Так было суждено

Способы сорваться

  — Юль, — тихонько позвала Марина.

— М-м-м?.. — сонно пробормотала кареглазая и повернулась на другой бок, всем своим видом показывая, что говорить она может, но вставать не собирается ближайшие лет эдак сто.

— Ты спи-спи, я просто хотела попросить у тебя разрешения на то, чтобы я кое-что взяла из твоих вещей. Попользуюсь и верну. Сегодня же. Обещаю, — шёпотом произнесла девушка и, дабы расположить к себе сонную Юлю, почухала её за ушком.

Если бы такое было возможно, кареглазая замурлыкала бы. Заспанная девушка блаженно улыбнулась сквозь рваный сон и, не открывая глаз, сказала, что Марина может брать всё, что хочет, в том числе и саму кареглазую. Светловолосая отнеслась к словам девушки философски и попросту поблагодарила её.

— Всё моё — твоё... — пробурчала Юля, переставая сражаться со сном.

— Спасибо, чудо, — слегка улыбнулась Марина и, достав из-под кровати Юли какую-то большую коробку, взяла её за ручку и неслышно, чтобы повторно не будить кареглазую, вынырнула в коридор.

***

Громкий цокот каблуков отвлёк Виталика от работы. Странно, подумал мужчина, кто это может бродить в такой поздний час? Цокот усиливался, что свидетельствовало о том, что обладательница туфель приближается непосредственно к кабинету преподавателя, и спустя буквально пару секунд в дверь постучались.

«Может, это пришла Юля?» — подумалось Виталику. Мужчина обрадовался, но решил на всякий случай напустить на себя безразличный ко всему вид, подошёл к своему столу и, присев, зарылся в бумаги.

— Войдите.

Не отрываясь от кипы «макулатуры», Виталик неторопливо поднялся и, обойдя стол, присел на него. Он решил растянуть сладостный момент удовольствия, когда он поднимет глаза и увидит, что перед ним стоит не кто иной, как Юля. На самом же деле мужчина жестоко ошибался, но решил довериться шестому чувству, которое обманывало его и, прикурив, терпеливо следило за тем, что происходило.

Когда молчание затянулось и уже стало порядком нервировать мужчину — до этого его напрягал шорох со стороны вошедшей, — он всё-таки нетерпеливо оторвался от бумаг и произнёс:

— Так и будем молча... — но не договорил. — Господи!

— Отличный шанс, чтобы успеть помолиться, — ледяным голосом отозвалась Марина.

Ноги у Виталика задрожали, руки тоже затряслись, сам мужчина покрылся нервной дрожью и вообще, ещё немного и его стало бы колотить так, что здание бы заходило ходуном. Бледнея и серея одновременно, Виталик пытался прийти в себя: не каждый поздний вечер тебя навещает одна из самых прилежных учениц школы. С бензопилой.

— Т-ты не сможешь завести эту штучку, детка, — сглотнув, пролепетал мужчина, не сводя испуганных глаз с девушки.

— Почему же? — удивлённо спросила Марина таким голосом, будто бы не понимала, почему два плюс два — это четыре. — Вы думаете?

— Я знаю, — уже более уверенным голосом произнёс мужчина. Страх постепенно сходил на нет.

«Тх, что я? Девчонки испугался? Смешно!» — усмехнулся своим мыслям Виталик.

Вместо ответа светловолосая мило-премило улыбнулась и поднесла бензопилу прямо к штанам мужчины. Виталик только усмехнулся.

— Хорошая попытка, но, знаешь ли, эту штучку ещё завести надо. И — не знаю, где ты её взяла — ты, повторюсь, не сможешь её завести.

— Вы уверены? Так, что же я могла забыть... — покачивая головой и делая страдальческое лицо, протянула Марина. — Вроде же ничего не забыла. У Вали позаимствовала и масло для цепи, и бензиновую смесь... Что же ещё?

Виталик нервно сглотнул.

— Натяжение цепи проверила...

— Хватит! — нервно рявкнул Виталик.

Но не у одного мужчины нервы были на пределе — у Марины тоже, разве что причины были разные: Виталик понял, что девушка умеет обращаться с бензопилой, а светловолосая просто была зла на Надоедина после того, как Юля рассказала ей правду об учителе.

Бензопила полетела вниз и со всей присущей ей нежностью поцеловала лакированные ботинки мужчины. От неожиданного близкого знакомства ботинок и бензопилы Виталик издал нечеловеческий душераздирающий вопль — а что, посмотрели бы вы на себя со стороны, если вам уронить на ногу бензопилу. В это же мгновение Марина резко выбросила руку вперёд и, схватив мужчину за узел галстука, рванула его на себя. От внезапности мужчина заткнулся и перестал горланить.

