Город падших

Глава 6.

Мария Гонсалес, известная в Департаменте по гордому прозвищу "Око", не могла придумать ни одной внятной причины, почему именно сегодня всё должно было валиться из её рук. Хрустальный шар "Окулус-2", порядковый номер 108, стоял в центре предусмотрительно укрытого бархатом стола, окружённый горной цепью папок, справочников и ежедневников. Внутренности шара поминутно искрили и дёргались, как смесь шаровой молнии и фейерверка. При этом артефакт издавал неприятные скрипящие звуки, будто бы что-то раз за разом резало по стеклу быстрыми острыми ударами.
Мария тщетно пыталась настроиться и вернуть контроль над разрывающимся от входящих сигналов маяком, но вместо этого только ощущала характерные рвотные позывы где-то внизу груди и дрожь в онемевших загнутых пальцах.
Последние особенно сильно напоминали о себе после нескольких часов, проведённых в одном и том же удерживающим невидимые волны положении. Ситуацию немного облегчал недавно сделанный маникюр. Молодые прогрессивные коллеги из отдела спецоборудования и энергоистичников (младшему из которых было всего-то под двести) уцепились за возможность подлизаться к начальству и потратили месяц или больше, чтобы добавить в лак, используемый Марией, какой-то поглощающий энергетические волны элемент. Впоследствии им за это влетело от завхоза отдела, потому что, как выяснилось, они выдрали этот элемент из бесценной реликвии, какого-то там старого индейского камня, к которому, к тому же, даже подходить опасно без снаряжения и подготовки. Но Мария осталась довольна результатом (стремление облегчить трудовые будни пересилило страх перед опасной индейской магией), и замолвила за энтузиастов словечко. Из отдела их так и не выгнали. А лак действительно помогал, снимал мигрень и отчасти тошноту, насильно отбирал магию у шара. Только иногда имел свойство заодно бесконтрольно разряжать мобильный телефон и любую технику на батарейках и аккумуляторах.
Но что поделать. Мария Гонсалес работала много, и очень этим гордилась. А ещё этим гордился капитан Малзус, и всегда отдавал ей должное уважение. И оттого она не чувствовала себя второсортным сотрудником среди «всех этих», которые бегали, стреляли, ломали и чинили магические побрякушки, а ещё как правило обладали весьма специфической внешностью. Нет. Она, конечно, вся из себя на проводе и в компьютерном мыле («и кто вообще пользуется ещё е-мейлами в век, когда существует ментальная магия?»), но тоже неотъемлемая часть их особой внутренней экосистемы.
Кем же останутся все эти бесы, гарпии, эктоплазменные духи, оборотни и прочие агенты, если у них отнять связь со своим гнездом? И с кем будут связываться все эти бесчисленные организации, которым нужна охрана, зачистка, освящение, разрешение на магические штучки и всё сразу? Гонсалес знала наверняка: никем. И оттого чувствовала себя уже не серой офисной мышью, а по меньшей мере ежом. Конечно, до львов и тигров ещё далеко, но свои колючки уже есть.
Шар снова разразился цветастыми взрывами.
Мария из последних сил вытянула внутренним взором тонкую лиловую ниточку, присобралась в своём кресле, поправила архитектурное чудо света, именуемое причёской, и впустила в голову очередной сигнал.
— Медиум Мария Гонсалес, секретарь капитана Малзуса на связи, я вас слушаю.
— Кто говорит? — отозвался неприятный хрипловатый голос с той стороны. Он звучал так, будто бы кто-то давно курящий и оттого больной на лёгкие только что пробежал километр.
— Секретарь капитана Малзуса, начальника Департамента, — терпеливо повторила Мария.
— А где Малзус?
— Капитан сейчас занят, но я могу оставить отпечаток вашей ауры и связать вас с ним чуть позже.
— Мне надо с ним. С Малзусом. Поговорить.
«Это один из тех», — неприязненно подумала Мария.
— Я сказала: капитан сейчас занят. Я могу сказать ему, что вы пытались выйти на связь. Назовите, пожалуйста, имя, фамилию и род деятельности.
— Слушай, не надо, не над этого. Мне вот сейчас с ним надо, напрямую. Пусти.
— Сейчас не могу, — с упором на первое слово сказала секретарша.
— Можешь. Ну, медиум, ну пусти. Мне же... Вот... Очень.
— Боюсь, не могу.
— А-агх... Срочно, срочно, говорю!
— Что у вас случилось?
— Надо ему передать кое-чего. Срочно.
— Можете передать мне.
— Не, не... — поколебавшись, забубнил голос. — Вам не могу. Простите, конечно, меня, женщина, но вот не могу.
Мария, для которой последней каплей стало слово «женщина», громко фыркнула. Тон незнакомца из напористого стал жалобным.
— Тут же ведь... Какое дело... Мне же тут оно, этого... Время выходит, а я... А я-то причём? Я же ведь, ну... Я же всё делал по правилам, как надо, а оно вот так! — тут уж слова по ту сторону приёма стали совсем бессвязными. — Кто же их, чертей, знает, что им надо! Ну я-то здесь каким боком, а? Я же и в полицию пойти не могу, сразу полезут «а что? а как?», понимаете? А Малзус он же... Он же, чёрт, всё знает, всё понимает, думал, может пришлёт кого со всем этим разобраться... Я же ведь не виноват, спроси кого хочешь, не виноват! А они... А он...
Тут уж незнакомый проситель Малзуса и вовсе перешёл на одни стенания и проклятия, и Мария, у которой сильнее прежнего разболелась голова, быстро убрала измученный разум с линии связи.
Этот короткий разговор окончательно убедил её временно накрыть шар бархатом, подняться и отправиться вниз, на подземный этаж общей кафетерии. Предварительно она послала привычный сигнал в сторону кабинета шефа: «В Городе всё спокойно. Беру перекур пять минут.»