Перевоспитать охламона-Натализа Кофф

Глава десятая

в которой совершенно неромантичный Василий Павлович окончательно покорит нежную Груню Пепел

— Не знала, что мне достался такой романтичный парень, — тихо посмеивалась Груня, всматриваясь озорным взглядом в безмятежное лицо Барина.

Молодые люди лежали на небольшой плетеной кушетке, укутанные пледами, словно в кокон. Сама кушетка была расположена в крытой кирпичной беседке, одну стену которой украшали резные решетки, и сквозь низ открывался безумно красивый вид на ночной город. Кирпичная конструкция с плетеными решетками и невысокими ступеньками по периметру была сооружена на холме, и сидя внутри можно было любоваться огнями города и безоблачным ночным небом вдали. Действительно красиво. Но Грунька не нашла в себе силы даже на пару фотографий. Ее новенькая камера так и осталась лежать в рюкзаке в машине, припаркованной в десяти метрах от самой беседки.

— Да нет, романтик из меня, как из дерьма пуля, — хмыкнул Васька, — Просто вспомнил про это место. В детстве часто тут играли с Герычем. Вид красивый. Горд как на ладони. А ночью звезды видно.

— Врешь ты все, — уличила Груня Барина и вновь устроила голову парню на грудь, потерлась щекой о ткань рубашки.

Свитер Василий натянул на Груню перед тем, как они легли на кушетку и завернулись в пледы. Девчонка попыталась возразить, что и в своей мастерке ей не холодно, да и курточка была на ней. Но Барин не слушал, стянул с себя вязаный свитер и надел на пигалицу. А поверх и куртку. Налезла с трудом, зато Грунька не замерзнет. К тому же, погода была безветренной и, несмотря на позднюю осень и пролетающие снежинки, в беседке было достаточно тепло. Да и схитрил Барин. Припер из багажника своего Мерса приготовленный специально для этого места тепловентилятор и подключил его, установив у противоположной стены. Так что в кирпичной беседке было тепло и уютно. К тому же, девчонка под боком грела похлеще любого радиатора, пьянила круче высокоградусного алкоголя. А если учесть, что ревность все еще бурлила в крови, то Барину о холоде думалось в последнюю очередь.

— Значит, Анна Михайловна — твоя тетя, — задумчиво проговорил Васька, стараясь отвлечься от мыслей о податливом девичьем теле в руках и переключить их на недавние события.

— Знаешь, я в глубоком шоке, — призналась Груня, — Оказывается, они были знакомы. Поверить не могу!