Мой! Мой! Мой!

Глава 1.

Серебристые волосы с единственной чёрной прядью разбросаны по подушке. Грудь Ацуши бешено то поднимается, то опускается. Двухцветные глаза слегка поддеты пеленой возбуждения. Из сладких уст вырываются стоны и поскуливания.

– А-акутагава-семпай... Возьмите меня с-сейчас же... Умоляю... – прошептал Ацуши нависающему над ним Акутагаве, очень часто прерываясь на стоны.

Рюноске не выдерживает и одним рывком...

***

Будильник... Чёрт бы его побрал!

Акутагаву уже вторую неделю ждали по утрам холодный душ с правой рукой – мучили подобные эротические сны с участием Накаджимы Ацуши, нового студента. Оно и понятно: словно сама невинность спустилась с небес, дабы показать себя грешным людям, в двухцветных глазах, что отливали золотом и сиренью, искрилось детство и радость, он даже выглядит ужасно милым, и хоть Акутагава ненавидит это слово, но он не побрезгует описать его именно так.

Мальчишку хотелось присвоить. Обнимать его, пока он прижимается всем худым тельцем. Называть его ласково «котёнок», не понимая, почему именно так, под лёгкие покраснения студента. Хотелось крепко прижимать его к себе в постели по утрам, пытаясь согреть, и будить по утрам нежными поцелуями. Хотелось, чтобы он принадлежал только Акутагаве, и никто не смел даже смотреть на студента.

Рюноске не понимал, откуда у него такие чувства. Он всегда ненавидел любовь, все милости, он даже проклинал целующихся подростков и молодых прямо на улице, даже не обращающих внимания на то, что вокруг ходят люди. «Ну как так можно!? Вдруг кого-нибудь вырвет от такого!?». А сейчас... А сейчас всё по-другому.

Акутагава – учитель алгебры в колледже, в который недавно поступил Накаджима. Глянув расписание над своим столом, Рюноске удостоверился в том, что сегодня вновь увидит Ацуши. Преподаватель уже следит за ним пару недель, отмечая про себя его привычки, его окружение, в том числе даже всякие мелочи. А его галерея наполовину забита снимками его котёнка-Накаджимы, который ещё даже не знал, что принадлежит кому-то.

Акутагава принял душ, опустив своё "возбуждение" до состояния «нестояния», сложил документы, над которыми работал до полуночи, в кожаный портфель, надел белую рубашку в тёмную полоску с галстуком, пиджаком и штанами и, наспех выпив чёрный крепкий кофе, отправился в колледж.

***

Часто Рюноске бросал взгляд на Ацуши, пока все переписывали текст вперемешку с формулами с презентации, над которой изрядно поработал преподаватель. Накаджима кажется ещё милее, когда отвлечён переписыванием, бегая своими глазками то на слайд, то в тетрадь.

Вдруг личного котёнка Акутагавы отвлёк Дазай Осаму – студент, что вечно в бинтах. Дазай был полной загадкой с ног до головы для Рюноске: ничего не пишет, а ответы на вопросы, которыми часто любил заваливать студентов преподаватель, отвечал с лёгкостью. Осаму прошептал Ацуши шутку что-то наподобие «колобок повесился, русалка утонула», как услышал преподаватель. Накаджима из приличия улыбнулся, а у Рюноске сердце удар пропустило – настолько это выглядело мило – и Акутагава записал в свой ежедневник, который он полностью посвятил Ацуши, лишь сегодняшнюю дату и слово – «неконфликтный».

***

В конце пары Акутагава попросил Накаджиму задержаться – ему захотелось вновь посмотреть на студента вблизи, ощутить взгляд чудеснейших глазок, немного послушать не менее милый голосок.

– Накаджима, я бы хотел поговорить о тв-... – начал Рюноске и был успешно перебит заикающимся голосом Накаджимы.

– А-акутагава-семпай, – тут даже преподаватель чуть не подавился – уж очень ему это напомнило сегодняшний сон и последнюю просьбу Ацуши перед будильником. – Я бы хотел н-немного дополнительных заданий, чтобы хоть как-то усвоить тему...

– Я заметил твоё ухудшение, – сказал Акутагава с нескрываемой улыбкой. Все студенты бы косо смотрели на него, ибо Акутанава-семпай слыл безэмоциональным существом, что не умело улыбаться, радоваться... А тут... – Не думаю, что ты поймёшь эту тему, просто сделав пару заданий. Я готов объяснить её тебе лично на выходных у меня, – Ацуши слегка вздрогнул и покраснел. – Не бойся, не заставлю же я тебя отрабатывать зачёт за грязные делишки, – тут Накаджима покраснел ещё сильнее, и Рюноске отметил про себя новую запись в ежедневник: «Легко заставить покраснеть».

Акутагава даже сначала не поверил в то, что сказал. И был уверен, что его котёнок откажется от этого предложения. Но...

– Х-хорошо, Акугатава-семпай...

В итоге, они договорились около двух часов дня дома у Рюноске, что отправил студенту свой адрес. Как только Ацуши вышел из аудитории, преподаватель ещё долго сидел на своём рабочем месте и обдумывал все свои слова. «...не заставлю же я тебя отрабатывать зачёт за грязные делишки...». А ведь Акутагава был бы рад принять тело Ацуши Накаджимы взамен на написание пары слов в его зачётку и подписи.