— Слушай сюда, — сквозь стиснутые зубы медленно проговорила Марина. — Хватит трогать Юлю. Чтобы духу твоего возле неё больше не было, ты меня понял? А будешь возникать, мы сюда ещё и милицию привлечём. Будет тебе потом статья на лбу выцарапана — уж я-то постараюсь. Если думаешь как-то избежать этого, то зря надеешься.

— Да пошла ты! — мужчина оттолкнул от себя девушку.

Переводя дыхание, он стал ходить взад-вперёд и старался успокоиться. Конечно, против него могут дать показания не только Юля с Мариной. Были ещё свидетели, а если узнают, что было в той школе, где он работал, то беды точно не миновать. Покусывая от нетерпения и волнения губы, Виталик напряжённо думал. Перегнул пару раз палку — теперь расхлёбывать. Со злости пнув стол, мужчина сразу согнулся в три погибели и схватился за ногу. Да, это была та самая нога, которая познала все выпуклости и впуклости бензопилы.
— И что ты от меня хочешь? — гневно крикнул мужчина, разведя руки в стороны и полными ненависти глазами смотря на Марину.

Девушка была словно ледяная статуя. Чуть прикрытые сердитые серо-зелёные глаза попросту источали адский холод. Губы были сжаты и в полумраке кабинета походили на одну неровную по толщине линию. Смерив мужчину взглядом, полным всё того же арктического холода, Марина медленно, растягивая каждое последующее слово, произнесла:

— Кажется, я уже всё сказала.

— И что ты предлагаешь?! Уехать?!

— Мне абсолютно всё равно, где ты будешь. Главное — от Юли держись подальше.

— Какого чёрта ты себе позволяешь?! Я твой учитель! Ты должна обращаться ко мне на «Вы»! — Виталик всё ещё кипел как чайник. До того момента, пока к нему не наведалась светловолосая, мужчина и не задумывался о возможных последствиях, а теперь искал, как лучше ему выпустить пар.

— Не тебе, — Марина сделала особое ударение на этом слове, — сейчас ставить мне условия. И кому я должна, я всем прощаю.

Виталик всё ещё продолжал нервно ходить из угла в угол. В итоге он не выдержал и упал на собственное кресло, закрыв лицо руками. Так он просидел минут пять. За это время Марина успела аккуратно и деловито сложить бензопилу обратно в коробку, отправить сообщение Юле и ответить на сообщение Яне. Можно было совершить ещё кучу разных и важных дел, но мужчина пошевелился в кресле, дав о себе знать, что он ещё жив, и явил Марине свой антипатичный лик.

— Слушай, я ради неё сюда приехал. И я не собираюсь просто так взять и уехать обратно, — зло выдавил мужчина.

— Опоздал на поезд. Она тебя знать не желает и несколько раз, насколько мне известно, совершенно ясно это показала. Мне плевать, будешь ты тут оставаться или нет, но к Юле ты больше не посмеешь прикоснуться, иначе...

— Да понял я! — перебил девушку Виталик.

Марина вздёрнула одну бровь и склонила голову набок.

— Понял, сказал же, — прошипел мужчина. — А что ж она сама-то не пришла, а?

— Наивно полагала, что ты просто так от неё отцепишься, если тебя попросту игнорировать и посылать ко всем чертям. Я не она — такого терпеть не буду. Надо будет — воспользуюсь связями родителей, а уж потом ты точно не отвертишься.

Виталик молчал и прожигающим взглядом смотрел на Марину. В тот момент мужчина больше всего хотел придушить девушку, но понимал, что это не выход. Нервно облизав пересохшие губы, он опять стал скакать глазами по кабинету, словно этим надеясь как-то помочь себе найти правильное решение. В конце концов, он произнёс:

— Хорошо. Я не буду больше трогать Юлю.

— Вот и чудно, — Марина обворожительно улыбнулась.

— Как я могу тебе поверить, что после этого ты не сдашь меня? — мужчина подскочил с кресла и напряжённо всматривался в лицо девушки.

— Юля не хочет видеть тебя за решёткой, — пожала плечами девушка.

— Тогда...

— А вот я бы не отказалась от такого зрелища, — холодно перебила мужчину девушка и направилась к двери.

Виталик замолчал, но даже светловолосой было слышно, о чём он думает и как натянуто скрипят его извилины.

***

— Ир, — хлюпая носом, протянула Юля. — А, Ир?

— Что такое? — улыбнулась голубоглазая.

— Зачем тебе столько книг? — таща огромный пакет с детьми издательской продукции, спросила Юля. — Неужели ты их так быстро проглатываешь?

