Ненависть проще, она объяснима.

Twelve

      Темнота. Страшная, глубокая темнота, заставляющая сотрясаться от страха. Милли могла чётко почувствовать холодный камень, соприкасающийся с тёплой кожей ног. Непроглядная тьма свято хранила в себе окружающую обстановку, и Милли не могла разглядеть ничего дальше своей руки. Глаза постепенно привыкли к темноте, и тогда её взору всё же предстала ровная поверхность асфальта, или чего-то, напоминающего его. Подняв глаза к небу, Браун встретилась с приветливо светящей луной, которая окидывала местность своим белоснежным взглядом.

— Что за чёрт? — прошептала девушка, а после сотряслась от тяжёлого кашля, словно что-то давило на грудную клетку. Стараясь унять подступающий к желудку страх, она сильно сжала кулачки, зажмурившись. Первый шаг получился неуверенным, затем ещё один, ещё… Было ощущение, что она просто идёт на месте, как это бывает во многих снах. Ноги совершенно её не слушались и были словно ватными, словно и не её вовсе, но девушка не сдавалась, продолжая покорно шагать дальше, надрываясь от тяжести собственного тела. Уже готовая упасть от усталости, Милли начала лихорадочно приглядываться, стараясь понять хоть что-нибудь, и когда это у неё всё же вышло, ей оставалось только ахнуть, слегка пошатнувшись. По всей видимости, сейчас она стояла на крыше высокого многоэтажного здания, и правда, кажется только сейчас она почувствовала ледяной ветер, который обдувал её кожу. Всё казалось таким странным, нереальным и одновременно таким настоящим и ощутимым, что Браун поморщилась. Признаться, всё это пугало.
Ни звука машин, сирен, музыки — ничего. Лишь тишина. Город словно вымер, оставив после себя мёртвое бездушное тело, прежде наполненное жизнью и собственным ритмом. Пустые небоскрёбы и высотки, в блестящих окнах которых отражалась та самая луна. На улицах не горел свет, на дорогах не ездили машины, разрывающие своим бесконечным гулом тишину ночного Ванкувера. Странным показалось ещё и то, что на небе напрочь отсутствовали звёзды, хотя и пасмурно тоже не было. Небо сияло кристальной чистой, такой глубокой, поглощающей чернотой. Она манила, притягивала, успокаивала и даже убаюкивала.

      Шорох за её спиной заставил пугливо обернуться, широко распахнув карие глаза. Всё ещё пытаясь вернуть себе стойкость собственных ног, Милли постаралась сосредоточить взгляд на темноте, желая разглядеть в ней источник звука.

— Кто здесь? — твёрдо спросила она, делая ещё один шаг в направлении шума. Карие глаза с трудом сосредоточились на тёмной высокой фигуре, что стояла довольно далеко. Легкая дрожь пробила тело, и, сделав шаг, Милли замерла, вновь присматриваясь, но человек впереди даже не шелохнулся. Тогда она уже более уверенно направилась к незнакомцу, ведь не будет же она стоять там весь вечер.