От автора
Белейшие, вычищенные до изумительной чистоты стены выедали все краски окружающих вещей, и, в отличие от дугой выстроенного потолка, обвешанного многообразием люстр, приковывали к себе положенное внимание. На то и рассчитывалось, так и задумано теми, кто возвёл эту психбольницу. Взор умалишённых доходяг ни в коем разе не должен зацикливаться на каскаде цветов, которые вне этого поприща напитаны сочностью. Здешняя жизнь выматывала сверхмерным умиротворением. Редко когда разбитые душой личности «разжигали» схематичные недели блажью от передозировки психотропными средствами. Разумеется, каждый здешний был ими напичкан с самого первого дня. Единственное, чем могли похвастаться некоторые, - это разницей в их количестве.
Девятый, а за ним и десятый вошедший в преимущественно бестревожное и обширное помещение жёлтого дома, утомляли безукоризненно работающий мозг мальчика по имени Мин Юнги. Интеллектуальные способности одиннадцатилетнего ребёнка, как правило, задействованы двенадцать часов в сутки, а оставшиеся от двадцати четырёх уделяются сну и психотренингам. Бывало, он выкраивал часок для раздумий о будущем, покуда отсиживался в зале и наблюдал за больными, находящимися в положении куда бедственней, чем у него. Временами мальчик заменял часы чаще напрасных посиделок более плодотворным занятием — чтением книг. По большому счёту это была научная литература или медицина. Ознакомившись с тонкостями химических препаратов, он принял решение утилизировать четыре таблетки прописанных врачом, а последнюю откладывать для принятия в профилактических целях. У мальчика на хвосте не висели, и ему это было выгодно.
Его IQ превосходило многих взрослых и опытных врачей. Он знал, когда необходимо прикинуться подавленным и депрессивным, ссылая всё на набитый доверху организм лекарствами, а когда предстать здравомыслящим, но слегка глуповатым мальчишкой, проще говоря, шкодой своих лет.
Шли последние минуты бесконтрольного времени перед отбоем. Маленький гений с лихим взмахом шариковой ручки дописывал заключительные строчки свежих мыслей, последовательно ложащихся на листы блокнота. Глобальный проект, над которым он усердно трудился 365 дней. Немалый срок, как для разработки, так и для пребывания в прогнившем месте, всецело не годящемуся здравомыслящему мальчику. А он и не против этих условий. Невзирая на возраст, мальчишка давно вырос с тех забав, которыми сейчас довольствуются его сверстники. Войнушки, беготня в подворотнях, дёргание девочек за косички - ему это было чуждо. Всё это выходило за рамки его понимания. Для него слово «интерес» значит не фиктивно. Если взялся за пистолет, то за настоящий. Если носишься в переулках, то от мужиков в форме за несоблюдение закона. А если дело касается девчонок, здесь одно из двух: взялся за косу - либо отрезай, а ночью тайно воздыхай, молясь на этот клок, либо кради саму обладательницу. Минимум рассусоливаний - максимум действий.
И наконец, он ставит точку в конце предложения. Закончил.
Теперь, чтобы привести проект в исполнение, маленький гений видел надобность в соратниках. Таких же молодых, и если не головастых, то толковых. И что поразительно, даже в таком месте, как это, казалось, где вовсе не могут фигурировать люди такого рода параметров, найдётся парочка ребят, которых не так давно изучал мальчишка.
Двое сидели за одним из овальных столиков друг напротив друга и скрашивали время игрой в шашки. Светловолосый шатен завербовал к себе больше внимания, чем его оппонент. Во-первых, ослепительной улыбкой. Она была столь приветливой и светлой, что от этого у брюнета скрутило живот. Телячьи нежности — не по его части. Во-вторых, нескончаемые броски взглядом. От глаз маленького гения редко что ускользало, поэтому ему даже иной раз хотелось проверить достоверность своих предположений на этот счёт. Определённо сегодня именно тот день.