Ира, в руках у которой было по такому же пакету, как у кареглазой, остановилась посреди заснеженной тропинки и задумчиво посмотрела вдаль. Казалось, на столь простой вопрос можно легко найти ответ, но девушка отчего-то долго стояла молча и ничего не отвечала Юле. Кареглазая, пальцы ног которой уже задубели и, наверное, покрылись ледяной коркой, прыгала поочередно на каждой ноге, пытаясь этим самым согреться. Когда что-то сомнительно хрустнуло, Юля помолилась, лишь бы это был не палец.

— Свободное время нужно чем-то занимать, — начала Ира, всё ещё пребывая в глубокой задумчивости.

— Это, конечно, хорошо, но зачем всё-таки столько книг? — теперь Юля пыталась зубами достать до свисающей с ветки сосульки. Девушке не хватало ещё нескольких сантиметров, но кареглазая не отчаивалась и вовсю лязгала челюстями.

— Чтобы не думать, — с горькой улыбкой пояснила Ира.

— О чём?

— Просто не думать.

— Чёрт, прости... — до Юли таки дошёл смысл слов голубоглазой.

Девушка перестала пытаться дотянуться до сосульки и теперь виновато смотрела на Иру. Голубые глаза с глубокой печалью смотрели вперёд, но Ира всё равно ничего не видела, вернее, не замечала или не хотела замечать. Глубоко вздохнув, девушка повернулась к кареглазой и с улыбкой произнесла:

— Спасибо, что сходила со мной в книжный. С меня книга, это точно.

— Да ладно тебе, чего уж там... а какая книга?

Да, в этом была вся Юля. Ну, зато прогресс был на лицо: раньше девушка вообще без зазрения совести сказала бы: «А почему только книга?» — зато сейчас уже была предпринята попытка, если не отказаться от книги, то хотя бы сделать вид, что отказывается. Марина бы оценила, да только светловолосая опять находилась в комнате Совета Шестнадцати.

— А какую хочешь? — уже искренне улыбнулась Ира.

— У тебя их столько, что я даже не знаю. Теряюсь как-то... — задумчиво протянула кареглазая. — Может, у тебя есть что-то типа... Не знаю. Что-нибудь полезное, а?

— Словарь, что ли?

— Думаешь, у меня маленький словарный запас? — обиженно надулась Юля.

— Нет, что ты, — засмеялась Ира, глядя на выражение лица подруги.

— Дай мне любую тему — я тебе такой монолог закручу, что ты прям... прям...

— Прям?..

— Прям удивишься! — с важнецким выражением лица произнесла Юля.

— Выбери уж сама тему, а я послушаю, — с интересом произнесла Ира, в душе благодарная Юле за то, что кареглазая уводила её куда подальше от грызущих мыслей.

— Так неправильно! — возмутила Юля. — Если я сама выберу тему, то как же, позволь спросить, я смогу тебе доказать то, что мой словарный запас ого-го какой? Ведь я же могу разговориться о том, что знаю лучше всего на свете.

— Ладно-ладно, — улыбнулась голубоглазая. — Давай... про состояние человека, который отчаялся и ничего не предпринимает для того, чтобы это как-то исправить?

— Уверена, что именно это? — удивилась Юля.

— Порази меня. Задвинь умопомрачительный монолог, — довольно произнесла Ира, наблюдая за реакцией кареглазой.

— Отлично! Я смогу! — уверенно начала Юля. — Итак... Пустяковая на самом деле тема... Человек, который отчаялся и который ничего не хочет изменять в своей жизни, чтобы она стала лучше, не живёт, а уже умирает. Этакий живой мертвец — прошу обратить внимание, не зомби. Просто так человек не может умирать: происходит постепенное разложение личности. Если душа уже давно прогнила, то процесс только ускоряется. Можно даже предположить, что такой человек проходит несколько стадий: стадия отвращения к себе и к окружающим людям, стадия ненависти, потом идёт стадия аморальности — ведь человека уже никакие моральные ценности и нравственные нормы не сдерживают. Последней идёт стадия бездушья, когда человек ничего не испытывает ни к себе, ни к окружающим его людям. Исходя из всего этого, он не может контролировать процесс, так как превосходящая его силы мощь бездушья не позволяет сконцентрироваться на чём-то или контролировать что-то. Бездушье ещё ладно, но когда наступает осознание того, что человек делает, он либо сходит с ума, либо восстанавливается.

— То есть существует шанс, что человек реабилитируется самостоятельно?

— Если бы я запомнила сейчас всё то, что я сказала, я бы смогла ответить на твой вопрос, — честно призналась Юля.

— В этом вся ты... И откуда такие познания? Уж вряд ли просто сама додумалась, — произнесла Ира. — Не отвечай, это так, мысли вслух. Так и быть, признаю, что говорить ты можешь много... но вот только по делу ли? — улыбнулась девушка.

