Мой! Мой! Мой!

Глава 5.

Весь день в колледже прошёл на смарку: приходили полицейские и допрашивали всех, с кем Осаму контактировал за всю неделю. Видимо, родители Осаму обратились в полицию о пропаже человека.
На Ацуши лица не было. Он – последний, кто видел и общался с Дазаем. Винил лишь себя и только себя, потому что, если бы он разрешил ему остаться на эту ночь у него, то всего этого сейчас бы не было. «А вдруг я его больше никогда не увижу?...»

Рюноске видел как тяжело Накаджиме. А когда последний расплакался прямо на допросе, так у Акутагавы и вовсе сердце сжалось. Преподаватель видел, как его котёнка выводят из кабинета всего в слезах и успокаивая совсем не так, как надо для Ацуши.

– Ацуши-куну плохо в связи с утратой Осаму-куна? – подошёл Акутагава к Хигучи, девушке, что тоже преподавала в колледже и в данный момент пыталась успокоить Ацуши. Уж для Акутагавы не было секретом, что Хигучи была влюблена в Рюноске, и последний, как всегда, готов воспользоваться этим.

– Д-да, Рюноске... Он не выдержал и расплакался на последнем вопросе на допросе, но его отпустили. Однако, мы не уверены, что с ним все будет хорошо, пока он дойдёт до дома. Мне поручили найти кого-нибудь, кто мог хотя бы довести Ацуши-куна до его дома, – произнесла Хигучи, покорно смотря в глаза предмету своего обожания, что Акутагава уже давно заметил.

– Тогда я без проблем доставлю его до дома. Все равно я на машине, и это не доставит мне особого труда, – произнёс Акутагава.

– А? Х-хорошо, Акутагава...

Рюноске взял Ацуши за руку, хотя этого можно было и не делать, и повёл к выходу из колледжа, а далее к парковке, к его машине, на которой увозил труп Дазая вчерашним поздним вечером, а то и ночью – Акутагава за временем не смотрел.

Посадив своего заплаканного котёнка на переднее сидение и пристегнув его, преподаватель завёл машину, и спустя некоторое время оба уже парковались возле дома Рюноске.

– Почему мы тут?... Разве вы не должны были отвезти меня домой?... – спросил Ацуши тихо дрожащим голосом. Ацуши и вовсе не боялся преподавателя, голос дрожал из-за осознания, что он потерял Осаму – своего лучшего друга, что заботился о нём, как не заботились собственные родители. Может, Рюноске и не стоило убивать Дазая, но пока он был жив, он невероятно сильно мешал преподавателю сблизиться со студентом. Или просто Рюноске слишком собственник.

– Кто станет оставлять человека в депрессии одного дома? Вдруг ещё натворишь чего-нибудь, а тут я смогу хоть присматривать за тобой, – сказал Акутагава и вышел из машины, что сделал и Накаджима.

***

– Добро пожаловать в мою обитель, вновь. Холодильник полностью в твоём распоряжении, книжные полки и телевизор тоже. Сначала покушаешь, потом поедем за твоими вещами. Можешь воспользоваться душевой кабинкой в любой момент. В моих вещах не рыться, у меня много того, что тебе знать слишком рано. Спать будешь на диване, но он не слишком удобный, так что в любой момент можешь прийти ко мне и лечь рядом – все равно кровать большая, – сказал Акутагава, быстро снимая обувь и отправляясь на кухню в поисках чего-нибудь, чем можно было бы накормить Ацуши, а последний лишь слегка покраснел от последних фраз, но это никак не изменило его апатичный настрой.

Квартира преподавателя пахла кофе и мужским парфюмом. Всё было в тёмных тонах, что и соответствовало Акутагаве. На крючке около входной двери висели несколько пальто, их всех узнал Ацуши сразу же – они часто висели на спинке стула преподавателя в колледже. Рядом висело зеркало, а под ним и маленькая тумбочка, на которой расположились духи Рюноске вместе с ключами от машины и дома, которые Акутагава только что небрежно бросил.

Сняв обувь, Ацуши тихой походкой отправился на кухню, вслед за Рюноске, и сел на рядом стоящий стул около стола.

– Как долго я буду... Жить у вас?... – спросил Ацуши.

– Пока тебе не станет легче. Я не хочу оставлять тебя одного с такой утратой – ты вполне сотворить какую-нибудь глупость. А тут хотя бы я уберегу тебя от этого, – Акутагава пытался выглядеть более заботливым.

– Н-но не стоит кормить меня. Я и сам см-... – не докончил Ацуши, как был прерван Рюноске, потерявшим терпение.

– Вот что ты можешь!? Что ты можешь, чёрт возьми?! Морить себя голодом, пока не сдохнешь от истощения?! Да я уже уверен, что у тебя живот настолько впалый, что чуть ли позвоночника не касается! Как ты не понимаешь!? Ты не умеешь заботиться о себе – значит, буду я! – проорал Рюноске, ударив кулаком по столу, и только сейчас взглянул на Ацуши. Его лицо парализовал страх, из потускневших, ранее ярких глазок скатились слезинки, оставляя за собой мокрый след, а сам Ацуши чуть ли не в стул сжался. Угх, Акутагава явно напомнил ему о детстве...

– Ой, п-прости, малыш, я не хотел обидеть тебя, – произнёс Рюноске и, слегка нагнувшись к Ацуши, обнял его, прижимая к себе.

Из глаз Ацуши хлынули реки солёной жидкости, а сам Накаджима крепко обнял преподавателя за шею, слегка помяв воротник, но это Акутагаву не волнует.

А Ацуши даже не отреагировал на «малыша»...