8 120 СЛОВ

КЕЙКО

В старшую школу Хорикоси я так и не поступила. Я решила связать свою жизнь с изучением русского языка и культуры и потому поступила в Дзё Ти Дайгаку. Не последнюю роль в этом сыграло и то, что я всё ещё любила того самого Са-Ша, который играл старшину в спектакле «А зори здесь тихие...».

Шесть лет спустя после моего первого визита в Минск, мне удалось узнать о курсах русского языка для иностранцев в белорусской столице, и я, не раздумывая, решила поехать. Вместе с однокурсниками мы поехали в Москву на три дня, а затем в Минск. Поезд из Москвы до Минска идёт одиннадцать часов, хотя расстояние между этими двумя городами – всего лишь семьсот семнадцать километров. Это же расстояние японские поезда проделывают за гораздо меньшее время, но здесь всё происходит гораздо медленнее, чем дома: медленнее ходят поезда, размереннее живут города. Наверное, поэтому здесь люди спешат жить быстрее, чем мы.

Одиннадцать часов в пути были временем размышлений. Меня удивило то, что отъехав от Москвы пейзажи за окном стали пасмурными и печальными: обветшалые дома, полуразрушенные амбары, через которые проросли деревья, покрытые паутиной трещин дороги, тусклая краска станционных строений, безмолвные поля. Когда поезд въехал в Беларусь, картина стала куда радостней: здесь всё было намного наряднее. Никогда не думала, что между пейзажами двух столь близких стран будет столь много различий.

Когда мы приехали в Минск, первое что я увидела, выйдя из здания вокзала, была улица с двумя башнями. Жители Минска называют эти две башни «Воротами города». Так они и выглядят: огромные распахнутые ворота, дорога между которыми уходит куда-то вдаль. Неизвестность, сокрытая вдали этой дороги дарила мне тайную надежду на то, что я могу познать все тайны этого города, которые не успела открыть в прошлый раз. На самом же деле, в глубине души я всего-навсего жаждала встречи с моей любовью. Но как найти в чужом большом городе одного-единственного человека, я не представляла.

Языковые курсы начались в понедельник, через неделю после моего приезда. На курсах я познакомилась с Ханной из Канады, которая прожила в Минске три года. Однажды Ханна привела меня в исторический центр города, спрятавшийся между большим концертным залом и православным храмом в стиле барокко.

В этот день, я покорилась скромной красоте этого города. Минск – это город, в котором живут легенды. По этим невероятным своей красотой улицам в полночь должен ходить какой-нибудь волшебник, на плече которого будет гордо восседать филин. А сам волшебник должен, наверное, жить в деревянном доме цвета горького шоколада с окнами цвета первого снега, что стоит в конце улицы.

На противоположной стороне квартала, на углу которого стоит «шоколадный дом», вниз к реке спускается лестница достойная кадра в киноленте Акиры Куросавы. А вверху, где встречаются Музыкальный переулок и улица Герцена, приютилось невероятное своей романтичностью кафе «Ферзь». Там мы заказали кофе и потрясающе вкусное мороженное.

Потом, мы с Ханной проехались на автобусе до площади Якуба Колоса, любуясь красивыми домами, обнимавшими дорогу, по которой размеренно бежал наш зелёный автобус. Мы проехали Цирк и большой парк, разделённый рекой Свислочь, через которую когда-то давно отец переводил за руку голубоглазого ребенка. Прекрасные величественные дома вновь обняли дорогу, и мы проехали круглую площадь с большим обелиском и поднялись на горку, которую горожане называют «Золотой». Ханна рассказала, что это место называется «Золотой горкой» потому, что в старину весь этот крутой холм занимала большая березовая роща, одевавшаяся осенью в золотые одежды пожелтевшей листвы.

Мы проехали еще две остановки, и вышли около строго здания с шестью колоннами, оказавшегося национальной филармонией. Погуляв немного по площади Якуба Коласа, мы зашли в метро, чтобы вернуться назад на одну станцию. Ханна обещала показать мне что-то волшебное. Через несколько минут мы ехали в метро. Я стала около дверей и заглянула через окна в соседний вагон. Оттуда на меня смотрел длинноволосый юноша с рыжей бородкой. Его лицо то и дело скрывалось за фигурами пассажиров, и встретиться взглядами мы смогли только в момент, когда двери открылись, и мне уже надо было выходить.

Ханна повела меня к эскалаторам, мы вышли на улицу, перешли дорогу, прошли чуть-чуть по проспекту и свернули через арку во двор. Перед моим взглядом возник потрясающе-красивый католический храм, спрятавшийся от городской суматохи в тихом дворике.

В этот самый момент мое сердце ёкнуло: я отчетливо поняла, что бородатый длинноволосый юноша, который смотрел на меня через окно поезда – это повзрослевший Са-Ша. Я расплакалась, поняв, что моё желание,написанное на дощечке храма Каннон-сама перед самым моим отъездом сюда почти исполнилось. Почти. Мечта была так близко, как никогда. Ханна, заметив перемену в моём настроении, взволнованно стала тормошить меня со словами «Areyou okay?». Нет. Я была не в порядке. Я рассказала ей мою историю, и то, что я видела в метро мою любовь,которую не узнала с первого раза. Мы вернулись на станцию метро. Но всё было тщетно – Са-Ша там не было.