— Ай, ну тебя! — буркнула Юля.

***

— Боже, ещё подниматься на четыре этажа... я не переживу.

Юля с Ирой еле-еле дотащились со всеми пакетами до общежития. Тащиться полчаса по снегу — в горку и с горки — стало для кареглазой испытанием. Впрочем, девушку больше волновали сейчас четыре вопроса: как подняться на четвёртый этаж, как быстрее согреть нос и ноги, где еда и где Марина. Причём вопрос о еде явно просился первым на рассмотрение — об этом свидетельствовал ужасающий рёв желудка.

— Устала? Ты и так мне помогла. Дальше я сама, спасибо, — улыбнулась Ира, еле протягивая руку к пакету Юли.

— Щас! Размечталась! — окрысилась девушка и щёлкнула зубами, словно показывая этим, что ещё одно движение в сторону пакета — и Юля откусит кому-то руку. — Да эта несчастная лестница просто-напросто бросает мне вызов! Ха! Я не боюсь тебя, лестничный пролёт! Я тебя сделаю! Ты у меня ещё попляшешь! Да ты не знаешь, с кем связался!

И с этими словами, воодушевляя саму себя, Юля забрала у опешившей Иры все пакеты с книгами и с воинственным рычанием рванула вверх. Голубоглазая сперва стояла, будто громом поражённая, а потом побежала вслед за Юлей. Нашла она кареглазую распластавшейся на полу. Все пакеты с книгами были аккуратно составлены возле двери комнаты Иры.

Присев на корточки рядом с поверженной Юлей, девушка осторожно перевернула кареглазую на спину. Юля высунула язык и пыталась нормально дышать.

— Слушай... Подними мою руку, а то я не могу — сил нет...

Ира послушно подняла вверх руку Юли. Кареглазая скосила взгляд на лестницу и сложила фигуру из трёх пальцев, а затем крикнула, обращаясь, ну, разумеется, к лестнице:

— Я тебя сделала, сучка!..

Голубоглазая прыснула со смеху.

— Помощник, ё-маё... Чудо ты. Давай отнесу тебя в комнату?

— Я встану сама! Я могу! Я вообще всё могу! Энерджайзер столько работать не может, сколько я могу!

И в доказательство этих слов девушка подскочила на ноги и стала отплясывать какой-то сумасшедший танец племени Амнепох. Ира остановила пляшущую девушку и на всякий случай приложила ладонь к её лбу. Температуры у кареглазой не оказалось, и Ира облегчённо вздохнула, списав бесшабашные пляски своей подруги на не совсем здоровую психику.

— Какого х... Тут что, стадо слонов пробежало? — из комнаты Иры выглянула недовольная Кира. Увидев, кто стоит рядом с её новой соседкой по комнате, девушка резко изменилась в лице. — Что-то надо?

— Шоколада! — настроение Юле мог сейчас испортить разве что сожравший её брахиозавр. Так думала сама кареглазая, но потом вспомнила, что брахиозавр не ест мясо, да и вообще он уже не существует. — Слава богу, что у тебя нет динозавров, а то, если бы меня съели, мне было бы грустно...

— Что?.. — непонимающе протянула Кира, пытаясь понять, к чему была фраза про динозавров.

— Котик! — кто-то набросился на Юлю с обнимашками.

Юля всегда была человеком неординарным, потому и посчитала, что это не Яна кинулась её обнимать, а гипсилофодон намеревается её схватить и утащить куда-нибудь.

— Пусти меня, динозавр!

От неожиданности Яна и правда выпустила из объятий девушку. Всё-таки для сероглазой было удивительным то, что её назвали динозавром.

— А, ничего страшного. Гипсилофодон тоже не хищник... Но зато он самый быстроногий вегетарианец! Я попала... Не съест, так убьёт за что-нибудь... Ир, передай Марине, что я люб...

— Тише, маленький, всё будет хорошо, — поглаживая Юлю по голове, хрипло шептала Яна.

Каким загадочным образом сероглазая опять оказалась рядом с Юлей и обнимала её, никто не знал. Как-то это прошло мимо всех. Обращаясь словно с маленьким напуганным ребёнком, Яна пыталась успокоить Юлю, которой казалось, что её хотят убить динозавры. На помощь сероглазой пришёл Арчибальд: он сполз с головы и, прокравшись по руке девушки, забрался на голову к Юле, а затем, свесив переднюю лапу, дал кареглазой по носу, а потом властно мяукнул:

— Мяу-мяу!

Юля перестала вырываться и нести всякий бред, а лишь устремила взор на стенку и произнесла:

— А-а-а... Мяу-мяу мяу?

— Мяу, — кивнул Арчибальд и для убедительности укусил Яну за палец, когда она пыталась стащить его с головы Юли.

