Вкус вампира - Андрей Белянин

Глава 21

Травы я взял в аптеке, что-то уже в виде настоек, что-то придётся заваривать. Нутряной свиной жир попался в магазине, хорошо бы ещё кошачью шерсть, но попробуем обойтись. Специального медицинского образования у меня не было, но, живя долго, поневоле привыкаешь разбираться в самых разных вещах. Физиология вампиров достаточно проста, доведись, я и кентавра мог бы поставить на ноги — клизма под хвост или капли в нос… На обратном пути купил у бабушек букет ромашек для Евы и подобрал полузасохшую розу под забором. Это для Сабрины, она любит символы бренности и увядания…
        Уже на подходе к дому я ощутил в воздухе насыщенный аромат мяты. Стыжусь, что не придал этому должного значения. Давно отцвела акация, у соседей зрели яблоки, свежий асфальт пах битумом, распаренные за день дома — древесной пы-лью. На этом фоне запах мяты не казался чужеродным, она росла во многих палисадниках, но чтобы столь насыщенный…
        У самых дверей я расслышал сдавленные женские рыдания. Похоже, опять кто-то кого-то обидел до глубины души…
        — Господи, ну вы как дети малые… ни на минуту оставить нельзя!  — Мой снисходительный тон щёлкнул вхолостую, они его даже не заметили. Сабрина с Евой сидели в обнимку на диване, гладили друг друга по голове и заливались горючими слезами. Я поставил пакет с покупками на пол, бросил никому не нужные цветы, тяжело опустился на крашеный табурет и прислонился к стене, массируя виски указательными пальцами.
        Судя по всему, никакого сверхвыдающегося горя не случилось, просто девочки побеседовали «за жизнь»… Сабрина наконец выговорилась, найдя за много лет столь чуткого и сентиментального слушателя, а рыжая охотница неожиданно близко приняла к сердцу давнюю трагедию бытия своей «непримиримой» противницы. Что они там друг другу наплели, с чего начали и чем закончили, уже не так важно… Судя по зарёванному лицу Евы — у неё никогда не было такой близкой подруги! Глядя на прыгающие губы Сабрины — никто не поверил бы, какие за ними скрываются клыки… Трогательное единение убийцы вампиров и девушки-вамп казалось живой иллюстрацией к лекции на тему «Всепрощение как образ жизни». Однако всё это совсем не значило, что завтра кто-нибудь, как обычно, не вспомнит о голоде или чувстве долга…
        — Дэн, ты вернулся?..
        Я молча встал, отыскал на кухне подходящую миску и начал разбираться с лекарствами. Вроде бы обе красавицы понемногу начали успокаиваться. Ева, всё ещё похлюпывающая носом, примостилась с другой стороны стола — посмотреть, что же я делаю… Моя подруга высморкалась в мокрое полотенце и, приподнявшись на локте, сощурила глаза:
        — А что, кошачьей шерсти нет?
        — Нет, честно говоря, бездомных кошек по дороге не попадалось. Надеюсь, и так поможет.
        — Не знаю, не знаю… Вообще-то я тоже не люблю запах палёной шерсти, но это общепринятый ингредиент.
        — У тебя всего лишь ожоги,  — мягко упрекнул я, держа в руках эмалированную мисочку со своеобразно пахнущей смесью.
        — Только не размазывай, клади гуще.
        — Я помню.
        Через пару минут Сабрина сидела довольная и умиротворённая, щедро обляпанная мазью. Думаю, обычного человека наверняка стошнило бы от одного цвета лекарственного препарата. По крайней мере, Ева, принюхавшись, с ужасом сбежала в другую комнату. А представьте, если бы мне по пути всё-таки встретились кошки…
        За окном было уже совсем темно, мы погасили свет и сидели у маленького телевизора. Я никогда не отличался особой интуицией или умением предчувствовать что-то нехорошее и потому на мелькнувшую за окном тень отреагировал не сразу.
        — Почему его так долго нет?  — спросила моя подруга.
        — Храп сказал, что зайдёт после заката. Весьма расплывчатое указание времени, но нам остаётся только ждать…
        — А мне он сразу не понравился,  — лениво вставила охотница,  — грубый, ограниченный, и шуточки какие-то солдафонские.
