Так было суждено

По дороге к общежитию

  — А как же волшебное слово «пожалуйста»? «Пожалуйста, Юля, я прошу Вас, следуйте за мной, я проведу Вас в Ваши царские хоромы»... нет, «в Ваши королевские покои». Да, именно покои. Так звучит и круче, и мне по статусу подходит... Эй... Эй, блондиночка! Стой, куда!

Юля, упираясь спиной в стенку, уже давно разговаривала сама с собой, жестикулировала, как выяснилось, для невидимого собеседника и вообще казалась ничуть не расстроенной. Уже придя в себя после того, как мама шокировала её тем, что мальчиков не будет, девушка вовсю язвила и всячески старалась подколоть свою будущую старосту. Однако светловолосая Юлю не слушала. Девушка сказала «следуй за мной» и, не терпя возражений, пошла вперёд, прекрасно зная, что как бы ни возмущалась Юля, она пойдёт за ней следом. Выбора нет.

— Я не блондиночка, я Марина. Могу повторить это столько раз, сколько будет надо. Если у тебя проблемы с запоминанием настолько элементарных вещей, я попрошу провести с тобой дополнительные занятия. Причём начнут с самого сентября. Если же ты откажешься, то я приклею тебе на лоб бумажку, на которой ясно будет написано всего одно слово. Если ты ещё не потеряла нить разговора и помнишь, о чём я тебе говорю, то ты будешь умницей и вспомнишь, о каком слове идёт речь. Даю тебе всего одну подсказку. Нет, дам даже две, пожалуй. Первая: это имя. Вторая: начинается на «Мари» и заканчивается на «на», — абсолютно спокойно ровным тоном произнесла Марина, дожидаясь, пока Юля, кряхтя и падая, доползёт до неё с бесконечным числом чемоданов.

— А-ха-ха-ха! — заржала — да-да, именно заржала, гогот стоял такой, словно гигантские ежи рожали хрен пойми что — Юля и, уронив на пол все сумки, портфели и чемоданы, выпалила: — Нана!.. Ё-маё, с чего я угораю?..

— И действительно, с чего? — скептически взглянув на гнущуюся пополам от хохота девушку, спросила Марина.

Девушка, как только увидела сей лохматый объект, поняла, что её спокойствию точно пришёл конец, причём окончательно и бесповоротно, так Юля ещё пребывала в счастливом неведении. А Марина знала страшную тайну и посвящать в неё Юлю пока не хотела. Секрет состоял в том, что мама Юли — тайком от дочери, разумеется — написала директору письмо, в котором просила прислушаться к страдающей душе и поселить Юлю по возможности отдельно, пока девушка не адаптируется, или же поселить в комнате с кем-то, кто сможет иметь на неё положительное влияние и заодно присматривать за непутёвой дочерью. Такая участь пала на Марину. Светловолосая могла, конечно, воспротивиться, но после того, как она пообещала матери Юли приглядывать за её дочерью, девушка не имела никакого права теперь отказываться. Марина была человеком слова. И не столько потому, что она была из благородной и всеми уважаемой семьи, в которой ревностно следили и за поведением, и за всем, за чем только можно было следить, а просто однажды она приняла за шутку одно обещание, и его выполнили. Но об этой истории знали лишь немногие. И какой резкий поворот сделала судьба на этом моменте, ведала лишь Марина.

— Кого я вижу, — бархатный голос раздался совсем рядом с ухом Марины, но та даже бровью не повела.

— Привет, Яна, — устало поздоровалась Марина.

— Как ты догадалась, что это я?

— Только ты наклоняешься к самому уху, чтобы подойти и поздороваться с кем-нибудь. Только ты разговариваешь таким хрипловато-пьяным голосом. Только ты...

— Всё-всё, я поняла, мисс Всезнайка, ты меня раскусила, — став рядом с Мариной, произнесла Яна.

