life is the searching...

Немного о потрясениях и противоречиях...

Она неоднократно слышала и читала в книгах высокие фразы о задумчивости, о том, как люди могут неподвижно стоять часами, снедаемые изнутри своими противоречивыми мыслями и чувствами. Сама она никогда прежде не испытывала этого на себе. Но испытала. О, это не просто задумчивость. Это настолько сильное переживание, что каждая частичка твоей души, каждый нерв напряжён, натянут до предела, втянут в мыслительный процесс; человек полностью погружается в себя, теряя счёт времени, окаменевая, ведь не остаётся ниодного свободного нейрона, чтобы доставить импульс в какую-либо часть человеческого тела.

В её голове не осталось даже мыслей - только всепоглощающий гнев, обида и желание ответить болью на боль. Она чувствовала бессилие перед человеческой природой, перед глупой привычкой людей жалеть себя, даже если это были самые сильные люди. Она стремилась понять, как можно быть настолько глухим и слепым к чужим чувствам, представляя себя чутким и благодетельным человеком. Как можно быть таким противоречивым и не стесняться, ни капельки не стыдиться показывать это другим?

Её сейчас тоже разрывали противоречивые чувства, но она никогда не показывала этого. Злость, разочарования, обиды... О них знали лишь тени в маленькой комнате, бардак в которой отражал её внутреннее состояние.

Она готова была быть грушей для битья, молчать, когда её несправедливо упрекают, закрывать глаза на неспособность людей извиняться, но только пока это лишь замечания и упрёки. Да даже обвинение она бы могла стерпеть, если бы не требование извиниться за это. Да даже извиниться. Она сможет, если человеку это жизненно необходимо. Но не ядовитый ответ, ставящий крест на всём: на безмерном чувстве благодарности, на той дольке искреннего раскаяния, на стыде вызванном благородными поступками, на восхищении гениальностью и желании подражать, стремиться к подобному великолепию. Этот ответ, состоящий из нескольких слов, разрушил, разбил в дребезги все ожидания и представления.

Она небрежно расстегнула пуговицу рубашки и присела на край кровати. Обхватила руками голову и вцепилась в свои русые волосы пальцами, чтобы удержать их от необдуманного, дерзкого поступка.

Близость, кричащая о возможности высказывать всё открыто, столкнулась в кровавой битве с представлениями об уважение и субординации. Как сказать человеку о своих чувствах, когда он холодом отвечает на твои просьбы о прощение? Правильно, никак. Он сам для себя всё решил и в чём-то безусловно прав. Но не больше второй стороны, попытавшейся объясниться, прояснить ситуацию, признать свои ошибки. Как море может требовать от дождевой капли такого же величия, многообразия, красоты - всех тех качеств, которыми оно обладает - и ожидать, что эти требования будут выполнены? Как море может приравнивать каплю к себе и сокрушаться, что та недостаточно хороша?..

У неё всегда было много страхов. Самый большой - высокомерие. А чувство неуверенности в себе душило её при каждом удобном случае. Но она старалась не показывать своих слабостей, не подавать виду, что задета тем или другим замечанием. Все упрёки она сносила хладнокровно, кроме одного. У неё был один комплекс, который из сильной и независимой делал её беззащитной и подавленной. Это не было уязвлённое самолюбие или гордость. Просто один фактор, который свято считала величайшим изъяном. Это не был кривой нос или толстые ноги. Этот недостаток невозможно было увидеть или пощупать. Кое-что в себе она ненавидела до глубины души. Свой собственный голос. И она могла вытерпеть с непоколебимой твёрдостью всё, кроме малейшего намёка, придирки, негативного высказывания в его сторону. Для неё это было сродни тому, если бы слепцу каждый день говорили, что он никогда не будет видеть. И в сотни, тысячи раз больней это слышать от близкого человека, которого любишь так же, как собственных родителей, которого ставишь себе в пример, просыпаясь по утрам. Ещё больней, когда этот самый человек всегда пытался убедить тебя, что ты зря на себя наговариваешь, загоняешься по пустякам и принимаешь все комментарии на веру, а потом сам кричит на тебя за то, как ты говоришь.

Человеку надолго запоминаются светлые моменты. Плохие тоже запоминаются, но по-другому. Она запомнила не столько сами слова, которые он выкрикивал, сколько взгляд, говоривший красноречивей слов. Глаза не могут скрыть настоящих чувств. В последнее время было много таких замечаний, но они ничто в сравнении с этим. В этот раз обо всём ей сказал взгляд. Раздражение. Негодование. Злость. И даже что-то сродни отвращению, как будто перед собой он видел то, что было ему противно. То самое высокомерное создание с непомерно громким голосом и амбициями, которое вечно лезет вперёд, заглушая других.

Она не могла вспомнить, когда ей было хоть раз так же больно. Не так же, пусть даже жалкий процент от этой боли. Ни раз.

Её трясло. Во рту пересохло. Глаза стало жечь. И вот от ослепляющего гнева она пришла к безысходности. Вся буря эмоций, сдерживавшая движения, выплеснулась в град слёз. Она убрала руки, поддерживавшие голову, которая тут же безвольно повисла в воздухе между расставленными ногами. Спина согнулась, как будто от неподъёмной тяжести.

Противоречивость, лживость, фальшь всего во, что она верила, перевернуло весь её мир, всё её сознание. Как можно НАСТОЛЬКО разочароваться в том, кто тебе ближе всех? Как можно так безответственно обращаться с ранимыми, верными и доверчивыми юными сердцами, которые по мере сил пытаются оправдать возлагаемые на них надежды? Как можно так легко перечёркивать свой собственный труд? Объясните, я не понимаю.

Вместо послесловия: Люди думают только о том, что им плохо, что их трясёт от негодования, обиды и непонимания. Видя искренность, вспоминайте, что там, за телесной оболочкой может быть душа сродни вашей, которая не спит, плачет и трясётся.

13.02.2019