Так было суждено

Обе. Часть 2. Полуночный разговор

  Первым желанием Марины было накричать на девушку, которая посмела поднять на неё руку, вторым — уйти куда глаза глядят, третьим — отвесить такую же пощёчину зачинщице. Но светловолосая неожиданно для себя поняла, что её изнутри душат предательские слёзы. И лишь спустя мгновения, когда до Марины дошло, что она стоит, прижавшим горячим лбом к плечу Юли, она прошептала:

— Ненавижу тебя...

В глубине души девушка понимала, что Юля совсем не виновата в том, что произошло, а пощёчина была лишь одним из немногих выходов в данной ситуации. Конечно, кареглазая могла прогадать, и потом её пришлось бы деловито соскребать со стеночки, но она не прогадала. Даже больше. Действуя по наитию, она попала в самую точку. Не останови девушка надвигающуюся ссору, и, кто знает, чем бы она закончилась.

А пощёчина послужила своего рода нажатием на кнопку. Человеку, который постоянно держит всё в себе: проблемы, горести, радости — гораздо легче в какой-то момент сорваться и устроить своеобразное цунами. И не дай бог кто-то попадётся потом под руку. Юля же, сама того не осознавая, остановила это. И теперь, когда Марина была готова вот-вот выпустить на волю всё, что до того момента копилось в душе, несостоявшееся цунами требовало выхода. И нашло: в слезах.

Юля словно проснулась. С глаз будто спала предательская пелена. Первые пару секунд девушка пыталась воссоздать в голове картину произошедшего и происходящего сейчас.

«Так... я ударила Мандарину... Мне пипец... Мандарина плачет... Утром мне двойной пипец и, как бонус, харакири... Ко всему прочему меня ещё, оказывается, и ненавидят... Тройной пипец...» — мысли еле-еле перекатывались в голове у кареглазой, с оглушительным звуком ударяясь о стенки черепной коробки.

— Да я и сама себя периодами ненавижу... — неуверенно улыбнувшись, начала Юля. — Будем ненавидеть меня вместе?

Если бы не дорожки от слёз, образовавшиеся на плече у Юли, девушка ни за что бы и не догадалась, что Марина плачет. Светловолосая дышала ровно, плечи не вздрагивали, как это обычно бывает, когда человек плачет. Девушка настолько себя контролировала, что достаточно быстро взяла себя в руки.

Марина ничего не ответила и лишь пыталась полностью совладать с собой. Кареглазая поняла, что словами делу не поможешь, да и не мастер она складывать слова, чтобы они поражали свою цель. Неуверенно подняв руку, девушка аккуратно и ободряюще похлопала старосту по спине, однако та внезапно отстранилась. Всё произошло настолько резко и неожиданно, что Юля сразу и не поняла, что случилось, и отступила на шаг назад.

— Не трогай меня... хватит, — последнее было сказано так, будто кареглазая уже успела до чего-то дотронуться.

— Да я же... — прошептала Юля, непонимающе смотря на Марину.

— Уйди, — негромко, но твёрдо произнесла светловолосая.

Юля уже готова была обидеться на человека, как внезапно её пронзило. Так бывает, что живёшь себе, никого не трогаешь, а потом — бац! — и внезапно видишь то, что раньше не видел и попросту не замечал.

Девушка молча вышла из комнаты.

***

В коридорах никого не было, что неудивительно. Юля не знала, который сейчас час, но смутно подозревала, что уже больше одиннадцати вечера. Проходя мимо комнат, кареглазая то и дело удивлялась, как много народу ещё не спит: кто-то играл на гитаре, кто-то пел, кто-то просто что-то дубасил с криками: «СПАРТА!» и «Я убью тебя, лодочник!» — в общем, почти все не спали и были чем-то заняты. Однако многие уже давно видели десятый сон — Юля поняла это потому, что из тех комнат не доносилось ни единого звука — и мирно сопели в обе дырочки. Или, судя по тому, какой шум и гам стоял в соседних комнатах, уже не мирно, уже не сопели, уже не в дырочки.

Юля решила дойти до конца коридора и там присесть на широкий белый подоконник, притвориться ванилькой. Оставалось только сделать забавную гульку, надыбать чашку горячего кофе и говорить, как не хватает ЕГО. Однако этим планам не суждено было сбыться: прямо за спиной раздался голос Жанны Владимировны:

— Почему не спим?

Сначала кареглазую пронзили тысячи маленьких ледяных осколков, но потом девушка вспомнила, что учитель не комендант, да и вообще у преподавательницы какой-то подозрительно приятный голос, будто бы она говорила что-то с улыбкой на лице.

— А почему Вы здесь? — вопросом на вопрос ответила Юля. — Мне казалось, для учителей есть отдельное общежитие, если они не ездят каждый день к себе домой...

— Помогала сдавать нормативы, — загадочно улыбнулась Жанна Владимировна.

Учительница говорила так спокойно и непринуждённо, словно заранее знала, что Юля никому ни о чём не расскажет. В целом, кареглазая никогда и не была доносчиком, но такая неосмотрительность со стороны преподавательницы Юлю попросту поразила.

— К-какие такие нормативы? — спросила Юля, вспоминая о том случае с Яной, свидетельницей которого стала непосредственно кареглазая. — Разве внеклассные занятия или дополнительные не проводятся, ну... днём хотя бы? Или вечером? Ну, просто ночью как-то...

Тут до кареглазой дошло, о чём ей только что сказали. Теперь девушка понимала, о каких нормативах шла речь. Что-то из оперы «помогу ученице пропахать на матрасе несколько миль». Глаза Юли расширились.