Что до второго игрока, брюнет не переносил один его внешний вид. Тон волос на три темнее впереди сидящего. Овал лица, губы, нос, глаза — всё было таким идеальным, казалось, сам Бог слепил из него нечто запретно-притягательное. Наделён не только дивной внешностью, но и мозг успел отхватить, судя по тому, в какой скорби находится судьба шашек улыбаки. И пусть они играют не вдумчиво, следуя установленным правилам «руби, если встала на пути», но хотя бы не лишены рассудка как 2/3 части пациентов.
Возле них стоял ещё один мальчишка. Он поступил на днях, но в сравнении с теми двоими доставленными сюда месяцами ранее успел отличиться. В первый же день на электрический стул, а впоследствии вместо ординарного успокоительного тройная доза снотворного, которая завалит слона. Видок у него тоже был соответствующий: растрёпанная чёрная, точно смоль, чёлка, как в принципе и остальная часть волос, тёмные мешки под глазами, в которые можно спрятать не только деньги, но и вагончик с едой. Со стороны брюнета мученик казался умнее, но когда он созерцал его поступки, смыслил то, что был обманут собственными ожиданиями. Однако, в силу внимательности и некого чепухового анализа, гений счёл возможным добавочный фактор поведения новенького — справедливость. Те, кто преследуют её как цель, в конечном итоге прощаются со своим существованием ещё на ранних стадиях лечения. Брюнет мог бы пожалеть мальчишку, но что тот из этого для себя вынесет?
Обладатель отчётливо сконструированного проекта вмешался в процесс игры, совершив два решающих хода, при которых закончил победой белых, принадлежащих захватчику сердец. Тёмноволосый шатен развеселёно вскрикнул от пустякового выигрыша. По его словам, завтра во время трапезы проигравшему запрещено прикасаться к еде до того, пока не закончит есть другой. Пытка? Да для здешней еды такое слово неуместно. В некоторых случаях многие подумывают пропустить один из приёмов пищи. Уж настолько она отвратна.
— Ты. — Стрельнул махонькими глазками гений в паренька с не укромной улыбкой, который, по сути, мог бы как минимум притвориться несколько расстроенным поражению. — Ты. — Перевёл угол зрения на красавца. Хочет того брюнет или нет, но он всё же признавал его человеком с приятной наружностью. — И ты. — В оконцовке глазки закрепились на третьем оробевшем мальце. — Все за мной.
Светловолосый шатен, не растрачивая время попросту, встал с места, но, совершив всего малую толику шагов следом, остановился из-за слов друга, которым обзавёлся совсем недавно.
— Хосок, ты всерьёз собрался пойти за ним? — не сдвинувшийся со стула не очень-то вник в суть их внезапного похождения. Бледнокожий не зародил в нём и корешка доверия ещё с того дня, как он в первый раз его увидел. Нет, между ними никаких взаимодействий не осуществлялось, разве что один раз переглянулись за обедом. На ту пору тёмноволосого шатена насторожил нагнетающий взгляд брюнета, который, как выяснилось позднее, был для него привычен.
— Да, Джин, именно это я собираюсь сделать, — беззаботно ответил Чон. — Уверен, у этого паренька на уме что-то стоящее, — с живинкой отчеканил он и ускорил шаг.
Мин Юнги был для Чона кем-то таинственным. Его интересовал блокнот, тот самый, который бледнокожий никогда не выпускал из своих рук. Хосока раздирало любопытство узнать, какие же мысли он хранит на страничках бумаги. Поэтому для него это и было подходящим временем, чтобы всё выяснить.
Джин нехотя, но не задерживается на месте и торопится нагнать друга. Наедине с собой не остаётся и четвёртый мальчишка, привыкший гнаться за правдой и справедливостью в этой жизни. Он малознаком со всеми ними. Только сегодня сделал первый шаг навстречу. Обзавестись друзьями? Нет, не к этому он стремился. Ему скорее хотелось находиться в кругу таких же чистых умов, как и у него самого, чтобы в конец не вылететь из седла адекватности.
