Я с тобой

Ужин в одиночестве

Проходит хмурый и ненастный день. Ливень этот не думал останавливаться и время близилось к концу обеда. Барабанит дождь по земле, словно держа какой-то ритм, хотя, он звучит монохромно. Отголосок грома слышится сквозь туман и молнии сверкают в серых облаках, где-то и дело, погромыхивает. И все забыли про птиц, что притихли в теплых гнёздах. Все унылые, все грустные и хмурые. Хотя, не осенняя погода в нашей грусти виновата, а лишь в душе отсутствие лето... Даже в самый заунывный дождь не стоит забывать, что небо на самом деле голубое! Нужно только немножко подождать...

Мэйбл сидит на кровати, плотно соприкасаясь спиной к стене. Плечи её опущены, голова поникла. Она смотрит в одну точку и как будто о чем-то думает. Выражение лица застыло, губы сжаты в тонкую линию, уголки губ приспущены. Иногда можно наблюдать легкое подрагивание подбородка. В глазах тоска и грусть. Но вдруг внутренние концы бровей приподнимаются и глаза слегка сужаются, а уголки рта поджимаются. Сонная головная боль брала своё.

После того, как она позавтракала, она больше ничего не ела, да и просьбу Мэлоди спуститься вниз она не выполнила, так как сначала решила просто немного полежать, а потом вовсе и заснула.

— Много спишь — плохо, мало спишь — бессонница... Как жить с такими тенденциями?.. Блин, я всё ещё спать хочу... Надо развеяться. Спущусь вниз, как и обещала Мэлоди... — подумала шатенка, вставая, но в глазах резко потемнело и голова закружилась. Она склонилась, чтобы не упасть, поставив руку на тумбочку, как опору. Когда помутнение исчезло, то девушка выпрямилась, поправила края жакета перед зеркалом, а потом расчесалась и заново собрала себе пучок.

Спустившись вниз, Мэй посмотрела по сторонам: были туристы, причём очень много, за кассой сидел блондин, имя которого шатенка не помнит, Дядя Стэн проводил экскурсию, Зуса на удивителение не было, а Мэлоди куда-то несла коробки, поставленные друг на друга. Подойдя к неё, зеленоглазая взяла половину коробок себе, а затем помогла с раскладовкой товаров, на что ушло не мало времени.

В комнату Мэйбл вернулась около шести. Со дня смерти родителей, каждый день в этот час ей было очень плохо, ведь именно в это время они попали в автокатастрофу.

Так странно жить в понимание того, что потеряла родных тебе людей. Хочется из-за всех сил вернуть и пережить всё. Туманиться разум. Но все-таки потом окончательно приходит осознание, что это невозможно и конец жизни давно уже прошел. Это невыносимо тяжело и больно: плакать от каждого звонка, кажущегося от матери, смотреть на брата, похожего на отца... Было очень плохо, а в груди, в ребрах словно что-то сжималось, а в голове эхом разносился голос матери, говорящая вот эти слова: "Если тебе сейчас плохо, просто отпусти ситуацию, пусти все на самотек... Прими душ, приведи себя в порядок, займись любимыми делами, поешь сладкого, подыши свежим воздухом, погуляй. Живи, жадно живи насколько можешь! И наплюй на все, все! Что не делается, делается к лучшему! Но если и это не помогает и чувствуешь, что нет сил, то сделай вдох... Посмотри в окно... Ты можешь дышать и видеть небо, солнце, всё за этим окном. Значит, не всё так плохо, Мэй. И перестань страдать по кому-то! Если они уходят, значит они тебе не друзья!.."

* * *

Приближался ужин. Вот на окне можно увидеть как красный солнца диск уходит за горизонт, и, момент, вечер наступает внезапно. Больше шум не слышен с первого этажа хижины и с улицы тоже не слышно. Всё спокойно, умиротворённо и тихо. Да, вечер может быть тихий даже с молнией и громом.

Вдруг на чердак кто-то открывает дверь и заходит. Это был Стэнли.

— Дорогая, скоро ужин. Ты не спустишься? — спросил он, про себя надеясь на согласие.

— Нет, спасибо, не хочу, — сказала шатенка, устремляя взор к старику.

— Мэйбл, все переживают за тебя. Улыбнись той улыбкой, которую ты дарила нам, когда тебе было двенадцать и тринадцать, — попросил Пайнс старший, и девушка села на край кровати, поставив ноги на деревянный пол и смотря на него (на пол), дала ответ:

— Я не думаю, что смогу также улыбаться, как тогда. Это выше моих сил. Понимаешь?

— Мэйбл, подумай, твои мама с папой хотели бы видеть, что ты страдаешь? — он пытался уговорить свою внучатую племянницу, склонившись на корточки и взяв её за руки. Они вновь встретились взглядами.

— Но их нет. Я так скучаю по ним, дядя, я невозможно скучаю, но прекрасно знаю, что придётся забыть... Поймите меня. Дайте мне время, — сказала она и перевела взгляд с глаз дяди на свои колени.

— Хорошо... Но я принесу ужин и ты его съешь до конца! Понятно? — на этот вопрос Мэй кратко кивнула и Ли ушёл, быстро вернувшись с подносом. На нём были макароны с кетчупом и апельсиновый сок.

— Спасибо, но... я хочу покушать одна, — поблагодарила Мэйбл, взяв поднос.

— Я хотел составить тебе компанию, но ладно. — старик потрепал внучку по голове и продолжил. — Приятного аппетита, — сказав, поцеловал он в лоб её, и вот уже выходил, но остановился, — Это не для слабых, знаешь, ужинать в одиночестве. Для этого надо быть сильной натурой. Штука в том, чтобы казаться загадочной. Как будто ты сама сделала такой выбор. Жизнь учит таким вещам. Но в любом случае, знай, ужин полезен для души. Человек не может хорошо думать, хорошо любить, хорошо спать, если до этого хорошо не поужинает, — на эти слова девушка слабо улыбнулась и мужчина ей так же взаимно ответил, выходя из чердака.

Как обещала, она так и сделала — всё съела. Поставив поднос с посудой на тумбочку, она открыла шкафчик тумбочки и достала оттуда косметичку. В косметичке, кроме косметики, Пайнс так же хранила разные таблетки, которые принимала. Взяв таблетку для рвоты и выпив его с оставшимся апельсиновым соком, она сразу же поспешила в ванную. Мэйбл нависла над туалетом и вырвала. В глотке и во рту встал кислый привкус и шатенка возненавидела себя ещё больше.

Она долго умывала лицо, пытаясь придать ему нормальный вид, а чтобы из за рта не пахло, девушка почистила зубы. Закончив, она спустилась в кухню.