Город падших

Глава 10.

Двое следопытов со змеиными глазами едва успели разойтись по обе стороны узкого коридора, пропуская идущую напролом оперативницу в хирургической маске. Ни один из них и слова не сказал, но Хоффман всё равно ощутила желание развернуться и дать обоим по лицу. Просто так. Потому что попались под руку.
В последнее время всё перед глазами Саке плыло в кроваво-красном и контрастном, ослепляющем, как на плохо отфильтрованной фотографии. Взгляды многочисленных сотрудников-шестёрок вызывали раздражение, вспыхивающее быстрее, чем подожжённая лужа бензина. Не было лиц, только горящие и лезущие в душу глаза. Любое прикосновение, даже случайное, расценивалось ею, как дерзость, которую нельзя было спускать с рук ни друзьям, ни коллегам. Обычно в ответ на нарушение своего личного пространства Хоффман демонстрировала недовольство, которое срабатывало, как предупредительный выстрел, и гордо отстранялась. А сейчас хотелось просто вцепиться в лицо обидчика и, в лучшем случае, выдавить глаза.
Парочке особо наглых уже досталось. Конечно, до потасовок и кровопролитий не доходило, дисциплина у большинства питомцев Малзуса всегда была на высоте. Но вжившаяся под кожу жажда конфликта только заостряла фразы и жесты, которыми каждый стремился ранить своих оппонентов. И вербальные поножовщины следов оставляли ничуть не меньше, чем обычные.
По мере того, как оперативница добиралась до "хранилища"(так именовали между собой оружейную и прилегающий к ней отдел конфискованных артефактов), людей и нелюдей на её пути попадалось всё меньше, что не могло не радовать. Глубинные этажи Департамента вообще не пользовались популярностью у не слишком уверенных в своих силах сотрудников, поскольку энергия здесь фонила так, что легко было потеряться в четырёх стенах и однообразных коридорах, а то и вовсе навсегда зависнуть в беспамятстве и ментальной слепоте. Сказывалось обилие источников и носителей самых разнообразных аурических отпечатков. Одни искажали, другие поглощали, третьи испускали. Весь этот хаос старательно сдерживало покрытие из лунного камня, которым здесь закрывали каждый сантиметр дверей и стен, и всё равно...
Хоффман была мало чувствительна к таким вещам, но даже она ощущала постоянную вибрацию, слышала странное потрескивание и видела, как искажается в некоторых местах воздух, будто от сильной жары. Артефакты хранились тщательно, обращаться с ними мог только человек, совсем далёкий от тьмы и чувства тонкого энергетического фона. Таким человеком (вернее, отвратительным нелюдем и непонятно чем в своей сущности) являлся Карл. Карл как всегда сидел за своим столом, просматривал двумя целыми глазами обрывок газеты и, пока Хоффман не подошла вплотную, даже не стал утруждать себя приветствием.
Оперативница нарочно смотрела за спину Карла, на закрытые металлической сеткой стеллажи, либо на отделяющую её от камер хранения электронную дверь. Куда угодно ещё. Главное — не на мерзкий отросток, который будто недоросшая вторая голова висел у виска парня. Эта вторая голова больше всего напоминала слабую попытку ребёнка вылепить из пластилина человеческое лицо. Будто бы смятая и расплывшаяся в разные стороны фигурка из глины, ассиметричная, как оживший портрет, написанный абстракционистом. Лицо самого Карла выглядело вполне нормально, но лишь при первом рассмотрении. Его левый глаз, часть щеки и линия губ тоже будто съехали влево от неосторожного движения. Ухо в том месте, где реальный человек и ошибка генетики срастались, и вовсе превратилось в слипшийся обрубок.
Карл поднял недоразумение, которое другие тактично называли головой, и губы Саке сами собой судорожно дёрнулись вверх под маской.
Парень же улыбнулся, показав ряд не самых ровных зубов.
— Чем могу помочь бравым полицейским?
Хоффман скосила глаза на электронную карту, висящую на шее урода. В голове мелькнула нехорошая мысль. Одна-единственная пуля. Или один-единственный правильный удар в правильную точку на шее. Лёгкое движение руки — и она избавит нелюдя от его обязанностей, а заодно получит пропуск без всяких объяснений.
Перед взором оперативницы снова застлало красным, когда она подумала о том, как врачи, верно, пытались и не смогли отрезать кусок полуживой плоти от здорового человека. А даже если бы смогли? Перекошенный череп и стянутую набок кожу никто не смог бы исправить.
Отросток. Ошибка природы. Общая кровеносная система, которая гоняет волны ценных микроэлементов в том числе по бесполезному куску сырого мяса, в котором остались щели для глаз и рта, но не было достаточно мозга, чтобы ими воспользоваться.
Карл был в сущности неплохим парнем. Улыбчивость, остроумие и извечная приветливость сильно разнили его с другими обитателями офисного муравейника, полного оскаленных жал и плюющего ядом. Он не был зависим от магии, энергии хаоса, крови, ауры, бог ещё знает чего. Он был просто человек. Или, по крайней мере, что-то похожее на человека.
— Объект двадцать семь дробь пять. — Саке едва сдерживала себя от того, чтобы силой не стереть довольную улыбку с лица нелюдя.