— Хороший балл по моему предмету хочешь? — хитро сощурив глаза, спросила брюнетка.

— А... э...

— Отлично. То, что я случайно забыла поставить несколько n-нок в журнале, думаю, ты мне сможешь простить.

И с этими словами Жанна Владимировна удалилась.

Юля смотрела вслед удаляющейся фигуре и боялась даже моргнуть.

— Что сегодня творится вообще? — прошептала девушка.

— Привет тебе! Ты почему не спишь И ночью бродишь здесь одна? Эй, Юля, почему молчишь? Ты почему сейчас грустна? — тихо прошелестел нежный голос прямо рядом с кареглазой. Девушка безошибочно определила, что это Аня. Никто больше не мог так мелодично говорить.

— Да я тут... гулять просто ночью захотелось. Не спится что-то... А ты почему здесь? — чуть улыбнувшись, спросила кареглазая. — Это ваша с Яной комната? — девушка кивнула в сторону приоткрытой двери, возле которой стояло рыжее чудо.

Аня хотела уже что-то ответить, но тут, внезапно услышав имя Яны, заметно погрустнела и отвела свои большие печальные глаза в сторону. Аня была тем человеком, который не скрывает ничего. Всё, что происходило у неё в душе, тотчас же запечатлевалось у неё на лице. Оттого всё, что бы она ни говорила, принималось за правду, так как девушка не умела да и не хотела врать. Её принцип был такой: хочешь смеяться — смейся, хочешь плакать — плачь, только оставайся самим собой.

— Спасибо тебе за сегодня!.. Точнее, уже за вчера, — поспешно выпалила кареглазая. — Я видела, что ты хотела мне помочь! И за это... ну, спасибо... — уже смущаясь, пробубнила Юля. Девушка внезапно для себя отметила, что благодарить Аню ей гораздо легче и проще, чем Марину.

— Я рада, что смогла помочь... — подала голос девушка, но тут её перебила Юля:

— Теперь гони дурные мысли прочь!

Аня подняла глаза на Юлю. В изумрудах светилась такая благодарность и радость, настолько чистым и непорочным было каждое движение и слово девушки, что Юля невольно почувствовала себя попросту демоном рядом с этим рыжим ангелом.

— О, надо же, прямо в рифму, — послышался из комнаты чей-то голос. И этот голос явно принадлежал не Яне.

В дверном проёме появилась взлохмаченная голова Иры. Девушка улыбалась и смотрела на реакцию Юли. Та осела. Сперва Юля показывала пальцем на рыжую, потом — на голубоглазую, затем — обратно на рыжую, и так далее, покуда Аня не поймала своими ручонками руку девушки и не потащила её в комнату.

— Можно? — прежде чем затащить кареглазую в комнату, спросила Аня.

— Тебе всё можно, — улыбнулась Ира, уступая дорогу рыжей.

Аня дотянула Юлю до кровати и усадила её на аккуратно застеленную постель. Кареглазая поморгала-поморгала, посмотрела по сторонам и удивлённо взглянула на Иру.

— А разве ты с Аней живёшь? Мне казалось, она с Яной...

— Да, тебе правильно казалось, — улыбаясь, сказала девушка и, взлохматив себе чёрные с синими прядями волосы, добавила: — Чаёк будешь?

— Вы тут ночью точно чай пьёте? — подняв вверх одну бровь, скептически спросила Юля.

— Ну, да.

— А почему ты не у себя? — обращаясь к рыжей, удивлённо спросила девушка.

Аня вновь заметно погрустнела и стала смотреть в окно, но затем, повернувшись обратно, взглянула в ярко-голубые глаза Иры. Девушка улыбнулась, поправила съехавшие очки и произнесла:

— Ты уверена?

Аня молча кивнула.

— Ну, тогда я отвечу за Аню, — рассеянно произнесла девушка. — Ты же знаешь характер Яны? Она у нас девушка специфическая, все её хот... — Ира оглянулась на рыжую — та взяла со стола книгу и стала читать, словно никого в комнате кроме неё и книги не было — и, исправившись, продолжила: — Яна у всех нарасхват, я хотела сказать. Вот, знаешь, есть парни, которые меняют девушек как перчатки, а...

— Ты хочешь сказать, что Яна что-то типа бабника? — влепила Юля.

Аня оторвалась от чтения и с немым укором посмотрела на кареглазую. Та поспешно буркнула извинения и мысленно казнила себя за непочтительность.

— Да, что-то типа... — осторожно продолжила Ира, искоса посмотрев на рыжую. — Так вот просто Ане не спится иногда по ночам из-за...

— Звуков природы? — Юля не могла удержаться от комментария.

— Да. И поэтому в такие ночи, когда, эм, бушует природа, Аня ночует у меня.

— Э-э...

— Я одна живу. А кровать свободна, так что...

— А-а... — многозначительно протянула кареглазая. — А почему ты одна?

Ира хитро улыбнулась и ответила:

— Потому что моя соседка по комнате была слишком любопытной и задавала очень много вопросов. Ты понимаешь, о чём я?

— Бу на тебя, — надув губы, выпалила Юля. Девушка вела себя со старостой так, словно знала её не первый год. В действительности же это был второй в жизни раз, когда она вообще разговаривала с Ирой.

— Не букай букам, бука, — парировала голубоглазая и улыбнулась.

— А Яна-то, наверное, уже одна... — осторожно начала кареглазая и посмотрела на Аню.

У рыжей была до сих пор открыта одна и та же страница. Девушка ни строчки не прочла. Лишь спустя несколько минут, Аня взглянула на Юлю и, горько улыбнувшись, произнесла: