Ее глаза смотрели прямо тебе в душу. Она разбиралась в людях лучше, чем я. Ей было достаточно услышать звук шагов незнакомого ей человека, как понимала, хочет ли она, что бы этот человек знал о ее присутствии.
Она умела испаряться, словно ее и не было, а вещи нужны лишь для антуража. Но когда мы оставались на едине она становилась самой собой. Она была расслаблинна и нежна.
Мы вместе работали, точнее я работал, а она сидела где-нибудь рядом, смотрела в окно или играла с чем-нибудь, иногда она что-то рассказывала иди возмущалась. Были дни, когда она просто ложилась спать в моем кабинете.
Я не боялся ее разбудить, ведь спала она крепким, детским, сном. Вдохновение могло ко мне прийти только от одного взгляда не нее. Это невообразимое чувство.
После работы, она заманивала меня на кухню для позднего ужина. Хотя она всегда считала, что кушать перед сном полезно. Так сны намного красочнее и интересней.
Такие ночные посиделки могли затянуться до следующего утра. Она как-будто ненадолго включала фильм, после чего мы устраивали киномарафон. И ее совсем не волновало, что мне завтра на работу. Мне безумно нравилось это.
В моменты отчаяния и грусти она приходила и ложилась рядом. Мы могли часами сидеть в абсолютной темноте и тишине, а потом что-то стукало ей в голову и она куда-то исчезала.
Этой чертовке не нужны были новые вещи или походы в рестораны. Она была выше этого. Если это было необходимо, она шла и готовила. Правда это было всего единожды.
Когда меня не было дома, она любила сидеть на заднем дворе и наслаждаться солнцем, птицами, травой. Да просто наслаждаться тем, что она жива и может вкусить все прелести этой необъятной жизни.
Она была единственной, кого я любил больше жизни. Той, от которой я не требовал ни взаимной любви, ни уважения. Ничего. Я хотел, что бы она оставалась такой же независимой и своенравной.
В принципе, даже если бы я вдруг и передумал, она не стала бы меня слушать. Гордость ей этого не позволяет.
Я помню каждую ночь, что мы провели вместе. То как мы грели друг друга своим теплом. Или когда ей надоедало мое общество и она уходила на диван, а под утро снова возвращалась.
Она вела себя словно кошка. Хотя почему словно. Она и была моей кошкой. Я безумно ее любил. Но в один день она просто ушла. А я остался с мыслью о том, смогу ли я когда-нибудь полюбить человека, так же сильно, как эту зеленоглазую бестию.
