Узы, которые нас связывают

7 глава

Поттер на вкус был не как яблоки. Он был лучше. Дурацкая мысль, ведь Драко просто обожал яблоки.
      Он скользил губами вдоль шеи Поттера, временами осторожно пробуя её языком. Но Поттер дёрнулся в сторону, уведя свою изумительную на вкус кожу прямо из-под носа Драко. Только увидев изумлённо вытаращенные глаза Поттера, Драко сообразил, что опять сотворил что-то безумное.
— Что ты делаешь? — спросил Поттер на грани шока.

— Я... — голос Драко оборвался, и он был вынужден прокашляться прежде, чем смог продолжить. — Я уснул. И моя голова упала тебе на плечо. Это вышло случайно, — щёки Драко горели от стыда. Это была самая жалкая отговорка, которую от выдумал в своей жизни. Он ждал, что Поттер высмеет его. Но по виду Поттера не казалось, что ему весело. Казалось, что он очень зол.
— Случайно? — повторил он. — Да ты шутник, Малфой, — он сверкнул глазами. — Не пытайся умничать. Я же сказал, что не целовал тебя намеренно. Это и правда была случайность. Что ты пытаешься доказать? Чего ты от меня хочешь?
      Уставившись в рассерженное лицо Поттера, Драко молчал. Поттер пришёл к каким-то безумным выводам насчёт мотивов поступка Драко, и Драко вовсе не собирался его разубеждать. Его выдумки казались более достойными, чем правда. Правда же заключалась в том, что Драко понятия не имел, чего хочет от Поттера, и откуда в нём взялась эта странная потребность кусать его, и целовать, и облизывать.
— Ты хочешь, чтобы я признался, что я — гей? — спросил Поттер. Драко нахмурился, раздумывая, и кивнул. Но, очевидно, Поттер задал этот вопрос как риторический, потому что продолжил говорить, ничего не подтверждая и не отрицая.
— Ты ведь понимаешь, что даже если я признаюсь тебе здесь и сейчас, никто никогда тебе не поверит? Ты даже не сможешь использовать это, чтобы прилюдно высмеивать меня потому, что как только ты это сделаешь, я тебя прокляну, и всё снова закончится дракой. А потом мы оба вылетим из школы. Как ты не понимаешь? Ты не можешь больше меня доводить. Я не думаю, что МакГонагалл блефовала, она исполнит свою угрозу. У нас нет другого выбора кроме как держаться друг от друга подальше. 
      Драко нахмурился; до этого момента он особо не размышлял о словах МакГонагалл, но теперь, когда задумался об этом, то признал, что Поттер прав. Ему прежде не приходило в голову, что угроза МакГонагалл не позволит ему больше нажимать на кнопки Поттера. Если Поттер выйдет из себя — а в этом и заключался смысл игры, — и ударит или проклянёт Драко, то всё будет кончено. Драко не мог даже рассчитывать на то, что сможет убедить МакГонагалл в том, что виноват во всём Поттер, ведь она сказала, что ей это безразлично. Эта мысль повергала в уныние — доставать Поттера было любимым развлечением Драко.
— А знаешь, — протянул Драко, внезапно увидев светлую сторону происходящего. — Ты прав. А значит ничто не мешает тебе сказать мне всю правду. Я ни с кем не смогу поделиться этим знанием, как ты верно заметил.
      Поттер выглядел, будто громом поражённый.
— Зачем бы мне признаваться в чём-то подобном тебе? И какое тебе дело, раз ты не сможешь использовать эту информацию против меня?
      "А вот и смогу," — подумал Драко, но удержался и не произнёс это вслух. В самом деле, Поттер был до смешного наивен. Информацию всегда можно использовать против человека.
— Мне просто любопытно, — заявил Драко. — Думаю, было бы забавно, окажись ты геем. Подумай обо всех этих девчонках, что сходят по тебе с ума, они были бы безутешны. 
      Поттер открыл рот с явным намерением отрицать факт существования поклонниц, но Драко его опередил.
— Да брось, Поттер, я видел, сколько писем от поклонниц ты получаешь. Да к тому же Ведьмополитен выбрал тебя "Самой лучезарной улыбкой" года. И по правде говоря, в этой школе стало не пройти по коридору после тебя. Количество слюней, пускаемых при твоём появлении этими фанатками, вызывает серьёзную тревогу, — Драко скривился, вспомнив мечтательное выражение, появлявшееся на лицах некоторых девочек при приближении Поттера.
