То, что делает меня

Глава 21

Трифонов ввалился на русский с опозданием минут пять. Красоты необычайной. За воскресенье все синяки на его лице успели расцвести буйным цветом. На лбу багровая ссадина, разбитые губы в два раза больше обычного, на правой скуле огромный фиолетовый синячина.

— Извините, Алина Тарасовна, можно войти? — он понимал, какое впечатление производит и от этого сиял, как медный таз.

— Батюшки, — Алина Тарасовна всплеснула руками. — Трифонов! Что случилось?

— Ничего страшного. Просто упал.

— Как так можно упасть, Трифонов?

— Я с табуретки упал. Мама попросила на антресоли слазить.

— Ты что, лицом вниз летел?

— Это на меня старый утюг свалился. Из-за него-то я и упал.

После каждого слова Тифона класс покатывался со смеху, а Тарасовна ужасалась.

— Это же можно было на смерть так зашибиться!

— Можно было, — согласился он. — Но я удачно сделал блок и сгруппировался.

— Ты был в травмпункте?

Как-то она слишком близко к сердцу всё приняла.

— Скоро пройдет, не беспокойтесь.

— Тогда быстро садись на своё место. Сейчас будете писать тест.

Тест оказался проблемный. Шестнадцать вопросов за десятый и одиннадцатый классы. Быстро пробежал глазами и понял, что сходу могу ответить лишь на половину.

Только начал писать про «два типа гуманизма» Горького, как заметил, что Зоя откровенно мается дурью. Калякает что-то в блокноте, занавесившись распущенными волосами, и к вопросам притрагиваться не собирается.

— Что случилось? — прошептал я.

— Ничего, — ответила она довольно громко. — Скучно.

— Пиши.

— Не хочу, - капризно отодвинула тест ещё дальше, но не успел я вновь коснуться своего листка, как она проворно выхватила его из-под моей руки.

Я попытался отнять, но дотянуться, никак не получалось.

Тарасовна тут же вытаращилась из-под очков.

— Так, Горелов, в чем дело?

— Дай сюда, — я легонько ущипнул Зою за плечо.