8 120 СЛОВ

ШУРИК

Встреча в метро с прекрасной незнакомкой стала для меня лекарством от моей первой любви. Хоть со школьной скамьи прошло много лет, и я уже учился на четвёртом курсе, я все ещё любил свою бывшую одноклассницу. Она давным-давно уехала из Беларуси, жила в другой стране и несколько лет как прекратила со мной общаться. Я понимал, что эти чувства обречены, но ничего не мог с собой поделать. И вот однажды избавление от любви, превратившейся в камень на шее, пришло в час пик в метро, когда я встретил ту самую девушку дальневосточной наружности. И хоть любви с первого взгляда не состоялось, я всё равно стал искать её.

Памятуя о том, что девушка вышла на станции метро «Площадь Победы», после занятий я стал часто приезжать на эту станцию минского метрополитена. Какое-то время я ждал на перроне, всматриваясь в выходивших из вагонов девушек, ища ту самую, с которой встретился взглядом в час пик, но так и не встретив её, несолоно хлебавши, ехал домой.

«Ну, что, Саня, встретился со своей китаянкой?», – ёрничал мой друг, позвонивший мне по телефону. Знает зараза, что я несколько часов в день провожу в ожидании моей прекрасной незнакомки. «Сразу так китаянкой! А вдруг она из Башкирии, или, например, Казахстана?», – я пробовал перевести разговор в менее серьёзное русло. «Ага! Как же!», – продолжал ёрничать друг: «Ты еще забыл Корею и Японию!». На этом наш взаимный обмен колкостями закончился, и мы перешли к цели разговора: подготовке курсовой работы. В свои университетские годы я помогал почти половине моих однокурсников с их курсовыми работами. Добрым быть легко, нелегко потом принимать неблагодарность.

Это во мне сейчас говорит обида. В моей жизни случалось, когда мной нахально пользовались, а я, дурак, считал друзьями тех, кого не следовало бы. Когда я учился в магистратуре, я из добрых побуждений помогал с подготовкой диссертации Хильмар – моей однокурснице из Венесуэлы. Поскольку Хильмар знала русский язык посредственно, ей было трудно переводить написанный ею текст с испанского на русский. Хоть я испанского языка не знаю, я спрашивал, о чём шла речь в параграфе, а затем письменно излагал услышанный пересказ. Так я помог однокурснице написать диссертацию на русском.

Меня устраивало то, что мы с ней были просто друзьями. Тем паче, что я никогда не рассматривал мою однокурсницу из Венесуэлы как потенциальную пассию, и не одаривал её излишними знаками внимания с претензией на нечто большее, нежели простое дружеское общение. Не верьте тем, кто говорит, что дружба между парнем и девушкой невозможна. Дружба между мужчиной и женщиной возможна, доказательством чему служит моя дружба с Настей и Любой. Кончено, главным условием подобного является то, что ты не будешь заглядываться на свою подругу как на потенциальный объект для ухаживаний, а твоя подруга будет воспринимать тебя исключительно как свою подружку (пусть и в мужском обличии), а не потенциального кавалера.

Как говорили древние римляне: errare humanum est – «человеку свойственно ошибаться». К своему глубочайшему сожалению, я не был исключением из этого печального древнеримского правила: мне действительно казалось, что мы с Хильмар были настоящими друзьями.

После моей операции, когда мне как воздух была нужна дружеская поддержка и участие, венесуэлка вычеркнула меня из списка друзей. Более того, эта неблагодарная особа закатила истерику, обвинив меня в том, что я стал причиной измены Номара – парня, с которым она встречалась. Видишь ли, из ревности ко мне, Номар изменил Хильмар с другой девушкой, потому что я слишком много времени проводил с ней, помогая ей с диссертацией. Оригинальная трактовка событий.

Впрочем, я благодарен судьбе за то, что в самую суровую годину моей жизни со мной остались мама, сестра, тётя Наташа (мамина близкая подруга, которая мне роднее, чем родная тётя), и самые близкие друзья: Саша, Лёша, еще один Лёша, Митя, Макс, Люба и Настя. Народная мудрость гласит, что друзья познаются в беде. Что ж, в беде со мной остались десять самых близких мне человек.

Было обидно, что многочисленные приятели и знакомые забыли про меня тогда, когда им больше не требовалась моя помощь. А еще обиднее было от того, что все эти душевные переживания проходили на фоне каждодневных нейропатических болей.

Не верьте тем, кто говорит, что к боли привыкаешь. К ней привыкнуть невозможно. Можно лишь свыкнуться с тем, что боль стала неотъемлемой частью твоей жизни. Впрочем, не смотря ни на что, ты не прекращаешь надеяться, а в те секунды, когда боль утихает, в твоей душе ненадолго расцветает засохшее миндальное дерево.