Зачем балерине молоток

Глава 22.

Сегодняшним утром впервые за последние недели выглянуло ноябрьское солнце, освещая мастерскую лучами неяркого, почти холодного света. С улицы доносилась игра на скрипке и гармони уличных музыкантов и приглушенные голоса прогуливавшихся по Карлову мосту туристов, и какое-то время я просто нежилась в постели, жмурясь на солнце и прижимаясь к спящему Крису. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны, широко открыв рот и посапывая носом. В этом уютном домашнем человеке я не могла узнать того элегантного, высокомерного и знающего себе цену мужчину. Рядом со мной лежал ранимый и мягкий парень, боящийся одиночества и с хрупким сердцем. И этому мужчине сегодня исполнялось 24 года.

Я приподнялась на локтях и, протянув руку за лежащим на прикроватной тумбочке телефоном, сощурившись, посмотрела на время. Часы показывали половину девятого утра, и Капри, которая уже не спала и с интересом поглядывала в окно, намекала о том, что приближается время утренней прогулки.

Я тихонько откинула одеяло и на цыпочках прошла в ванную комнату, где среди своих гигиенических принадлежностей во вместительной косметичке хранила подготовленный ко дню рождения Криса подарок – набор дизайнерских пастельных карандашей. Я долго сомневалась, что можно подарить художнику – непростой натуре, пока однажды не вспомнила, как азиат рисовал меня на клочке бумаги обычным ступленным карандашом. Мне хотелось, чтобы однажды эти волнительные минуты повторились вновь.

Вернувшись в мастерскую и положив коробку с карандашами на деревянный пол, я забралась в теплую постель и прижалась к сладко спящему Крису. Я долго готовилась к тому, чтобы однажды доставить ему удовольствие с утра. Он был моим первым и единственным мужчиной, и я, не имевшая достаточно опыта, никогда не удовлетворяла его нетрадиционным способом. Но и Крис никогда не настаивал, зная, что я смущаюсь своих неловких действий и неидеального тела. По вечерам, уткнувшись в экран мобильного телефона, я блуждала по женским форумам, где девушки делились своими размышлениями на щекотливую тему и делились советами. Когда Крис замечал мое раскрасневшееся сосредоточенное лицо, он обеспокоенно заглядывал в мой телефон через плечо, и мне приходилось поспешно прятать от него картины не самого пристойного характера.

- Капри, не могла бы ты, пожалуйста, не смотреть на нас? – глупо попросила я белоснежную собаку, которая и так не глядела в сторону нашей постели. Вместе с Витой они дремали на мягком коврике у противоположной от окон стены.

Вряд ли меня можно было бы назвать сторонницей нетрадиционного секса, и я бы не решилась взять инициативу в свои руки, но Крис был мужчиной, и необходимость получить сексуальную разрядку была такой же естественной, как и все другие процессы жизнедеятельности. После вечера, проведенного в обществе Элиаша Чапа и Чанеля, мы с Крисом в ближайший рабочий день отправились в клинику, где я поделилась своими переживаниями насчет обморока. Мой лечащий врач не заметила ничего подозрительного, но посоветовала приостановить сексуальную жизнь и найти другие способы удовлетворения друг друга. Находящийся во врачебном кабинете со мной Крис смутился, и его щеки тронул легкий румянец. Я никогда не видела его таким смущенным, и это было удивительно.

Осторожно просунув руку под одеяло, я дотронулась до бедра парня, и меня бросило в дрожь от моих распутных действий. Какое-то время мне пришлось просто посидеть в таком положении, чтобы осознать, что то, что я сейчас собиралась сделать – совершенно естественно. Скользнув ладонью по оголенному плоскому животу парня, я почувствовала, как он напрягся, а по его коже забегали предательские мурашки. Несмело продвигаясь пальцами к резинке черных трусов, я затаила дыхание, наблюдая за тем, как тело Криса отзывается на мои прикосновения.

- Darling? – услышала я низкий хрипловатый со сна голос Криса, и отпрянула, ощущая, как мои щеки заливает румянец.

Я была жутко смущена, а парень, перехватив мою дерзкую руку, вернул ее на место, позволив мне делать все, что захочу. Все мои познания, добытые из Интернета, вмиг улетучились, я и полагалась лишь на интуицию и прислушиваясь к дыханию своего любимого мужчины. Мне не хватало смелости взглянуть на его лицо, когда под моей ладонью его плоть начала оживать.

- Господи, - выдохнул Крис, когда мои губы опустились на его мужское достоинство, и я замерла, борясь со стеснением и отчаянным желанием сделать любимому человеку приятно.

... Китаец мягко отстранил мою голову в сторону, когда его тело сковали судороги удовольствия, и я, словно зачарованная, продолжала смотреть, как тяжело вздымается его грудь при дыхании, как подрагивают веки, а с пересохших губ срывается тихий стон. Довольная, светящаяся от радости, я поглаживала нежную кожу на костяшках тонких пальцев Криса и счастливо улыбалась.

Пока парень приходил в себя, я подхватила с пола свой подарок и, протянув его подтягивающемуся на локтях взлохмаченному азиату, торжественно произнесла:

- Поздравляю с днем рождения, Крис!