      Поттер с недоумением уставился на него.
— Мне присудили "Самую лучезарную улыбку"?
— Будто ты не знал, — фыркнул Драко.
      Поттер скривился, как от боли.
— Не знал, — признался он. — Они присылали мне какие-то письма, но я их сразу выбрасывал. И я не знаю никого, кто читал бы "Ведьмополитен".
— Панси читает, — быстро ответил Драко. — Она показала мне статью.
      Это не было полной правдой. На самом деле, увидев на странице снимок Поттера, Драко выхватил журнал у Панси из рук. Но Поттеру знать об этом было не обязательно. 
— Это же глупо, — Поттер покачал головой.
      Драко кивнул, соглашаясь. Это и правда было глупо. Он не мог понять, как Поттеру могли присудить победу в этом конкурсе, ведь паршивец почти не улыбался. А когда такое всё же случалось, его улыбка не затрагивала глаз. Это было всего лишь притворство, фанатки Поттера были чертовски ненаблюдательны.
      Драко изогнул губы в ухмылке:
— Боишься, что твои обожатели перестанут тебя обожать, когда узнают, что ты — гей?
— Не говори ерунды, — огрызнулся Поттер. — Просто это моё личное дело, и больше никого не касается. И уж точно не касается тебя.
      Драко завороженно склонил голову набок.
— Ты ведь и правда гей, верно?
      Поттер глядел на него с укоризной целую минуту; он открыл было рот, но тут же закрыл его, так ничего и не сказав, вид у него был встревоженный.
— Ну же, Поттер, не стесняйся, — подбодрил его Драко. — Ты не просто гей, но ещё и втрескался в некоего чертовски привлекательного слизеринца, который — вот совпадение! — сидит прямо рядом с тобой.
      Лицо Поттера вновь приняло выражение, будто его поразило молнией.
— Ты такой... — он вздохнул. Но Драко так и не узнал, какой же он, так как Поттер, резко изменив ход мысли, произнёс:
— Хорошо, будь по-твоему, Малфой. Я скажу тебе правду.
      Поттер остановился и сделал глубокий вдох, глядя Драко прямо в глаза. 
— Я понятия не имею, — выражение его лица стало жалким. — Джинни говорит, что да, но я... я просто не знаю.
      Поттер одарил его долгим мятущимся взглядом.
— Всё так запутанно. Было гораздо легче, когда мне приходилось думать о других вещах, — он хмыкнул и добавил невесело. — И где Тёмный Лорд, когда он так нужен? Тогда всё казалось простым и понятным, я знал, чего хочу. И знал, чего ждут от меня другие. О, если б я и правда на тебя запал! Тогда я знал бы наверняка, что я не гей, просто у меня проблемы с головой, — Поттер глянул в его сторону, но потом потупился, уставившись на парту.
— Давай, — обречённо вздохнул он. — У тебя еще почти два часа чтобы посмеяться надо мной. Можешь приступать, чтобы ничего не упустить. 
      Но Драко не мог говорить. У него всё было продумано заранее. Если бы Поттер признался, что он гей, Драко бы закричал: "Я так и знал!" и принялся бы безжалостно его дразнить. Если бы тот отрицал, Драко бы заявил: "Лжец!" — и тоже обрушил бы на него град насмешек. Но у него не было ответа на сомнения Поттера. Это должно было быть смешно, но Драко совсем не хотелось смеяться. Было в этом что-то, что тревожило его. Пока он слушал пафосное нытьё Поттера, то в какой-то миг посочувствовал ему. Он знал, каково это — не знать, как свести воедино то, что ты хочешь сам, и то, чего ждут от тебя другие. Не понимать, хочешь ли ты чего-то потому, что тебе положено этого хотеть, или это неподдающаяся логике жажда бунтарства подталкивает тебя желать чего-то иного. Это было совсем не смешно.
      Должно быть, молчание Драко заставило Поттера помрачнеть ещё сильнее, потому что он досадливо засопел и повернулся, словно собирался вернуться к написанию строчек, но пергамент скрутился, а чернильница куда-то пропала. Наверно, она свалилась с парты, когда Поттер чуть раньше вздрогнул всем телом.
      После того как Драко спонтанно поцеловал его в шею.