Бесспорный бледнокожий лидер привёл своих соратников в потаённое и единично используемое помещение, размещающееся на нижнем этаже психбольницы больше напоминающее подсобку. Сваленные в кучу громоздкие книги, заставленные вплотную полки шкафов у стен начиная от пробирок и заканчивая самым ненужным хламом, выключатель, как и сам торшер, а также иные объекты были заполнены слоями пыли, вследствие чего и чихнул третий вошедший, Джин, почесывая кончик носа. Он поморщился от всецело недостающей нормы санитарии сия гнёздышка и в очередной раз придрался к другу за то, что зря они попёрлись с этим неблагонадёжным мальчуганом. Хосок, напротив, призывал Джина опустить плёнку недоверия к Юнги, по крайней мере до тех пор, пока не раскроется суть их совместного сбора.
Последний вошедший тёмноволосый мальчик с опаской поглядел по сторонам и только потом запер за собой дверь, убедившись, что хвоста за ним нет. Он не отделывался от ощущений, что их поймают, накажут и что он вновь сядет на тот электрический стул, который не покидает его сны из ночи в ночь и рубит все надежды на исчезновение ссадин и синяков под глазами.
Из всех спокойствием источал лишь лидер. Он запрыгнул на составленную друг на друга пирамидку стульев, развернувшись ко всем, уже нижестоящим, и бдительно осмотрел каждого махонькими, но не несущими ничего, кроме бесчувственности, глазами.
— Сперва я обязан знать, какие фрукты меня окружают. Так что советую изложить всю свою подноготную, господа. А уже в дальнейшем я решу, кого из вас посвящу в свои планы, — голос одиннадцатилетнего мальчика идеально ему соответствовал, но не тот словарный запас, которым он частенько пользовался. Как и всегда, Мин умел выделить свою значимость и удивить общество со стороны, которое ещё какое-то время безмолвствовало. А позже, один всё же осмелел быть первым.
— Чон Хосок, двенадцать лет, — начал светловолосый шатен с ещё не увядшей улыбкой на лице. — Родом из Кванджу. В Сеул с семьёй переехали не так давно. Как-то раз,вышло так, что я остался в доме один. Родители были на работе, а старшая сестра ушла к подруге с ночёвкой. В тот вечер я испытывал недомогание. Поскольку в медицинских препаратах не разбираюсь, а чувство слабости нарастало ежеминутно, я принял все таблетки, какие только нашёл в аптечке. Какая-то точно должна была помочь. Но из этого не вышло ничего, кроме как выставить себя в глазах родителей самоубийцей. По этой причине я сейчас рядом с вами, ребята.
Маленький гений никоим образом не отреагировал на доклад жизни Хосока. Тем не менее, мысленно он выделил для себя два аспекта: отец и мать Чона сверх нерациональны для своего возраста, раз запихнули сына в место, от которого каждый третий родитель пытается оградить своё дитя, пускай даже если у него и имеются серьёзные сдвиги по фазе; улыбака принят, за честность и за то, что процент покинуть психбольницу у него выше, чем у лидера.
— Хосок, — как бы между делом встрял в разговор упирающийся локтём о полку Джин. — У тебя паук на плече, — бесстрастно подметил он, указывая пальцем на месторасположение членистоногого. Он держал под надзором меньшую тварь ещё с того момента, как его друг незаметно для себя зацепил краем футболки паутину. Тогда-то паук и активизировался, перебираясь по спине к той точке, на которой сейчас находится. Джин выжидал минуты, когда Чон заметит, но тот не отвлекался ни на что. Потому-то и решил, что пора бы сказать.
— Ёксель-моксель, сни-м-и-ите это с-с м-м-еня! — вздрагивающим и вместе с тем тоненьким голоском завыл Хосок, растопырив ноздри и округлив глаза, в упор вглядываясь в неподвижного паука.
— Завали хлебальник, — озлобившись, накатил бледнокожий, сжимая ручки стула. — Своими воплями ты нас всех выдашь.
Джин соединил большой и указательный палец вместе, образовав диск, подставил ближе к членистоногому затейнику, напряг длинный палец и, резко раскрыв его, впоследствии откинул как рогаткой источник, создававший проблемы всем, но в большей степени светловолосому.
Хосок смахнул возникшую в височной части капельку пота и поблагодарил Джина кивком головы с известной улыбкой во всю ширину.
— Если намерен и дальше применять авторитарный режим власти, то будь уверен, надолго нас не хватит, — в ответ на грубость взамен Чона подал голос Джин, неудовлетворённый подходом в знакомстве младшеньким. Он был старше и требовал к себе надлежащего уважения.
