально-окклюментным тоном, который она уже начинала ненавидеть.

— Я и отдыхаю. Пожалуйста, Сев. Ты в миллион триллионов тысяч раз отдыхательнее, чем Петунья.

— Она постарается отыграться на тебе за то, что я остался надолго, — сказал Северус, но нерешительность его была весьма выразительна.

— Да нет, я могу с ней справиться — просто не хочу этим заниматься прямо сейчас, — уточнила она. Северус посмотрел на нее скептически. Она подумывала рассказать ему о том замечании Петуньи, которое "и давно вы встречаетесь?", но отчего-то слишком смутилась, промолчала и в конце концов спросила о Хогвартсе.

Он, похоже, счел, что она совсем свихнулась, раз заинтересовалась такой скукотищей, как преподавательская рутина. Лили спросила, отчего в таком случае он сам там остался, и он ответил:

— Хогвартс был моим домом, — и выглядел при этом как-то неловко. Или, быть может, одиноко.

— Тогда расскажи мне о нем, — попросила Лили, улыбаясь самыми краешками губ. Ей хотелось к нему прикоснуться, но она опасалась, что он опять уйдет в себя, скроется в той далекой, темной глубине, от которой у нее уже сердце разрывалось.

Но очень скоро он отклонился от школьной темы и начал рассуждать о своей грядущей госпитализации. Лили еще ничего не успела сделать, даже к палочке своей еще не притронулась, но уже прониклась глубочайшим отвращением и к этому плану, и к себе самой, и к Люциусу Малфою и Волдеморту. К последним — за то, что не оставляют ей выбора, и за то, что проклясть Северуса — все же лучше, чем те пытки или что там для него придумает эта стая шакалов в человеческом обличье.