Однажды на рассвете зимы

Глава 6.

Злиться на самого себя за то, что не можешь вспомнить. Барнс не был уверен ни в чём. Весь путь назад Баки сидел с опущенной головой, пытаясь справится с бушующими мыслями. С эмоциями Эстель пыталась помочь, но потом отпустила, поняла, что сейчас это единственный способ помочь вспомнить. С ним так и никто не говорил, все чувствовали, что тому необходимо подумать. Новая информация совершенно не укладывалась в голове.

По приезду многие валились от усталости, а потому разбрелись по комнатам. Барнс еще долго сидел в прострации, а потом, немного поколебавшись, постучал в дверь комнаты Стива. Друг выглядел довольно взволнованно, когда увидел Баки на пороге.

- Ты можешь рассказать мне о ней? – спросил поникшим голосом Джеймс.

- Да, конечно, - ответил Роджерс, впуская Баки в комнату.

За окном стояла глубокая ночь. Звёзды тускло и уныло посылали в большое завешанное не до конца светлыми, но плотными шторами окно свой волшебный свет. Барнс любил смотреть на ночное небо, особенно зимой в морозы. А потом, возвращаясь с миссий ГИДР(А)ы, задерживаясь максимум на час, дождаться рассвета, и наблюдать за появлением утренней звезды Венеры. Это было странной потребностью – смотреть на зимний рассвет. Почти такой же странной являлась и другая привычка – постоянно швырять будущих солдат на тренировках в стены. Поэтому, в стены часто влетала Серебряная смерть.

Стив начал из далека. Рассказал, что Кэтрин Сильбер была одной из лучших учениц Колумбийского университета, жила в Манхеттене. Играла на фортепиано, любила пионы и пастельные тона красок. Она не верила в бога, и часто слушала Моцарта.

- Возможно, она была идеальной, - позже подытожил кэп, наблюдая за Баки.

- Нет, никто не идеален, - опустил глаза Барнс. – Влюбляются не в идеальность, а в ее отсутствие.

- Значит ты стал единственным, кто разглядел в ней неидеальность.

- Может быть.

- Совершенно не помнишь? – с ноткой надежды спросил Роджерс, стараясь понять, что означает взгляд Баки, устремленный в пол.

- Не знаю. Хочу немного развеяться, - уклонился от ответа Джеймс, и пошел к двери. – Спасибо, Стив.

Чуть замявшись у дверей, Барнс секунд пять сверлил друга непонятным взглядом, а потом вышел из комнаты. Захватил свою кожаную куртку и взглянул на часы — 2:40. Вся услышанная информация грозила взорвать его голову своим непозволительно огромным смысловым давлением. Лучшим решением сейчас было прогуляться. Скажем, по недавно упомянутому Манхеттену. Взяв свой черный мотоцикл, с кучей встроенных каких-то дополнительных обновлений Старка, Барнс понесся по пустым дорогам Нью Йорка. Редко встречая встречные машины, Барнс сосредоточиться на образе девушки, вспоминая ее фотографию. Она была знакома, до ужаса знакома, но как, где, кто понять было невозможно. Ухватиться хоть за ниточку памяти, какой-то цели не получалось. Зато вспоминалась Серебряная смерть. Внезапно Барнс вспомнил чёртов запах апельсинов с той тренировки... Или в день его рождения? На Джеймса вдруг снизошло озарение - ведь на его двадцать третий день рождения был торт с апельсинами и в добавок апельсиновый сок. А ещё и цитрусовые духи... Так пахла Карен на празднике, Барнс вспомнил.