Губы Криса растянулись в широкой улыбке, и он, притянув меня к себе за плечи, прикоснулся к моим губам. Начавшийся с нежного прикосновения, поцелуй превращался в дикую борьбу наших губ и языков, заставлял нас теряться, задыхаться, на мгновение отрываться друг от друга, чтобы снова упасть в бездну страсти и победившей любви.

- Родная, - прошептал азиат, когда наши легкие начали гореть, а головы кружились, словно в безумном вальсе, - спасибо.

Крис сидел, убаюкивая меня в своих объятиях, дыша мне в висок и рассеянно перебирая тонкими пальцами пряди моих волос. Это ноябрьское утро было прекрасным.

- Ну, как я? – глухо спросила я, резко зажмуривая глаза от своего нахального вопроса. – Не очень ужасно?
Парень коротко хохотнул.

- Это было по-своему удивительно, - пробормотал он, и я знала, что на его лице сейчас играет дерзкая улыбка. – В стиле Анны.

На последней фразе он не сдержался, и засмеялся, отчего я, все еще находившаяся в его руках, нервно затряслась.

- Значит, неловко, - подвела я итог, легонько пихая Криса в грудь и застывая в паре сантиметров от его лица.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.

- Я люблю тебя, Анна, - прошептал Крис, выдыхая, и нежный ветерок от его губ прогулялся по моим ресницам.

Через два дня Крис уехал в пражский аэропорт, не позволив мне тревожить себя и нашего малыша. Утренний рейс в Ванкувер вынудил Чанеля, еле разлепившего со сна огромные круглые глаза, с самого утра заявиться в мастерскую, чтобы провести предстоявшие две недели рядом со мной. Это было решение Криса, и я не могла противиться ему, хоть и чувствовала себя неловко перед корейцем. Мне казалось, что из-за забот со мной парень упускает возможность заняться своей жизнью, и я готовилась при любом удобном случае сказать, что ему совсем не обязательно возиться со мной. В конце концов, я все еще продолжала ходить на работу и намеревалась делать это вплоть до наступления шестого месяца беременности. В Праге девушки старались уйти в декретный отпуск как можно позднее, а некоторых увозили прямо с рабочего места в клинику со схватками.

Бережно уложив свою гитару на расправленную постель, Чанель схватил своего друга за предплечья и крепко обнял. Смутившись такого порыва нежности, Крис попытался шутливо вывернуться из объятий корейца, но тот возмущенно пробасил:

- Да не вырывайся ты! Своему другу хоть можешь позволить пообнимать себя? На две недели улетаешь! Думаешь, я не буду скучать?

Крис перестал дергаться и, слегка прикрыв яркие шоколадные глаза, ласково похлопал друга по лопаткам. Я стояла рядом с Капри, держа Виту на руках и с умилением наблюдая за разворачивавшейся передо мной сценой мужской дружбы. Крис все еще стеснялся проявления чувств, но я была благодарна Чанелю: его присутствие и поддержка позволяли парню испытывать такие же простые эмоции, как и миллиардам других людей.

Отстранившись от Чанеля, Крис строго сказал, подхватывая большую черную кожаную сумку:

- Береги Анну и будь с ней помягче. Я буду звонить каждый день.

Чанель нагло хмыкнул в ответ и, скрестив руки на груди, ответил:

- А ты возвращайся поскорее, чтобы не волноваться.

Кивнув другу, Крис подошел ко мне и заглянул в мои глаза, против моей воли наполнившиеся слезами. Мне предстояло провести без любимого мужчины две недели, и я смогла настроить себя, но теперь, прощаясь в прохладной мастерской, в которую больше не заглядывало солнце, почувствовала тяжесть в груди.

- Анна, - мягко проговорил Крис, дотрагиваясь пальцами до моей щеки и заставляя меня поднять голову, - я вернусь, обещаю.

- Я верю, - сиплым голосом пробормотала я, пытаясь выдавить из себя жалкую улыбку.

- Я буду звонить каждый день, в любое время, как захочу услышать твой голос, - властно сказал парень, и я улыбнулась увереннее.

- Я согласна.

- Даже несмотря на разницу в часовых поясах, - хитро сощурился Крис, и все мои переживания вмиг развеялись.

Опустившись на колени, Крис дотронулся до моего выпирающего живота и, мимолетно прикоснувшись к нему губами, мягко пробормотал:

- Не скучай, малыш, и слушайся свою маму. Папа скоро вернется.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться: слова Криса тронули меня, и я в который раз поняла, как сильно люблю этого мужчину.

- Ну, все, довольно вам! – встрял в наше прощание Чанель, усевшись на постель и настраивая свою гитару.

Потрепав по макушкам Капри и Виту, Крис, наконец, шумно вздохнул и, поцеловав меня в висок и махнув нам на прощание, скрылся за деревянной дверью мастерской.

Я стояла у окна, наблюдая за тем, как его статная фигура на Карловом мосту, влажном от прошедшего ночью дождя, становилась все меньше и меньше, пока совсем не исчезла из виду.

- Ну, ты давай в кровать, а я займусь завтраком, - пробасил у меня над ухом Чанель, несмело дотрагиваясь до моего локтя.