Маленький гений не собирался тратить время на бесполезные извинения. К тому же, разве он был не прав? Им просто повезло, что во время ультразвуковых звучаний Хосока никто не проходил мимо, иначе все его планируемые наброски зарыли бы глубоко под землю, а доза успокоительного иглой вонзилась бы в ягодицы всех присутствующих в целях перевоспитания.
— Ким Сокджин. Четырнадцать лет, — подловив ворс гордыни мальца, Джин, обмозговав кое-какие моменты, принялся выкладывать своё «содержательное» досье. — Сын Ким Джи Ки. Родной город — Анян.
Когда на лице старшего мальчишки проявилась ухмылочка, Мин понял, что знакомство зашло не с того угла. По счастливой судьбе ему довелось встретить сына крупнейшего и опаснейшего мафиози Ким Джи Ки. Он малоизвестен людям, которые никак не связаны с преступными организациями. Зато для тех, кто был в этом заинтересован и искал «незаконной» успешности, всё обстояло по-другому. Бледнокожий предполагал, что, заполучи он в приятели такого, как Джин, осуществить проект будет намного проще, в частности в финансовом плане.
— Ким Намджун, двенадцать лет, — без запинки и робости, как могло ожидаться изначально, преступил к знакомству тёмноволосый мальчик. К этому его сподвиг косой взгляд лидера, за которым последовали взгляды остальных. — Моё пребывание здесь ошибочно. Настоящее недоразумение. Говорю это, чтобы вы не думали, что я отношусь к категории душевнобольных. Я нормальный, прошу, поверьте.
— Тебе кто-то об этом хоть слово сказал? — отозвался Джин на душевный зов Кима. — Думаешь, мы такие же, как и они? Я сам здесь, потому что мне заплатили за это неплохую сумму. И я знаю, что надолго в этих помоях не задержусь.
По окончанию выступления красавчика-хёна, лидер спрыгнул с вышки стульев, обратив на себя всеобщее внимание. Его устроили все, как он и ожидал. Мин был расчётлив и видел всё наперёд. И их совместную работу тоже.
— Одна семья зависела от наркотиков... — В конечном итоге настал черёд юного гения. — От каких-то убогих таблеток. Они уделяли им внимания больше, чем родному сыну, который был для них обузой. Двое взрослых ненавидели его за медлительность в те минуты, когда им на пятки наступала полиция. Сердились, когда после ночёвок на улице сын заболевал в силу врождённого слабого иммунитета. А ежели ребёнок желал испробовать дури, следуя примеру родителей, те строго-настрого запрещали. То ли в них наличествовало зерно заботы, то ли они были до такой степени жадными. Он так этого и не понял, потому как было слишком поздно. Пытаясь спасти родителей от передозировки, ребёнок не знал, что массаж сердца в виде сильных тумаков по грудной клетке проходящие мимо люди расценят как убийство. Мальчишку не отправили в детский дом или колонию для малолетних. Его обителью стала психиатрическая больница. «Справедливость восторжествует там, где ты её не сумеешь узреть», — эти слова принадлежат тому ребёнку, по имени Мин Юнги, и он рад с вами познакомиться.
Юнги выжидал ни соболезнований, ни поддержки, ни каких-либо комментариев, а обычного осмысливания истории. Он отвёл соратникам на это пару тройку секунд и перешёл к главному.
— Намджун, — нацелился Мин на одеревеневшего обладателя этого имени, — твоя камера всё ещё включена?
В лицах Хосока и Джина читалось недоумение. Как Ким так ловко умудрился скрыть от их глаз камеру? И как давно Юнги знает о том, что она при нём имеется? Если тех двоих обернул флёр вопросов, из-за которого мальчики максимально напряглись, то Мина это забавляло. Вогнать в ступор Намджуна, за которым он пристально наблюдал, как, впрочем, и за теми двумя, лишний раз нагнать на людей ужас проницательности, — то, чем маленький гений мог по минимуму похвалиться.
— Удостоверься в том, чтобы она записала мою речь от начала до конца, — личная просьба Юнги, ужесточившая напряжение в воздухе.