В девушке было добрых метр восемьдесят. И это не в прыжке, а с чуть ссутуленной спиной! Короткие чёрные как смоль волосы, обычно приведённые, как брякнул кто-то из класса, в «се-е-е-ексапильный» беспорядок, сейчас имели вид пьяного дикобраза. То есть пряди торчали во все стороны, что, однако, ничуть не убавляло притягательность данной персоны. По две серёжки в каждом ухе, пирсинг в брови и на губе были ещё цветочками. Ведь в школе такое строго запрещалось, а Яна в девятом классе ходила с ядерно-красными волосами, проколотыми бровями, губами, ушами, носом и т. д. В итоге, после бесконечных споров с директором, нашли компромисс: серьга в брови и в губе. Ну, и уши. Сейчас же всё было скромненько, но со вкусом. Ах, да. Ещё и татуировка в виде алой розы на шее. Было очень странно, что никто из учителей ещё её не заметил — учительница по физкультуре не в счёт, сами потом догадаетесь почему. Хотя ничего странного. Если воротник чёрной рубашки поднять вверх, то при желании можно не только шею и пол-лица скрыть, но ещё и кучу разных вещей. Только на себе ни в коем случае не пробуйте. Вот, к слову, на Яне сейчас и находилась чёрная рубашка с длинным рукавом да красный галстук. Стандартный набор, который всегда себя оправдывал. Можно добавить к описанию Яны ещё и то, что девушка почти всё время держала руки в карманах, ходила неторопливым шагом, часто закрывала глаза и загадочно улыбалась. А от кристальных серых глаз, которые так резко контрастировали с чёрными волосами, многие были без ума. Если пред Мариной все благоговели, потому что она многим казалась воплощением стойкости, терпеливости, спокойствия, недюжинного ума и загадочной красоты, то Яну попросту обожали за то, что она была такая вот шикарная. Хотя у многих своё понятие о шикарности.

— Марина, я так по тебе скучала, — трелью разлилась Яна, коварно опуская одну руку на талию подруги, а другой придерживая подбородок светловолосой.

— Я не сомневаюсь, — усмехнулась Марина, убирая со своей талии подозрительный предмет. Подозрительный в том смысле, что, сколько его ни убирай, он каким-то волшебно-магическим способом появлялся вновь, причём спускаясь всё ниже и ниже.

— Фубл*! Лесбиянки! — заорала как резаная жертва очень странной шутки про «нана», которую только эта жертва и смогла понять.

В целом, к лесбиянкам и геям Юля относилась совершенно нормально. Мол, что они есть, что их нет. Главное, чтоб жить не мешали. Но тут случай был особый. Заранее невзлюбив Марину, любой недостаток старосты тотчас же увеличивался в глазах Юли раз эдак в сто пятьсот. И это было совершенно нормальное явление. Вы не замечали, что у человека, который вам противен или неприятен, любой недостаток попросту был ужасным и огромным. Вот с любящим человеком дело другое, там порой даже как-то недостатков и вовсе не замечаешь.

— Не лесбиянки, а лесбиянка, — ничуть не обидевшись, проворковала Яна, вновь и вновь пытаясь обнять за талию свою подругу. — Ты же у нас по мальчикам, мисс?

— Да-да, по мальчикам, — отмахнулась Марина. Девушка мало спала, поэтому ей не терпелось уже дойти до общежития и рухнуть в кровать. У неё было в запасе несколько часов сна, а потом нужно было решить кучу организационных вопросов.

— А это, я так понимаю, новенькая? — заинтересованно посмотрела на Юлю Яна.

— Эй, ты чо на меня палишь? Я это, я по мальчикам... Отвали от меня, ненормальная!!! — заорала Юля, когда Яна задумчиво приподняла ей майку.

— Слушай, а ничего у тебя такое тело. Подтянутое, спортивное... занимаешься?

— Не твоё дело!

— Да и на личико ничего... Впрочем, не мой вкус, прости, — последнее было произнесено с таким видом, с каким обычно пафосные парнишки или девушки говорят в фильмах: «Детка, ты просто космос, но мы не можем быть вместе, потому что я круче, чем яйца Фаберже и хорьки в этом сезоне почему-то не вырастили на лужайке петрушку, если ты понимаешь, о чём я».

— Ян, не трогай ты её...

