В.Сорокин "Метель"

12 страница

- Здоров, - подошел к нему Перхуша.

- А, здорово, - узнал его открывший калитку.

Перхуша тоже узнал его, хотя этот работник был у мельника всего первый год.

- Я, тово, дохтура в Долгое везу, а у нас тут полоз сломило, а чинить на ветру несподручно.

- А-а-а... Ну, погоди...

Калитка закрылась.

Прошло несколько долгих минут, и за воротами завозились, загремел засов, ворота со скрипом стали отворяться.

- Въезжайтя на двор! - приказным голосом выкрикнул все тот же работник.

Перхуша громко зачмокал губами, направляя самокат в створы ворот, самокат вполз на двор. Доктор вошел следом, и работник сразу затворил и заложил ворота. Хоть и было темно и снежно, но доктор различил довольно просторный двор с постройками.

- Господин дохтур, пожалуйтя, - послышался женский голос с крыльца.

Доктор пошел на голос.

- Не оступитеся, - предупредил голос.

Платон Ильич еле различил дверь, но тут же споткнулся о ступеньку и схватился рукой за бабу.

- Не оступитеся, - повторила она, поддерживая его.

От бабы потянуло кислым деревенским теплом. В руке она держала свечку, которую тут же задуло. Баба была женою работника. Она провела доктора через сени, открыла дверь. Доктор вошел в просторную, добротно и богато по деревенским меркам обставленную избу. Две большие керосиновые лампы освещали помещение: две печи, русская и голландка, два стола, кухонный и обеденный, лавки, сундуки, полки с посудой, кровать в углу, приемник под покрывальцем, портрет Государя в негаснущей радужной рамке, портреты государевых дочерей Анны и Ксении в таких же переливающихся рамках, двустволка и автомат Калашникова на лосиных рогах, гобелен, изображающий оленей на водопое и самогонный аппарат на деревянной подставке.

За обеденным столом сидела мельничиха, Таисия Марковна, полнотелая, крупная женщина лет тридцати. Стол был накрыт, на нем поблескивал маленький круглый самовар и стояла двухлитровая бутыль самогона.

- Проходите, милости просим, - произнесла мельничиха, приподнимаясь и накидывая сползший цветастый павлопосадский платок на свои полные плечи. - Господи, да вы ж весь в снегу!

Доктор действительно был весь в снегу, словно вылепленный детворой на Масленицу снеговик - только сизый нос торчал из-под облепленного снегом малахая.

- Авдотья, чё стоишь, помоги, - приказала мельничиха.

Авдотья принялась отряхивать и раздевать доктора.

- Что ж вы вечером да по такой пурге поехали? - Мельничиха вышла из-за стола, шурша юбкой.

- Выехали мы засветло, - ответил доктор, по частям отдавая свою отяжелевшую, мокрую одежду и оставаясь в темно-синей тройке и в белом шарфе. - Да по дороге сломались.

- Вот беда! - улыбнулась мельничиха, подходя к нему и держась полными белыми руками за концы своего платка.

- Таисия Марковна, - поклонилась она доктору.

- Доктор Гарин, - кивнул ей Платон Ильич, потирая руки.

Войдя в избу, он сразу почувствовал, что озяб, устал и проголодался.

- Выпейте чайку с нами, согрейтесь.

- С удовольствием. - Сняв пенсне, доктор стал неспешно протирать его шарфом, щурясь на самовар.

- Откуда же вы едете? - спросила мельничиха.

Ее голос был грудной, приятный, она говорила слегка нараспев и не с местным акцентом.

- Я выехал утром с Репишной, а в Долбешино не оказалось лошадей. Пришлось тамошнего возчика нанять, с самокатом.

- Кого?

- Козьму.

- Перхушку? - пропищал голосок за столом.

Доктор надел пенсне, глянул: на столе рядом с самоваром сидел, свесив ножки, маленький человек. По размеру он был не больше этого блестящего новенького самоварчика. Человечек был одет во все маленькое, но соответствующее одежде достаточного мельника: на нем была красная вязаная кофта, мышиного цвета шерстяные штаны и красные фасонистые сапожки, которыми он помахивал. В руках у человечка была крошечная самокрутка, которую он только что скрутил и склеивал своим маленьким язычком. Лицо у человечка было невзрачное, безбровое, белесое; светлые редкие волосы торчали на голове и по щекам переходили в редкую светлую бородку.

Доктору часто приходилось видеть и лечить маленьких людей, поэтому он, совершенно не удивившись, достал портсигар, раскрыл, вынул папиросу и, привычным движением ввинтив ее в угол своих мясистых губ, ответил малютке:

- Да, его самого.

- Нашли кого нанимать! - зло рассмеялся человечек, беря самокрутку в свой неприятный большой рот и доставая из карманчика крохотную, размером с трехкопеечную монету, зажигалку. - Этот вас к черту на рога завезет.