Дочь

Глава 9

Дорсет, 2010

Год спустя

Соседка в замешательстве оглядывает кухню.

– Тут не прибрано. Понимаете, я взялась выдернуть траву, которая проросла на ступеньке...

Надо же, не прибрано. А для меня это просто воплощение чистоты и опрятности.

– Я живу напротив. Увидела, что у вас случился обморок, и зашла. Я врач.

Она с улыбкой кивает. Разумеется, соседка меня видела и знает, что я ни с кем в деревне не общаюсь. И о Наоми ей, наверное, тоже известно.

– Меня зовут Мэри, – произносит она.

– А меня Дженни. Может быть, мне позвонить кому-то из ваших родственников? – Я киваю на фотографии.

– Я буду в полном порядке через пару минут, – она опять улыбается. – Извините, что доставила вам беспокойство. Может, выпьем чаю?

– Я согрею.

У кухонной полки на крючке аккуратно повешен чайник. В холодильнике стоит миска с салатом-латуком, закрытая защитной пленкой, несколько коричневых яиц на глазурованном блюдце и фарфоровый молочный кувшинчик с изображением желтой коровы. На полке рядом с сахарницей коробка с лекарствами. В ней я вижу фуросемид и периндропил. Может, она снижала давление и потеряла сознание от передозировки? Там же стоит небольшой коричневый заварной чайник и две фарфоровые кружки.

Подвинув к дивану табуретку, я ставлю на нее кружки с чаем, затем подкладываю ей под голову подушку. Чувствую, что кожа у нее холодная.

– Вас накрыть?

Она делает несколько глотков, и ее бледные щеки слегка розовеют.

– Одеяло вон там. – Мэри кивает в сторону смежной комнаты. – Пожалуйста, если вас не затруднит, дорогая.

Я вхожу в ее спальню. Тут тоже идеальный порядок. Молодец Мэри, держится. Не то что моя мама. После пропажи Наоми она впала в тяжелый маразм и перед смертью меня не узнавала. Хотя незадолго до этого, во время передачи коттеджа, была в полном порядке. Но тогда еще все было в порядке.

Бристоль, 2009

За шесть дней до исчезновения

На стоянку у жилого комплекса, где обитала моя мама, я въехала рано утром, когда еще было темно. Небольшие фонари с круглыми плафонами освещали дорожки, которые, подобно растопыренным пальцам, расходились к блестящим входным дверям. И ее дверь ничем не отличалась от других, как и ведущая к ней дорожка, хотя прежде мама пыталась придать своей территории какую-то индивидуальность.