Когда мы встретимся

Сладкое

У мамы Джулии оказалась целая полка кулинарных книг: «Готовим без жира», «Едим и не полнеем», «Кулинария для стройных».

– Мама всегда на диете, – Джулия вытащила одну книгу. – Я так думаю, эту книжку она купила по ошибке. Потому что в ней есть слово «масло» – я сама видела! – Она расхохоталась и протянула мне огромный пакет чипсов «Фритос», который купила по пути домой.

Я помотала головой – в меня больше не влезало.

– Начинаем делать торт?

Мне пришлось трижды звонить маме на работу и задавать всякие вопросы вроде того, сколько столовых ложек масла в одной пачке и можно ли чистить яблоко картофелечисткой. На третий раз она сказала:

– Погоди-ка, Мира. Вы что, собираетесь включать духовку? А взрослые в доме есть?

Я сказала, что теоретически мама Джулии дома, хотя практически я ее не видела.

– Но она присмотрит за вами? – спросила мама. – Где она сейчас?

– Где твоя мама? – шепотом спросила я у Джулии.

– Медитирует.

– Где? Здесь, дома?

– Да, в шкафу. И ее нельзя беспокоить. Категорически.

– Прости… ты сказала «в шкафу»?

Джулия посмотрела на изящную кухонную рукавичку, которую держала в руке.

– Это не просто шкаф, – сказала она тихо, – это стенной шкаф, гардеробная. Комната такая.

Моя мама запретила нам включать духовку, пока мама Джулии не выйдет в кухню, поэтому мы засунули ком теста в холодильник и пошли в комнату Джулии смотреть телевизор.

Комната Джулии оказалась очень похожа на комнату Аннемари, только с оборочками – занавески с оборочками, покрывало с оборочками, много-много подушек с оборочками. И книги, книги по всему полу – стопками и отдельно, старые, новенькие с иголочки, перевернутые, раскрытые и свисающие под прямым углом с розового прикроватного столика, на котором возвышалась лампа с оранжевым тряпичным абажуром.

Надо бы что-то сказать насчет оборочек, подумала я.

– Красивая лампа.

Джулия склонила голову набок, рассматривая лампу:

– Серьезно? А по-моему, уродство. Ее моя мама выбирала. – Она обвела комнату рукой. – Она все здесь выбирала сама. И не разрешила мне повесить мои плакаты с фотографиями из открытого космоса. Пришлось развесить их в ванной! – Она указала пальцем на дверь в ванную. Ее собственную ванную.

Мой взгляд привлекло что-то очень знакомое. На прикроватном столике, под уродливой лампой. Это была моя книга – или, может быть, ее сестра-близнец, такая же потрепанная, как моя, только в других местах, и на обложке один уголок совсем облез. Я взяла ее в руки.

– Ага, – сказала Джулия. – Я давно заметила, что ты свою носишь с собой. А я свою оставляю дома.

– Мне на Рождество подарили первое издание. Это значит, что…

– Честно?! Вот счастливая. А мне ничего не дарят, кроме тряпок. И драгоценностей.

Я вылупилась на нее.

– Я думала, тебе это нравится.

– Вообще-то да, – улыбнулась Джулия. – Но мне и другое нравится.

Тут я заметила, что к стене прислонен плакат про тайны науки. Он назывался: «Есть ли разумная жизнь в космосе?» Название тоже было написано толстыми округлыми буквами, но гораздо красивее моих.

Джулия шлепнулась на пушистый розовый ковер, полностью закрывавший пол, глянула на электронные часы, и рука ее автоматически потянулась к телевизору. Я поняла, что время после школы мы с ней проводим одинаково. Но я хотя бы могу позвонить маме на работу. У Джулии квартира в сто раз роскошнее нашей, но я уверена, что телефона в шкафу у них все-таки нет.

Я тоже растянулась на ковре и подперла голову рукой. Джулия окинула меня взглядом с головы до ног.

– Знаешь, какого цвета у тебя волосы? – спросила она.

– У меня? – Я сморщила нос. – Темного.

Она задумчиво рассматривала мои волосы:

– Нет. На свету они у тебя цвета жженого сахара.

Жженого сахара.