— Ладно, мне пора. Спасибо тебе ещё раз, — Ира улыбнулась Юле и, протиснувшись с пакетами между дверью и Кирой, пробралась внутрь своей комнаты. Как ни крути, а голубоглазой было всё-таки тягостно находиться рядом с Яной.

— Да не за что! — запоздало отозвалась девушка.

Кира всё ещё испепеляюще смотрела на Юлю. Кареглазая, стащив со своей головы Арчибальда, протянула его Яне и зашипела на Киру. Девушка фыркнула и, не сказав ни слова, удалилась. Юля победоносно кивнула.

— Ты куда сейчас? — спросила Яна, водрузив на голову Арчи.

— А есть предложение?

— В гостиной никого нет, — двусмысленно улыбаясь, загадочным голосом произнесла сероглазая и, не выдержав, засмеялась. — Я просто как раз туда иду. Аня на дополнительных торчит. Не знаю, зачем ей это нужно — она и так слишком умная.

— Боишься, что интеллектом задавит? — съязвила Юля.

— Не то слово! Ну, так как? Пойдёшь со мной? Составишь компанию одинокой девушке и не менее одинокому коту?

— Ладно, пошли. Что с тебя взять...

***

Пока Арчибальд играл на диване с клубком, который притащила с собой Яна, девушки разговорились по душам. Конечно, сначала разговор был ни о чём, а потом, как это обычно бывает, всё скатилось к историям из жизни.

— Слушай... — внезапно остановила свой рассказ Яна.

— А я что делала все эти полтора часа? — съехидничала Юля.

— Мне Марина не рассказывала, конечно... — хрипотца в голосе свелась на шёпот.

Яна наклонилась поближе к Юле. Кареглазую такое положение вещей не устраивало, и она попыталась отодвинуться. Это ей не удалось, так как иначе она раздавила бы Арчи. Пришлось терпеть так близко наклонённое к ней лицо сероглазой с коварной ухмылочкой.

— О чём?

— Ну, у вас же было... — пытаясь сдержать вырывающийся наружу смех — уж больно забавное лицо было в тот момент у Юли, полное недоверия и, что важнее, непонимания, — хрипло спросила Яна, наклоняясь ещё ближе.

— Слушай. Чё ты так нависаешь надо мной?

— Не увиливай.

— Да о чём ты вообще?

— Да вы просто ангелы, — с лукавой усмешкой протянула Яна.

— Хочешь что-то спросить — задай вопрос прямо, а то я не понимаю.

— Всё-то ты понимаешь, котик...

Минута молчания, сопровождавшаяся неторопливо текущей куда-то тишиной, была разорвана в клочья негодующими восклицаниями Юли и заливистым хохотом удирающей от кареглазой Яны. Да, до Юли таки дошло, о чём же хотела узнать сероглазая.

Когда Яна остановилась, переводя дыхание, она произнесла:

— Ладно ещё ты... Маринка-то чего тупит?

— Кто-кто, прости, тупит? — знакомый голос заставил обеих девушек повернуться.

На пороге стояла Марина и заинтересованно смотрела на Яну с Юлей. Арчибальд притих, предварительно смотав все нитки обратно в клубок, положив клубок сероглазой в карман, чихнув и извинившись за это, дописав диссертацию по правильному обращению с животными и свернувшись калачиком на диване.

— Мандаринушка пришла! — Яна бросилась с обнимашками к светловолосой.

Та её продинамила, а затем, намеренно растягивая определённые слова, облокотилась на косяк двери, тихо произнесла, обращаясь непосредственно к Юле:

— Кому-то чего-то не хватает?

Юля открыла рот, чтобы возмутиться, но оттуда по какой-то причине не вылетело и звука. Негодование утонуло в тишине и так и не было услышано никем, из-за чего Юля и расстроилась бы, да только мысли уже были заняты другим.

— Котик, бери всё в свои лапки. Да пребудет с тобой сила! Да уйдёт от тебя сон! — хохотнула Яна и, уже обращаясь к Марине, добавила:

— Ты не отпилила кое-кому бензопилой одно место?

— Какой бензопилой? Какое место? Кому отпилила? — оживилась Юля, переводя взгляд с Яны на Марину и наоборот.

— Я у тебя просила как-то один предмет... ты согласилась. Я обещала его вернуть в тот же день, я и вернула, — начала уходить от ответа Марина.

— Где ты была? — удивлённо взглянув на светловолосую, спросила девушка.

— Оу... Горячо что-то стало... — протянула Яна и, взяв Арчибальда, добавила: — Мы пойдём, а то тут что-то жарковато... Котик, до скорых. Марина, покеда.