«Да кто он такой?», — подумали те трое.
— Итак, для начала я бы хотел поздравить вас с тем, что вы все приняты в мою команду по созданию широкомасштабного проекта, над которым я корпел целый год. Он называется «Некоронованные». Мы создадим компьютерно-реальную игру, где люди будут проходить поступающие им на электронный адрес квесты. Сразу хочу подметить, здесь не будет желающих, поскольку не всем дано понять замысел этой игры. Я запрограммирую бота, который отберёт людей, переживающих невзгоды или такую же несправедливость, как и мы с вами, поэтому поиск участников сложностей не вызовет, — Мин говорил внятно, с выдержкой пауз. — Следующее, что же это за квесты, сколько в игре уровней и каков же главный приз? Во-первых, «Некоронованные» подразделяются на два уровня. Первый, за который буду отвечать я, состоит из тридцати квестов, рассчитанных на месяц. Их задача — закалить силу духа участника перед переходом на новый уровень, а сам переход осуществится посредством суицида.
— Суицида? — уточнил Хосок, предположив, что неверно расслышал, но как бы не так. Юнги кивнул. — Ты хочешь их убивать? Они ведь такие же, как и мы. У нас нет права решать их судьбы. Если твой проект сосредоточен на том, чтобы очищать мир от загнанных в угол несправедливостью людей под уловкой игры, то мой ответ отрицателен. Я в этом не участвую.
— Тебе не кажется бредовым ход собственных мыслей? — на лице бледнокожего взыграла улыбка. Все поддерживали позицию Чона, а Юнги в душе смеялся. Потому что всегда нужно смотреть не только на лицевой угол пирамиды, а также на её оборотные части. — Как они, по-твоему, должны проходить второй уровень, если будут мертвы?
Ребята зависли. Поразмыслив над наводящими вопросами лидера, никто на таковой рациональный итог не вышел. Может, суицид - это какое-то кодовое слово?
— По правилам игры победитель первого уровня не должен совершать суицид самостоятельно, своими методами. Он использует наш, быстродействующий и безболезненный. Я говорю о наркотике. Вот только со свойствами настоящего его будет объединять исключительно зависимость, но никак не пагубное влияние на здоровье при соблюдении меры. Грубо говоря, этот наркотик продлит жизнь, но не на сто или двести лет. Если принять одну таблетку, то в последующий раз придётся это повторить по истечении суток. Для чего отводится такой срок? Чтобы участники неукоснительно проходили второй уровень. Им будут ежедневно рассылаться задания, но не такие детские, как предшествующие. Всё станет куда сложнее. Участники воплотят наши желания в реальность. За счёт их мы избавим мир от несправедливости.
Красавчик-хён краем глаза поглядывал то на Хосока, то на стоящего позади задумчивого Намджуна и догадывался, что вероятнее всего эти двое изъявят согласие на предложение бледнокожика. Да он и сам не против внести свою лепту в данный проект. Правда, в отличие от всех, для кого источником участия являлась расплата с разносчиками ошибочности обстоятельств, он готов был взяться за это своеобразное дело, чтобы возвыситься в глазах отца. После того, как Джин огорчил его тем, что загремел в психушку, заняться чем-то секретным и в то же время нелегальным будет своего рода благоприятной переменой.
— Юнги, — выступил Намджун, однозначно решившийся поддержать эту идею, — я приблизительно представляю, какие задания будут выполнять игроки и какими условиями жизни мы их обеспечим за проделанную ими работу, но всё-таки как мы выясним, что они справились с заданием? На слово же мы им не поверим. А без усовершенствованного наркотика им не обойтись. К тому же, ему следует дать какое-то краткое название, чтобы игроки не испытывали неудобства в произношении.
Маленький гений опустился в водоём соображений. Плыл, погрузившись под воду, а, достигнув дна, осознал, что ответ лежит на поверхности. Мигающий красный огонёк записывающего устройства, выглядывающего из переднего кармана штанов пижамы Намджуна, предстал ярким лучом солнца, вытягивающим на ту самую поверхность.
— Мы обязуем их отправляться на задания с камерами. А наркотики назовём как-то просто и не заковыристо, но к этому вернёмся позже.