— Объект двадцать пять... — ничего не замечающий Карл уткнулся в огромный и толстый, как фолиант, журнал.
— Наручники из золота, три пары. И быстро.
— Золотые? Уно моменто, принесу, — нелюдь бодро поднялся из-за стола, — какой процент железа? Серебра?
— Как я и сказала: чистое золото, Карл.
Карл вскинул руки и, напевая, заспешил вглубь лабиринта камер. Наверное, единственное место, где он был как рыба в воде. Дверь в ответ на прикосновение карты-пропуска податливо пикнула и открылась, а потом также захлопнулась обратно к облегчению Саке.
За спиной оперативницы раздался перестук каблуков. Спустя секунду держащаяся за голову Мария Гонсалес появилась рядом, грустно взглянула на пустой стол, а затем застонала и опустила голову. Зазвенели тяжёлые серёжки с перьями.
Хоффман не посчитала нужным начинать разговор. Секретарша не была ей настолько противна, насколько человек, выдающий магическое оборудование, так что стерпеть её оказалось немного легче.
— Ох, финиш... — пробормотала обречённо Мария, — при мне даже "Окулуса" нет. А я всё равно слышу... Как будто пчелиный улей в голове. Где вообще Малзус? Сколько его нет на месте?
— Если бы кто-нибудь знал, — процедила Хоффман, поправив маску.
— Все, как один, просятся к нему. Бред какой-то.
Саке пожала плечами и равнодушно спросила:
— И что ты хочешь забрать? Другая защита уже не помогает?
— Мне нужен ещё хотя бы один шар. Пусть устройством попроще, неважно. Если справлюсь с двумя каналами, станет легче. Надо как бы... распределить вес.
— Не полагается больше одного на связующего, — сомнительно прищурилась Хоффман.
— Ничего. Я попрошу Карла, он даст. Никто не узнает, — махнула рукой Гонсалес. — Всё равно сижу одна каждый день.
Саке некоторое время разглядывала секретаршу, обдумывая это случайно брошенное "никто не узнает." Получается, она, Хоффман, для какой-то зарвавшейся связистки — уже "никто"? Очень интересно.
Вернулся Карл, позвякивая самыми тяжёлыми из имеющихся в хранилище наручников. Золото хорошо действовало на тех тварей, что поклонялись жадности. Одни были прокляты так, что прикосновение к нему физически прожигало их инкотерму. А другие, поглупее, сами мёртвой хваткой цеплялись за блестящую вещь, прилипали, ощущая первородную тягу к драгметаллу и бездумно отдаваясь ей.
Карл плюхнулся за стол и протянул:
— Та-а-ак... Удостоверение личности, ордер, закорючка от начальника? Есть что-нибудь? Без документов отдавать не имею права.
Саке вцепилась пальцами в край стола, готовая, как химера, ринуться вперёд и вонзить зубы в толстую вену на толстой шее. На редкость странный день...
— Я лейтенант оперативной службы Департамента, из отдела по активной борьбе с демонами, меня здесь знает каждая полуживая погань. И у меня хватает причин требовать орудие по борьбе с преступностью, при этом не показывая пропуск. Это срочно.
— Я знаю, но правила...
— Эти правила придуманы не для тебя. Выполняй приказ старшего по званию и делай своё дело.
Карл, поколебавшись, убрал руки от наручников, опустил глаза. Саке схватила их одним лихим движением, презрительно отвернулась и уже хотела убраться прочь, но затем будто на каком-то импульсе повернулась обратно.
— И да, Око, возвращайся к своим обязанностям прямо сейчас. Время ежедневного перерыва давно истекло.
— Но я... — Мария растерянно сделала жест, словно не успела выбрать, показать ей в сторону хранилища или выхода на лестницу.
— Никаких "но", — отрезала Хоффман. — Вернётся Малзус — сможешь запросить разрешение на содержание двух магических шаров. А пока его нет, я приказываю тебе следовать уставу. Иначе можешь прощаться с этой работой и искать применение своему дару где-нибудь ещё.
— А что с наручниками? — неуверенно выкинул издалека Карл.
"Ещё одно твоё слово, жалкое создание, и Герману придётся искать другого фрика на роль мальчика на побегушках."
Вслух Саке сказала:
— Это для предстоящей операции. Парни, что забирали оружие, забыли, с кем мы будем иметь дело, и не додумались взять их с собой. А мне бы потом пришлось соскребать то, что от них останется, с каждой стенки в округе. Если хватило ума понять это — значит, хватит и забыть про этот тупой пропуск.
Гонсалес так и не нашлась что ответить в спину уходящей оперативнице. Карл, задумчиво повертев в пальцах ручку, пробормотал:
— Может, просто "эти дни"...
— Сомневаюсь, — устало выдавила Мария и прислонилась к стенке, — хоть бы Малзус вернулся. Уже не могу отвечать на все эти дурацкие вызовы... Я столько за всю жизнь с людьми не говорила, сколько за последние три дня. Ещё и Саке бесится. Отделы грызутся между собой. Полный бардак.
— Сочувствую, но, видимо, ничем не могу помочь.
— Да знаю... Чёрт. — Гонсалес постояла тихо, а потом прошипела одними губами: — Стерва.
Карл ничего не смог ответить, и секретарша заковыляла прочь по коридору.