В списке критически больных

6

  — Эй, дрищ, лови!

Я ненавижу спортивные залы. Ненавижу этот шум, эти вечные крики с разных сторон во время игры, звук мяча, которым ударяют, и топота ног, режущий уши свисток учителя. Ненавижу.

Если по математике я с горем пополам получал непростую для меня, но заслуженную четвёрку, то за три по физкультуре приходилось рвать и метать. В прямом смысле.

Я уже говорил, что в школе к вам относятся снисходительнее. Войдя в ваше положение, видя ваши старания и регулярное посещение занятий, преподаватель, как правило, сжалится и поможет вам получить хорошую отметку. Здесь всем плевать, поймите.

Баскетбольный мяч сильно врезается прямо мне в живот, да так, что я даже не успеваю и как-то среагировать. От боли я сгибаюсь пополам и хватаюсь за повреждённое место. По залу пробегает волна смеха.

— Шастун! Такими темпами тебя вообще к сессии не допустят! — крикнул физрук, а после добавил:

— Вали к медсестре!

Не став напрасно геройствовать, я поплёлся из зала, но к врачу всё же не пошёл. Не так уж мне и плохо, да и до конца пары осталось минут двадцать, если не меньше. Просто хочется покурить.

Переодевшись из спортивной формы в повседневную одежду, я отправился на улицу.

Свежий воздух ударил прямо в лицо, стоило мне только выйти, и я удовлетворённо прикрыл глаза.

Люблю я октябрь. Октябрь идеален во всем. На улице больше нет той ужасной жары, которая характерна лету, а порой ещё и сентябрю, но при этом нет такой сырости и холода, как в ноябре. В этом месяце есть своя особая атмосфера.

Я достал из пачки последнюю сигарету. Придётся сегодня сходить в магазин, иначе утром я буду ненавидеть весь мир.

— Ты же знаешь, что курение на территории консерватории запрещено? — послышалось мне из-за спины.

На секунду я замер, а после сжал пустую упаковку в кулаке. Это шутка какая-то?

Я развернулся в сторону обладателя знакомого мне баритона. Преподаватель был одет в чёрные узкие джинсы, замшевые ботинки в тон, белую футболку и тёмно-синий пиджак. Как бы я не сопротивлялся этой мысли, но он снова выглядит идеально. Всегда.

— Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — как можно более дружелюбно поприветствовал я преподавателя.

— Это не шутки, Шастун. За такое хорошо получить от завхоза можно, — продолжил учитель, спускаясь по ступенькам и подходя всё ближе. — И вообще, не рано в твои-то восемнадцать? Успеешь ещё всякой дряни нахвататься и без этого!

— Вообще-то, мне почти двадцать, — ответил я, слегка ударяя пальцем по сигарете, стряхивая этим действием пепел, а после наблюдая, как он медленно оседает на землю.

На лице Арсения Сергеевича проскользнуло лёгкое удивление, но переспрашивать или попытаться уточнить что-то он не стал. Учитель встал напротив меня, слегка покачиваясь с ноги на ногу, лишь изредка поглядывая на моё лицо, что вообще, как мне кажется, ему не свойственно. Арсений Сергеевич ещё ни разу не упускал возможности изучить каждый сантиметр моего тела, при этом будто подмечая что-то у себя в голове, а сейчас он стоит, словно загнанный в угол школьник, который готовится к выговору от родителей. Такая картина начала вводить меня в ступор.

— Слушай, Антон, я тут это... — неуверенно начал мужчина, а после, набрав воздуха в лёгкие, выдал:

— Короче, извиниться я хотел!

От столь неожиданного заявления я резко выдохнул только что набранный в лёгкие никотин и закашлялся. До свидания, ребят, моя остановочка!

Преподаватель подошёл ещё чуть ближе, а после легонько хлопнул по спине, пытаясь справиться с моим приступом кашля.

— Да тише ты! И вообще, выкинь уже эту дрянь! — более серьёзно и настойчиво сказал Арсений Сергеевич, слегка нахмурив брови.

Я послушно затушил сигарету и отправил окурок в урну, при этом не отводя взгляда от преподавателя, пытаясь хоть как-то понять, шутит ли он.

— Не смотри ты так на меня, Шастун! — возмущённо выдал учитель. — Ты же сам видишь — неправильные у нас отношения сложились с самого начала. Не педагогично всё это как-то. Я не хочу, чтобы у нас возникали подобные проблемы и в дальнейшем.

— Да уж, что есть, то есть, — ответил я, слегка пожимая плечами.

— Ты не обижаешься на меня? Согласен, порой перегибал.

— Нет, что Вы, всё нормально.

Преподаватель тепло улыбнулся, заметно расслабившись. Около глаз образовались небольшие морщинки, а сами они уже не казались такими суровыми и пугающими. Теперь они... Тёплые. Тёплые, светлые, чистые и безумно искренние. Я и не успел понять, как сам широко улыбнулся.

— Что же, тогда отлично, я пошёл, значит. До встречи на... И я не понял, чего это мы пару прогуливаем?! — вдруг словно осенило преподавателя, и тон его сразу сменился на более серьёзный. Только что висящая аура дружелюбия и какого-то добра тут же рассеялась.

— Я не прогуливаю, Арсений Сергеевич, Вы чего? — начал отнекиваться я, при этом качая головой из стороны в сторону. — Чтоб я прогуливал? Да ни за что!

— А как это называется? — хмыкнул учитель.

— Да меня отпустили с конца физкультуры, воздухом подышать, — слегка приврал я, решив, что всего ему знать всё-таки не стоит.

— Что, плохо стало? — снова нахмурился мужчина, отчего пару прядей его чёлки упали ему на глаза.

— Нет, всё в порядке, Арсений Сергеевич, правда.

— Смотри мне...

— Антон! — услышал я громкий голос. Мы синхронно обернулись в сторону его обладателя и увидели запыхавшегося Диму, летящего к нам через ступеньку. — А я тебя везде ищу... Ой, здравствуйте, Арсений Сергеевич.

— Здравствуй, Дима, — поздоровался преподаватель с моим другом.

— Ты как себя чувствуешь? Что медсестра сказала?

Бывшим другом.

Я глубоко вздохнул, мысленно ударив себя по лицу. Заодно и Позова. Ну и кто тебя за язык тянет вечно, а, Дим?

— Ой, да что она сказать такого могла? Обычный случай, — начал я как-то разруливать ситуацию. — Это же физ-ра!

— Всякое бывает, — настаивал на своём Дима.

— Да что, всё же, случилось? — перебивал Арсений Сергеевич.

— Всё нормально!

— Ничего не нормально! Ему мячом со всей дури в живот дали! — воскликнул парень так, словно он стал свидетелем покушения на мою жизнь.

Держись, Дима. Пиздец тебе будет в общаге, готовься.

— Антош, это реально не шутки. Как ты себя сейчас чувствуешь? — обратился ко мне преподаватель.

— Да я в порядке, Арсений Сергеевич.

— А ты всегда в порядке, Антон.

— А разве это плохо? — спросил я у учителя, не отводя от него взгляд.

— Смотря на то, как часто ты говоришь правду, Шастун, — ответил он, не разрывая зрительного контакта, но потом, словно опомнившись, слегка откашлялся и добавил. — Ладно, ребята, дела не ждут, мне пора. До среды.

Преподаватель развернулся и направился в сторону парковки, скрываясь за зданием, а мы с Димой так и остались на том самом месте, провожая отдаляющуюся фигуру взглядом.