        — Может быть… но если во всем городе я и мог бы на кого-то положиться, то в первую очередь на этого «ограниченного солдафона». Храп не так прост, как кажется…  — начал я, но силуэт, вторично проскользнувший за стеклом, заставил меня умолкнуть.
        — По-моему, у нас во дворе посторонние. Не делайте резких движений! Сидите как ни в чём не бывало…
        Я медленно встал, потянулся и, театрально зевнув, неторопливо прошествовал в прихожую. Теперь меня не было видно с улицы. Ева, проследив мой взгляд, так же неспешно протянула руку и убавила звук. Я приложил ухо к входной двери и вслушался… Так и есть! С той стороны раздавались едва различимые голоса, осторожные шаги и плеск чего-то жидкого. Всё ещё не веря в происходящее, я вновь снял с гвоздика ключ, попытавшись открыть замок. С этим проблем не было, но выйти наружу не удалось — дверь была надёжно припёрта чем-то тяжёлым. Сквозь замочную скважину просачивался еле уловимый запах бензина.
        — Судя по твоему лицу, произошло самое худшее,  — без улыбки предположила Сабрина, когда я, вернувшись, едва не сел мимо стула. Мне удалось кивнуть.
        — Ваш хвалёный мент-оборотень не придёт?!  — прозорливо угадала Ева. Я кивнул ещё раз.
        — Дэн, не пугай меня, неужели нам не дадут провести ночь в тишине и уюте? Время к двенадцати, и в моих жилах вот-вот начнёт бушевать пламя необузданной страсти…
        — Кстати, о пламени…  — осторожно начал я,  — нас как раз собираются сжечь.
        — Ха-ха-ха!  — совершенно искренне рассмеялась рыженькая умница.  — Это самая удачная шутка за всё время нашего знакомства!
        Сабрина медленно повернулась к окну и определённым образом сфокусировала зрение. Похоже, увиденное её не обрадовало…
        — Там четверо ребят с арбалетами на изготовку. Держу пари, что второе окно и дверь тоже под прицелом. Один наш неверный шаг — и они начнут стрелять. Напомни, когда меня сжигали в последний раз?
        — В сорок седьмом, на Кубани, ты представлялась сельской учительницей и спаслась только благодаря заступничеству тогдашнего секретаря обкома. Местные казаки были полны отчаянной решимости, они унаследовали от предков умение безошибочно узнавать нежить. Но сейчас наше положение гораздо менее выгодное…
        — Эй! Вы что, серьёзно? Мне уже не смешно.
        — Нам тоже, девочка,  — откликнулась Сабрина.  — Как ты думаешь, твои друзья готовы отпустить нас на свободу, если мы будем прикрываться тобой, как заложницей?
        Ева, разом посерьёзнев, бросилась к окну. Мгновением позже она метнулась в сторону: и вовремя, разбив форточку, в комнату влетел заточенный осиновый колышек! Итак, у кого-то не выдержали нервы, атака началась… Я шагнул вперёд, выдёргивая шнур телевизора из розетки. Всё сразу погрузилось во тьму, зато теперь нас не было видно никому снаружи.
        — Не бойтесь, стрелять они не будут. Дом деревянный, старый, достаточно одной спички, и он сгорит дотла в течение получаса. Очень надеюсь, что Гончие уже вызвали пожарных, огонь может выжечь весь квартал.
        — Нет… нет… нет… не надо…  — неизвестно кого убеждая, заладила охотница, сжавшись в комочек у подоконника.
        — У тебя есть какие-нибудь предложения?  — хладнокровно повернулась Сабрина.
        Я развёл руками:
        — Могу лишь предположить, что нас кто-то предал.
        — Кто-то?! Это он! Ваш Храп! Он, он, больше некому!
        — Ева, успокойся…
        — А я говорю, что это — он! Заманил нас сюда, позвонил куда надо и сдал, сдал всех… даже меня!
        — Всего и делов-то: выйти, представиться, попросить, и они тебя непременно выпустят,  — не сговариваясь, предложили мы.
        Охотница почесала в затылке, взвесила все «за» и «против», а потом резво бросилась к дверям. За стенами раздался треск, и первые языки пламени взметнулись под окнами.
        — Эй! Откройте сейчас же-е! Это же я-а-а!!!
        — Что-то мы слишком спокойные, не находишь?  — меланхолично наблюдая за попытками Евы пробить дверь головой, заметила моя подруга.