И с этими словами сероглазая юркнула к двери, просочилась рядом с Мариной и смылась в неизвестном направлении.

Так как в гостиной было ещё несколько людей, которые не без интереса наблюдали за разворачивающейся картиной, кареглазая нетерпеливо схватила Марину за руку и, не дав девушке сказать и слова, что было впервые, потащила её в комнату — всё-таки это было лучшим местом для разговоров, нежели гостиная.

Закрыв за собой дверь на ключ, Юля скрестила на груди руки и посмотрела на Марину так, словно ждала от неё подробнейшего отчёта в том, где она была с бензопилой, почему она была с бензопилой и кому она угрожала этой самой бензопилой.

Первый раз светловолосая видела Юлю настолько решительной и серьёзной. Видимо, кареглазая начала догадываться, к кому и с какой целью ходила Марина с её подарком. Поняв, что отвертеться не удастся — девушка хотела, чтобы это либо осталось в тайне, либо всплыло наружу как можно позднее, — Марина вздохнула и спокойным голосом произнесла:

— Я ходила к Надоедину.

— Зачем? Марина!

Юля вскинула руки, а потом, закрыв ими лицо, стала мотать головой из стороны в сторону. Марина скучающим взглядом бродила по комнате, ожидая, когда Юля хоть чуть-чуть успокоится. Однако кареглазая не успокоилась.

— Я же не просила!

— Я знаю, я сама пошла, — пожала плечами Марина.

— Он же чокнутый! Кто знал, что он мог с тобой сделать! — взволнованно выдала кареглазая, полными изумления глазами смотря в чуть прикрытые серо-зелёные.

— У меня была с собой бензопила, — чуть возмущённо отозвалась светловолосая.

— Какая на хрен бензопила?! Кто так вообще такие вопросы решает? — взъелась девушка.

— Послушай, я ради кого это сделала? Ради себя? Нет! Ради тебя, дубина! — теперь уже начинала злиться и Марина. — Сдался мне этот Надоедин! Да плевать! Я не хочу, чтобы он вообще как-то фигурировал в твоей жизни! Ты — моя!

Юлю на секунду переклинило от таких слов, но потом девушка вспомнила, что и сама уже была на взводе, поэтому, стиснув кулаки, она на повышенных тонах продолжила:

— Ты не должна была к нему ходить!

— А он не должен был к тебе прикасаться тогда!

— Ну, извините! — огрызнулась Юля. — А то ж я специально притворилась больной, попросила Киру прийти сюда, сделать так, чтобы ты пошла с ней разговаривать, а в это время я позвала бы сюда Виталика, чтобы он пришёл и...

Юля осеклась и угрюмо замолчала, гневно смотря в серо-зелёные глаза, в которых уже начинала клокотать настоящая злость из-за того, что кто-то не понимал, что всё было сделано только лишь ради него.

— И что? М? — Марина уже еле сдерживалась. Надо было дать выход эмоциям, иначе они разорвали бы на куски. — Ну? Я жду! Что же ты молчишь? Язык проглотила?

— Ещё одно слово... — угрожающе прошептала Юля.

— И что? Да ничего не...

Юля быстро подалась вперёд. От мгновенно сбившегося дыхания из-за внезапного действия кареглазой, девушка грубо притянула к себе светловолосую и, резко запустив руку в волосы, впилась в мягкие губы Марины неистовым поцелуем. Было что-то жестокое в этом действии, но староста не оттолкнула от себя девушку, отвечая на поцелуй не менее страстно.

Всё-таки выход эмоциям: и ярости, и гневу, и раздражению — нашёлся весьма неплохой, а, главное, эффективный. Ни грамма отрицательных чувств после и уйма положительных во время.

Юля, которая злилась больше, чем Марина, особо не церемонясь с пуговицами на рубашке светловолосой, просто рванула рукой вниз, благодаря чему на пол небольшим дождиком посыпались бедные пуговицы.

— Ты мне за это ответишь, — сквозь стиснутые зубы горячо прошептала Марина.

— Разумеется, — хриплым голосом отозвалась Юля, вновь и вновь сливаясь с девушкой в безумном и страстном поцелуе.

Каким образом светловолосая оказалась на столе, она не помнила. В памяти на миг всплыло несколько образов: разбросанные по комнате вещи, которые были нещадно сметены на пол лёгким и резким движением нетерпеливой руки, Юля, которая раз за разом оставляла на обнажённой шее светловолосой багровые напоминания о себе.

А затем, приблизившись к самому уху, кареглазая лукаво улыбнулась и с нарастающим жаром прошептала:

— Держись за стол...