— Слушай, что-то ты как-то неважно выглядишь. В медпункт, может, сходишь? На руках понесу, хочешь? Через всё общежитие. Вот тогда наши фанаты просто с ума сойдут и обделаются кипятком от сумасшедшего счастья. О фансервисе, дорогая моя, забывать не стоит... — уходя от темы начала Яна, но Марина её оборвала, сказав:

— Мне эту поселить с соб... в общем, поселить её надо.

— Вам составить компанию? — коварная улыбка и взгляд, блуждающий далеко не по лицу Марины.

— Изыди, демон! — буркнула Юля и, силясь взять весь свой багаж, устало рухнула наземь.

— Боже, на хрена тебе столько шмоток? — поинтересовалась Яна.

— Я не Боже, можешь обращаться ко мне «Ваше Величество». Если ты вставишь...

— О, я-то вставлю...

— ...несколько прилагательных типа «неповторимая» и т. д., то ваще будет отлично, — становясь красной, как зад у бабуина, и никак не реагируя на Янино «вставлю», закончила Юля.

— Ладно, бывайте, красавицы, — махнув рукой на прощание и удаляясь летящей походкой по безлюдному коридору, крикнула Яна.

Угрюмо смотря вслед удаляющейся фигуре девушки, Юля что-то бурчала под нос и силилась поднять бесконечное количество чемоданов. В итоге, не выдержав, Юля злобно спросила:

— У вас тут все такие, что ли? — девушке попросту надо было выплеснуть куда-нибудь весь свой гнев. Чемоданы бесили не на шутку!

— Таких, как ты, уж точно не было, — холодно отрезала Марина.

— Тх! — только и смогла ответить Юля.

Всё-таки сжалившись над девушкой, Марина произнесла:

— Давай помогу.

— Это ты предлагаешь, потому что тебе надоело меня ждать? Или потому что хочешь мне помочь? Или...

— Или потому что меня уже достало то, что мы отошли от кабинета всего на пять шагов, а ты уже выдохлась и не можешь нести чемоданы, — отрезала Марина, не говоря ни слова, взяла часть багажа и пошла дальше по коридору.

— Я не выдохлась! Я сильная! — досадливо бросила Юля, нагоняя девушку.

— Это нужно не словами доказывать, — спокойно произнесла Марина, даже не удостоив девушку ни единым взглядом.

Так они и шли молча ещё несколько минут, пока не вышли на крыльцо первого корпуса. На улице вовсю палило коварное солнце, злобно хохоча и заставляя жалких людишек с криками типа «боги, нет, так жарко, спасите, я плавлюсь!» умирать. Все облака взяли отпуск и уехали на тусовку в Сибирь. Почему именно в Сибирь, оставалось загадкой для всех.

Пройдя несколько корпусов школы, Юля отметила про себя, что, несмотря на всё её решительное фи к этому месту, оно было очень красивым. Место, разумеется, а не фи. Вокруг корпусов школы были ухоженные клумбы, на которых произрастали самые разнообразные цветы, большинство из которых Юля видела впервые. Все знания по цветам у Юли сводились к «роза», «ромашка» и «чо-то ещё». По дороге встретилось и несколько цветников, и пара фонтанчиков. Невдалеке располагался просторнейший парк, в котором, если как следует присмотреться, можно было увидеть несколько площадок для игр. Лавочек было несметное количество.

«Ба! Да тут же целое состояние нужно было вложить, чтобы такое отгрохать!» — думала Юля.

— Мы пришли, — произнесла Марина и остановилась.

Юля, то и дело озираясь по сторонам, глядела во все глаза, но только не на Марину. Вы когда-нибудь видели столкновение исполинского метеорита с какой-нибудь планетой? Нет? Ну и ничего страшного. Юля и Марина тоже не видели, но зато очень даже прочувствовали. Конечно, ни одна, ни вторая метеоритом и планетой не были, но эффект был такой же. Юля, хоть и шла, а не бежала, всё-таки умудрилась навалиться на Марину и завалить девушку, а заодно и себя, багажом.

— Мне кажется, или ты мне не нравишься? — саркастически произнесла Марина.