        В принципе нам обоим (и вместе и порознь) доводилось бывать в куда более паршивых ситуациях. Хорошо воспитанный вампир может в случае крайней необходимости вырваться из горящего дома, дабы не разочаровывать ожидающих его специалистов. Оконные стёкла лопнут первыми, вот вам и выход! Понятно, что будут стрелять, но тут главное выдержать сценическую паузу — выпрыгивать надо в тот момент, когда враги уже поверили, что вам крышка. То есть когда дом превращён в ревущее пекло. Хотя, справедливости ради, должен признать, что нервы выдерживают не у многих… Скорее даже очень у немногих, избранных…
        Ева продолжала надрывно голосить, дубася несчастную дверь так, что летели щепки. Помещение быстро заполнялось удушливым дымом…
        — Думаю, минут через десять-пятнадцать ближайшие соседи поднимут крик,  — глубокомысленно предположил я.
        — А-а-а… мы умрём! За это время мы все умрём — мама-а-а!!!
        — Надеюсь, жители девятиэтажек ещё не спят и кто-нибудь обязательно вызовет пожарную службу,  — дружелюбно поддержала меня Сабрина.
        Увы, пылкая сибирячка вряд ли что расслышала — она была слишком увлечена попытками выйти именно через дверь. Хотя, по сути, судьба всегда оставляет как минимум один запасной выход. Откуда-то издалека донёсся рёв сирены, значит, уже заметили и позвонили. Скорей бы, от дыма становилось трудно дышать…
        — Глаза щиплет.
        — А у меня нет.
        — Ты же вамп. Тебя не то что убить, синяк поставить и то проблемно,  — невесело пошутил я. Сабрина ласково приткнулась лбом мне под мышку — как же всё-таки приятно было вдыхать мертвенно-терпкий запах её волос. Так пахнет кладбищенский базилик, его ни с чем не сравнишь и ни с чем не спутаешь. Мы приникли друг к другу, смешивая дыхание, забыв обо всём на свете, так что тяжёлый грохот упавшего тела показался не более чем досадным недоразумением, отвлекающим от… простите! Я виновато взглянул в глаза моей подруги, с большим сожалением разомкнул её объятия и пошёл поднимать охотницу.
        — Готова?
        — Потеряла сознание, её надо вынести на свежий воздух.
        — Полагаешь, что, если мы сунемся в окно и попросим Гончих забрать их же девочку, они её благодарно примут?
        — Ты уже предлагала использовать Еву как щит…
        — И что, хорошая мысль!
        В доме стало настолько жарко, что кроссовки тихо начали тлеть. Пламя пробивалось сквозь щели, снаружи бесновался народ, пожарники никак не могли подобраться к горящему строению и вовсю рубили заборы и деревья. Понятное дело, если огонь перекинется на соседей…
        — Спорим, что Гончие всё ещё держат дом под прицелом?
        — Вряд ли, на людях они не рискнут стрелять.
        — По-моему, крыша рушится…
        — Я — в левое окно, ты — в правое!
        — А её куда?!
        Не знаю… Можно попробовать броситься рыбкой в пылающий квадрат оконного проёма, всем весом выбить раму и суметь вывалиться наружу, не словив осиновый кол в грудь, но… Но сделать всё то же самое с совершеннолетней девицей на руках?! Я не бог, не герой и не самоубийца. Прежде чем мы приняли хоть какое-то разумное решение, с улицы раздался рокочущий медвежий рёв, и мгновение спустя дверь открылась! На пороге стоял Храп, обвешанный пятью-шестью охотниками, грозный, словно древний пещерный ужас. Его тело уже начинала ломать трансформация, а огромные медведи в тихих астраханских двориках встречаются не чаще, чем бездомные мамонты…
        Я подхватил обмякшую Еву и, зажмурившись, шагнул к выходу. Сабрина изо всех сил толкнула меня в спину. Деревянный козырёк над крылечком рухнул едва ли не в ту же минуту, как все мы пёстрой кучей малой вывалились наружу. Простые, милые, добрые люди бросились к нам, оттаскивая от разваливающегося в пламени дома. Им не было никакого дела до того, кто здесь человек, оборотень или вампир, они просто пытались нам помочь. В любом случае мы умрём не сегодня. Ну по крайней мере очень на то похоже…