Марина не смогла сдержать коварной улыбки и, посмотрев в уже затуманенные карие глаза, осторожно и аккуратно притянула к себе пылающую страстью Юлю. Медленно наклонившись прямо к самому лицу кареглазой, девушка намеренно не позволяла ей поцеловать себя, что ужасно злило Юлю и распаляло её ещё больше. Тем не менее кареглазая слушалась каждого движения Марины и сдерживала своё неуёмное желание — лишь в карих глазах плясало одурманивающее возбуждение.

Проведя пальцами по чуть приоткрытым губам, девушка медленно наклонилась к уху и, дотронувшись кончиком языка до мочки, чем вызвала у Юли бурю неописуемых эмоций, тихо произнесла:

— Тшш... Загорелась она... Пусти меня... Ты же не хочешь, чтобы первый раз был именно таким...

Чуть ли не скалясь от злости и из-за того, что Марина медленно слезла со стола, Юля пристально следила за каждым движением девушки. Светловолосая не переставала лукаво улыбаться и, погасив в комнате свет, всё так же неторопливо подошла к Юле. Глаза ещё не успели привыкнуть к темноте, но девушка всё-таки смогла немного различать то, что творилось у неё перед носом.

Марина нежно дотронулась до щёки Юли — сердце мгновенно пропустило несколько ударов, а затем рваным темпом пыталось восстановить свой ритм. От страсти люди всегда теряют голову, опрометчиво кидаясь с головой в горячий омут, но всё равно желанней нежность, ибо её нельзя ни имитировать, ни создать что-то похожее на неё. Трепетная, она всегда будет цениться больше всепоглощающей страсти. В то время как жар будет заставлять кровь кипеть и лихорадочно носиться по организму, нежность будет не опалять и обжигать — порой и до боли, — а согревать.

Тонкие чуть приоткрытые губы Марины ласково дотронулись до щеки Юли. У кареглазой перехватило дыхание — только уже не от необузданного и частично животного желания, какое было поначалу, а от приятно взволновавшей волны необъяснимых чувств, в которых кареглазая добровольно тонула и наслаждалась этим.

Ноги предательски подкашивались, поэтому Марина, обняв Юлю за талию, медленным шагом направилась в сторону близстоящей кровати — неважно чьей. Небольшой толчок в грудь — и у Юли подкосились ноги. Девушка рухнула на постель.

Не позволяя кареглазой прийти в себя, Марина тотчас же накрыла губы Юли ласковым поцелуем, заставляя девушку податься вперёд, чтобы получить больше. Лёгкое касание губ не смогло бы удовлетворить кареглазую, и, словно почувствовав это, светловолосая позволила одурманивающим вихрем ворваться на сцену недетскому поцелую. Проведя кончиком языка по Юлиным губам, Марина заставляла кареглазую всё больше и больше выгибаться ей навстречу. Словно играя и не позволяя большего, светловолосая каждый раз отстранялась, стоило Юле стать настойчивее. Целуя девушку, кареглазая чувствовала, что Марина улыбается, и это ещё больше разжигало кареглазую, заставляя приподниматься на локтях и тянуться к желанным мягким губам.

Притянув к себе девушку, Марина с лёгкостью избавилась от Юлиной футболки и любимого кареглазой нагрудника и отправила их в дальний полёт по комнате. Пользуясь моментом, светловолосая кончиками пальцев, словно опытный музыкант водил смычком по родным и любимым струнам, нежно, едва касаясь смуглой кожи, провела по обнажённой спине Юли. И вновь не позволяя кареглазой перехватить инициативу, уложила девушку на подушки и припала к жаждущим большего губам Юли. Кареглазая, от которой наконец-то не ускользали столь желанные губы, с какой-то необыкновенной остервенелостью впилась в них.

Тонкие пальцы Марины бродили по полуобнажённому телу девушки, заставляя мимолётными прикосновениями выгибаться навстречу светловолосой. Дурманящие, невесомые, но невероятно чувственные прикосновения сводили с ума. Разум уехал к бабушке, не оставив и записки.

Спускаясь к ключице, Марина оставляла за собой дорожку из нежных поцелуев, но в какой-то момент не удержалась сама и, позволив себе чуть-чуть сорваться раньше времени, оставила на смуглой коже яркий багровый след. Не обделяя вниманием ни одного сантиметра разгорячённого тела, светловолосая постепенно спустилась к груди и, проведя кончиком языка по затвердевшей бусине, заставила-таки Юлю издать первый полувсхлип-полустон. Услышав его, Марине всё труднее и труднее становилось сдерживать себя, но бросаться очертя голову в сладостную пропасть безрассудства и блажи девушка не спешила — желала растянуть прелюдию.

Оставляя где-то лёгкие, а где-то напористые поцелуи на животе, Марина вернулась к пересохшим губам Юли и, проведя кончиками пальцев по бокам, вновь заставила кареглазую выгнуться дугой ей навстречу, а затем жарко, но вместе с тем с необыкновенной нежностью выдохнула в едва приоткрытые губы:

— Я люблю тебя...