— Пф, взаимно, блондинка!

— Марина! — на долю секунды вспылила светловолосая.

— Маринад, блин!

— Так, ну всё... Слезай с меня! Живо! — крикнула Марина.

— О, болонка умеет тявкать? — иронично изогнула одну бровь Юля.

Марина спихнула с себя девушку, сумку и всё прочее, что на неё вывалилось из раскрывшегося чемодана Юли. А это были: плюшевая свинья... хотя, на этом можно и остановиться. Розовая, как щёки у младенца, хрюшка занимала всё пространство одного чемодана. Марина, казалось, первый раз за эту жизнь реально удивилась.

— Глаза выпадут, так пялиться будешь! — рявкнула Юля и, гладя хряка по голове, бережно его отряхнула и засунула обратно в чемодан.

— Прощайте, нервы...

— Что ты сказала? — не расслышала Юля.

— Пойдём уже. У меня мало времени.

***

Общежитие не представляло из себя ничего грандиозного. Оно не было воплощением архитектурного искусства. Но зато внутри здания царил такой уют и покой, словно ты и не уезжал из дому и не покидал, пафосно выражаясь, семейный очаг.

В общежитии было четыре этажа. На каждые четыре класса по этажу. На первом — все четвероклассницы и пятиклассницы, на втором — шестиклассницы и семиклассницы, на третьем — восьмиклассницы и девятиклассницы, а на последнем, как можно уже догадаться, проживали десятиклассницы и одиннадцатиклассницы.

Так как общежитие в целом делилось на две половины — женскую и мужскую, — то через стенку, находящуюся в правой части женской половины, то и дело можно было разобрать мужские голоса.

На каждом этаже проживало в среднем человек восемьдесят, не считая персонала. В основном девушки жили по три человека, а то и по четыре, но было и несколько комнат, где стояли лишь две кровати. Кроме комнат были ещё и общие гостиные, где девушки могли провести своё свободное время, и небольшие библиотеки.

— Это моя комната? — задыхаясь, спросила Юля и змейкой сползла по стене вниз. Мало того, что жара, так ещё и на четвёртый этаж пешком с багажом идти пришлось!

— Гхм, — кашлянула Марина, — наша комната.

— А, наконец-то... Стоп!!! ЧТО?!

— Не кричи, пожалуйста, — раздался рядом чей-то загробный голос. — Разбудишь ещё дядюшку Стива, а он тебе будет мешать спать. Будет ходить ночью возле твоей кровати, напевать песенку про золотого мальчика и скелетного паровозика, греметь цепями, есть чьи-то грязные ноги, а потом и вовсе ляжет рядом с тобой и будет хныкать как маленький ребёнок. Я тебе это со знанием дела говорю. Поверь мне, новенькая, мир не так прост, как кажется...

— К-кто это? — Юля подёргала Марину за рукав белоснежной — до падения на землю — рубашки.

Если бы у девочки из колодца была бы старшая сестрёнка, то она выглядела примерно так, как выглядела сейчас Инна. Длинные и прямые чёрные волосы острыми сосульками смотрели в пол, грозя проткнуть его насквозь. Волосы были чуть ниже пояса, однако их было так много, что, казалось, они поглощают мир вокруг. Глаз видно не было, их скрывали волосы. Да и вообще всё скрывали волосы.

— Это Инна, знакомься. Инна, это... — начала было светловолосая, но её прервал загробный голос.

— Я самый нормальный человек в этой ненормальной жизни, поверь мне, новенькая. И зовут меня Инжефалина Распикулертона Престинарио. Но для обычных я просто Инна. Поверь мне, новенькая.

Фраза «поверь мне, новенькая», произнесённая сим восьмым чудом, то есть, страхом света, просто обязывала. Она как бы кричала: «Поверь, иначе дядя Стив...!»

— Я Ю-юля... очень приятно... наверное... Нет...

— Нет, ты новенькая, — сказала Инна и, развернувшись спиной — или повернувшись лицом, понятно в любом случае не было — побрела тенью к своей комнате.

— Куда меня зачислили?.. Мама, роди меня обратно!