Мой! Мой! Мой!

Глава 11.

Ацуши привычно листал ленту новостей в твиттере за чашкой чая. Он ещё злился на Рюноске по поводу сегодняшней огласки их отношений, но злость была маленькой и незаметной, казалось, что даже мимолетной. Накаджима был уверен, что если бы Рюноске был против огласки их отношений, то сейчас его злость была бы размером с большого слона. А сейчас у Ацуши размер маленького зайчонка. Неудивительно.

А телефон Ацуши чуть ли не разрывался от количества сообщений. Буквально стоило Ацуши отложить телефон, чтобы налить себе уже вторую чашку чая, как приходило уведомление и вынуждало вибрировать телефон на столе, заставляя стеклянные солонки с перцем и солью биться друг об друга. А Ацуши попросту не мог проигнорировать сообщения.

Рампо Эдогава:
«Я слышал, что ты с математиком встречаешься. Скажу сразу, я догадывался, но, все же, это правда?»

Акико Йосано:
«Ого, с Акутагавой встречаешься? А я рассчитывала на Дазая.»

Кенджи Миядзава:
«Удачи в отношениях с Акутагавой-семпаем! Он довольно злой и строгий.»

Ацуши еле как успевал отвечать. И как только обычная новость могла создать всеобщее удивление? Противоположности притягиваются, как и хмурый, злой математик, безнаказанно убивший человека, и солнечный мальчик, веющий добром и теплом.

Допив чай и отключив звук на телефоне, Ацуши тихо вошёл в кабинет Акутагавы. Сам он сидел за ноутбуком спиной к вошедшему Ацуши и доделывал презентацию.

Накаджима тут редко бывал - это была, пожалуй, самая скучная комната. По бокам комнаты расположились книжные шкафы с обилием скучных книг о математике, которых не каждый поймёт. Эти шкафы составляли своеобразный коридорчик, который прямо вел к большому рабочему столу, где частенько бывал беспорядок. Шумный принтер, куча распечатанной бумаги, старый ноутбук, чашки с давно остывшим кофе, который давно оставил следы колец во внутренней стороне кружек.

Ацуши бесшумно подошёл к Акутагаве и положил свой подбородок на чужую макушку, переместив свои ладошки на чужие плечи. Акутагава даже не дёрнулся, будто бы ожидал котёнка.

– Я подумал насчёт твоей квартиры, – начал разговор Акутагава, делая финальный слайд. – И я решил, что лучше твою квартиру продать, а ты окончательно переедешь ко мне. Работу в кафе бросишь, я сам смогу обеспечивать нас обоих, да и деньги с квартиры помогут. Я в конце концов хочу, чтобы ты нормально выучился и успешно сдал все экзамены.

Накаджима сначала даже не поверил чужим словам. «Это правда?...». А потом Ацуши крепко обнял Рюноске со спины.

– Спасибо...

– Спасибо в постели скажешь, дорогой, – сказал Рюноске, развернувшись на стуле лицом к Ацуши, и потянул его, всего красного, к себе на колени, уложив чужую голову на своё плечо. – Тебе явно писали одногруппники по поводу сегодняшнего?

– И не только... – Ацуши удобно устроился на чужих коленях и обнимал шею Акутагавы. – Казалось, будто весь колледж узнал об этом... Каждый так и норовил написать... – Рюноске на это лишь тихо рассмеялся.

– Тогда, наверное, я не буду свой телефон проверять. Я уверен на все сто процентов, что мне писала Хигучи...

– А что с ней не так?... Она твой лучший друг?

– Вовсе нет. Скорее, знакомая, влюбившаяся в меня до потери сознания. Её сердце, должно быть, разбито, – произнёс Акутагава без единого сострадания к преподавательнице физики.

– Она... любит тебя?...

– Ещё как. Я тогда легко забрал тебя после допроса у Хигучи. Она так просто отдала мне тебя из-за симпатии. А может и из-за любви.

– У тебя совсем никакого сострадания нет?...

– Зачем мне сострадание? У меня есть ты – причина всех моих мечтаний, мне большего и не надо, – Акутагава мягко взял чужую руку и поднёс к своим губам. – Зачем мне она, если я её не люблю? Мне гораздо нужнее ты – и для души, и для тела.

Акутагава аккуратно поцеловал чужую руку, несильно сжимая её. А Ацуши лишь вновь покраснел и уткнулся в чужое плечо, пока Рюноске осыпал чужую шею поцелуями.

– Всё равно, нельзя так... – пробормотал Ацуши.

– Да, конечно, милый, – сказал Акутагава на автомате, даже не вслушиваясь в смысл чужих слов и еле ощутимо покрывая короткими поцелуями бледную кожу, на что Накаджима чуть дёрнулся, но не отстранился.