Всё то, что чувствовала Юля до этого момента, показалось лишь цветочками по сравнению с тем, какая лавина чувств тотчас же накрыла девушку. Невероятная радость и необъятное счастье заглушали весь остальной хор эмоций. Притянув к себе за шею Марину, Юля, улыбаясь, со всей нежностью бережно целовала горячие губы девушки.

В конце концов, не выдержав, светловолосая избавила девушку от последних предметов гардероба и, на мгновение замерев, медленно провела кончиками пальцев по внутренней стороне бедра Юли. Кареглазая слегка сжала плечи Марины и прикусила губу. Дразнящими движениями водя кончиками пальцев по низу живота, светловолосая заставляла Юлю чуть ли не рычать из-за столь долгой прелюдии. Помучив девушку ещё немного, светловолосая накрыла губы Юли поцелуем, чтобы именно таким образом услышать и в какой-то степени даже почувствовать первый стон девушки. И без того сбивчивое дыхание Юли внезапно разорвалось на части, стоило девушке почувствовать внутри себя первый резкий, но одновременно нежный толчок — Марина получила полноценный стон. Что-то пленительно-обжигающее разлилось внутри у Юли, заставив кареглазую впиться ногтями в спину светловолосой. Танец пальцев внутри девушки заставлял её стонать уже в голос, ибо сдерживаться уже было невозможно. Непрекращающиеся волны сладостного наслаждения вновь и вновь поглощали Юлю, вынуждая девушку впиваться ногтями в обнажённую спину Марины и, оставляя на ней красноватые царапины, заставлять светловолосую чуть прикусывать губы из-за забирающей последние остатки здравого смысла когтистой боли.

В неярком свете два тела сплелись в одно, и невозможно было различить, где кто. Скорость возросла, всё быстрее и быстрее вознося Юлю к самому опьяняющему пику наслаждения. Двигаясь в заводящем и чарующем ритме, кареглазая до крови прикусила губу. От внезапного бессилия перед экстазом Юля, выгибаясь навстречу последним самым умопомрачительным и приятным волнам наслаждения, не выдерживая настолько сладкой муки, сорвалась в неистовом безумии, почувствовала, как её захватывает с головой и, издав полный наслаждения возглас, устало опустилась на подушки.

Поцеловав пересохшие губы кареглазой, Марина почувствовала на своих губах металлический привкус крови и покачала головой, а затем, прислонившись лбом ко лбу Юли, тихо произнесла:

— Ну, вот зачем до крови губы кусать надо было...

— Я же не могла... ну... блин, мы же не одни. Аня с Яной в соседней комнате... Неудобно как-то получается, — хриплым шёпотом говорила Юля.

— Дубина ты моя любимая...

— Ну, хоть любимая дубина. И то радует, — счастливо улыбнулась кареглазая, отвечая на нежный поцелуй светловолосой. — Ручка не устала? — конечно, Юля была бы не Юля, если бы не спросила именно это. — Отдохнуть не хочешь? И избавиться от всех этих ненужных кусков ткани бы не помешало...

***

— Судя по звукам, это котик, — авторитетно заявила Яна.

— Хватит подслушивать! — негодующе воскликнула Аня, пытаясь оттащить лукаво улыбающуюся сероглазую от двери комнаты Юли и Марины. — Это не твоё дело, чем они там занимаются! Может, они куличики лепят?

— Я б с такими ахами и охами тоже бы куличики с кое-кем полепила бы, — обворожительно улыбнулась Яна, притягивая к себе Аню.

— Мы в коридоре!

— Слушай, мы тут в отличие от некоторых просто обнимаемся! — возмутилась Яна.

— В отличие от кого?

Откуда рядом с комнатой старосты и Юли возникла Кира, никто не понял. Впрочем, это мало кого интересовало, особенно кареглазую с Мариной. Задумчиво почёсывая затылок, Яна долго соображала, как бы популярно объяснить Кире, чтобы она так минимально шла или лесом, или в свою комнату.

— Ну... мы с Аней обнимаемся...

— Это я и так вижу. А эти, — кивок и несколько быстрых шагов в сторону двери, — чем там занимаются?

Яна оказалась быстрее и проворнее, так что ей удалось перегородить путь Кире.

— Не надо им мешать, Кир.

— Что они там... — прислушиваясь, начала говорить Кира.

— Кино смотрят громко, — мило улыбнувшись, мелодично протянула Аня.

— Какое ещё кино?

— Немецкое, — хохотнула Яна.

Намёк и так был недвусмысленный, так что Кира, скрежеща зубами, развернулась и поспешила прочь.