Assassin's creed: Order of pure blood

Смерть одного - жизнь многих.

1649 год. 6 лет спустя.

   Даже самые глубокие раны на теле рано или поздно заживают, оставляя шрамы. Так и с душевными: они смогут зажить лишь через большой период времени, перестать саднить, кровоточить, постоянно напоминать о себе. Но если шрамы на теле оставляют только след, который напоминает о том, что было, то душевные болят при воспоминаниях.

   Но не у меня. После всего того, что произошло со мной, я стал каменной стеной. Я не выражал ни единого чувства, только месть заполняла все мое тело. Она стала моим бальзамом. Всегда успокаивала или наоборот, разжигала огонь в моем теле, и я готов был идти и убивать каждого. Только к Энону я не переставал показывать свои чувства, стараясь донести до него, что я люблю его.

   В то время, когда мы уже собирались покинуть Константинополь – я боялся лишь одного: Энон остался один в поместье. Но к моему счастью, за нами следовал Зей. Армин сию же минуту, когда увидел орла, подозвал его, написав на обрывке листа письмо. Уже через несколько минут орел парил над башней, направляясь на северо-запад, обратно в поместье. Данная записка была написана Энону, чтобы тот скорее покинул поместье и где-нибудь спрятался. В последний день, перед поездкой домой, мы тайно сожгли тело Вэлэри, чтобы она окончательно обрела покой, забрав с собой ее скрытый клинок.

   Первым делом, возвратившись домой, я покинул Армина и пошел на поиске Энона, который, как оказалось потом, уехал верхом на Зевсе в сторону Лондона.

   Все шесть лет я готовился к убийству Мугнуса, параллельно тренируя Энона. Мальчишка вырос, вытянулся. Того ребенка, которого я забрал несколько лет назад, не осталось. Даже будучи всего лишь десятилетним мальчишкой, он знал больше, чем любой ребенок его возраста. Он брал с меня пример. Его характер был похож на мой, он становился таким же грубым, высокомерным и бесчувственным. Иногда мне казалось, что я намного мягче его. Возможно, в этом проявляются его королевские корни.

   Мы много раз переезжали. Нас преследовали ищейки Мугнуса, которые хотят расквитаться со мной за непослушание. Но, только приходя в наш дом, они застают лишь гуляющую тишину по помещению.

   За несколько дней до начала января месяца мне пришло короткое письмо с голубем от Дрейвна. После данной записи моя стена равнодушия начала крошиться. Я осел на пол, хватаясь за голову. Дышать, почему-то, стало сложнее, словно воздух куда-то исчез.