Мой! Мой! Мой!

Глава 8.

Тепло.

Чьё-то горячее дыхание прямо в шею. Тихое сопение, похожее на мурлыканье. Чужие ноги, переплетённые с ногами Рюноске.

И тепло.

Очень тепло.

Настолько тепло, что хочется обнять очаг тепла и не отпускать никуда весь день. Но...

Зазвонил будильник. Ненавистный будильник, который  каждое утро вытягивал Акутагаву из паутины своих снов и мечт, главным героем которых обычно был Ацуши. В кошмарах Акутагаве снилось, как Накаджима умирает, а в хорошем сне было больше разнообразия. Иногда Рюноске снилось, как у алтаря в белоснежном платье стоял Ацуши и говорил заветное «да», смотря в чужие серые глаза. Иногда Рюноске снилось, как они вместе сидят на веранде какого-то деревянного домика и наслаждаются прекрасным закатом, окрашивающим облака в нежно-розовый. А иногда Рюноске снилось, как котёнок сладко постанывал на постели, краснея и всем видом прося Акутагаву предпринять какие-либо действия, и всегда эти действия были довольно пошлыми, и слава небесам, что сны, как назло, обрывались на самом пике, иначе бы преподаватель кончил прямо во сне.

Рюноске поспешил отключить будильник, пока Ацуши не проснулся, что Акутагава и сделал, однако котёнок всё равно разлепил глазки, сонно хлопая ими и зевая, прикрывая ротик ладошкой.

– Как тебе спалось? – спросил Рюноске, обнимая Ацуши и прижимая его к себе. Накаджима даже сначала вздрогнул от чужих рук, обвивающих его, но он быстро привык и подался в чужие обьятия.

– Хорошо, а Вам, Акутагава-семп-...

– Ацуши, перестань обращаться ко мне, как к учителю, хорошо? – сказав это, Рюноске коротко поцеловал котёнка в носик, на что последний лишь смущённо кивнул.

– А к-как мне тогда Ва-... Т-тебя называть?... – произнёс Ацуши, вмиг исправив ошибку, как преподаватель и просил.

– Можешь называть меня так, как и я буду: солнышко, лучик, котёнок, радо-... – Акутагава прервался, увидев ярко-красное личико Накаджимы, и крепче прижал его к себе, поглаживая по волосам цвета серебра.

Раньше Рюноске не любил всю эту ересь с влюбленными. Да что там не любил, ненавидел! Он нередко выражал своё раздражённое и недовольное лицо при виде целующихся парочек, да хоть обнимающихся! Ну терпеть не мог! А сейчас... А сейчас у него есть Накаджима – кусочек света в прогнившем до основания мире. Даже сейчас он не боится называть его всякими милыми прозвищами, которые он ненавидел ранее до трясучки. Хоть и Ацуши сейчас краснеет, но Акутагава поклялся, что настолько затискает котёнка, настолько окружить его заботой, что при любом прозвище он будет радостно обнимать преподавателя, называя в ответ тоже милым. И как же хотел Рюноске быть названным любым флаффным прозвищем из уст Накаджимы!