— Ещё вопрос, — продолжал тщательное ознакомление с проектом Намджун. — Если ты собираешься вводить такой мощный препарат, то, как будущий лаборант-химик, хочу сказать тебе, что нужно как-то следить за уровнем дозы. То есть, требуется какой-то регистратор или счётчик, который бы осведомлял нас и игрока о его состоянии.
— Я оставляю это на тебя, Намджун, как и сам препарат. Разработай его под озвученные параметры.
Юнги с той и другой минутой удивлялся тому, с какой невообразимой ловкостью ему выдалось поймать в свои сети удачу. Что ни говори, а часть проекта с разработкой препарата значилась отяготительной, но невольное упоминание мальчишкой о его научном увлечении свели все трудности к нулю.
— На это уйдёт немало времени.
— А я тебя не тороплю. Мы начнём осуществление плана как только вы все отсюда выйдете. Мне этого не светит, да и я не заинтересован в свободе. Всё, что мне необходимо, здесь имеется. От вас зависит следующее: Хосок, сосредоточься на знаниях в области медицины. Нам понадобится врач, который бы оказывал помощь пострадавшим. Помимо этого, на тебе будет второй уровень игры. Отвечаешь за поощрения и распределение заданий между участниками, вторые из которых я тебе буду высылать. Джин, от тебя потребуется тоже немало. Ты ответственен за поставку оружия, транспорта, удержание полиции подальше от наших дел и за надзор над теми, кого избрал наш бот. Любое нарушение правил, и можешь от них избавляться. Как только я определюсь с местом для второго уровня, сообщу тебе, и ты должен будешь достать надлежащие для строительства пункта проживания материалы. Намджун, от тебя зависит своевременная поставка медикаментов, усовершенствованных наркотиков, в том числе и прибора, который будет отслеживать уровень доз. Об этом мы уже говорили, но думаю, что лучше изготовленные приборы отсылать Джину. Он и его дружки бандиты возьмут на себя переправку игроков первого уровня на второй и закрепление прибора за каждым участником.
— А если представить, что кто-то из игроков выполняет свою работу на «отлично», но вот в эмоциональном плане сломлен, что тогда? Вот так просто дадим ему уйти из жизни? — проникнувшись сутью проекта, спросил Хосок.
Лицо Юнги сдавало его с потрохами. Он не предусмотрел эту деталь и пытался скорейшим способом разыскать её, чтобы не дать всему зданию рухнуть от нехватки единственного кирпича.
— Это не выльется в проблему, если у нас будет препарат с доминированием какого-то определённого качества личности, — выступил с идеей Намджун.
— Поясни, — подлинно заинтересовался маленький гений, заприметив в этом смысл.
— Не обязательно глотать успокоительные или вливать в себя граммы алкоголя, чтобы урегулировать осложнение с эмоциональным потрясением. Всё дело в нас. В том, как мы относимся к тому или иному произошедшему событию. Возьмём к примеру пейрафобов, тех, кто боится выступать на публике. Чтобы снизить степень волнения ему достаточно изменить что-то в себе, над чем так упорно трудятся психологи и психиатры, когда те бедолаги посещают их кабинет. Мы же возьмём улучшенным методом. Такой, как он, не будет испытывать социального дискомфорта, если усилить в нём черту личности с типичного интроверта на экстраверта через лекарственное средство. Я возьмусь за его производство, если вы меня поддержите.
— Медикамент, под воздействием которого доминирует необходимое человеку качество личности, — подытожив предложенный вариант, Юнги одобрительно кивнул своему соратнику, которым был горд.
— Каков же главный приз второго уровня? — поинтересовался Джин, всё более убеждаясь, что проект младшенького всерьёз стоит того, чтобы его воплотили в реальность.
— Его нет, — не колеблясь, ответил Юнги. Эта тонкость продумывалась в первую очередь. — Начав игру, ты лично выносишь себе пожизненный приговор. Будешь жить как солдат. Нескончаемо воевать до самой смерти, — уже предвкушая увлекательное будущее, маленький гений замысловато улыбнулся. — За справедливые поступки ещё никому корону не вручали.
