После того, как пара детей неожиданно столкнулась на пыльной дороге цирка всё, определённо, шло как - то наперекосяк.
Мальчик держал в руках пружинку и ещё долго смотрел вслед удаляющейся принцессе. Но что - то вдруг напугало его, заставило бояться и трястись от внезапно одолевшего страха. Он замер и оглянулся вокруг - всё как обычно.
Он обернулся ещё раз - абсолютно ничего не происходило. Но всё - таки что - то стало идти не так в его жизни, но что именно?
Принцесса стояла и разговаривала со своим папой, что - то увлечённо щебетала ему. А мальчик видел это издалека. Лишь какой - то назойливо нарастающий шум мешал ему наблюдать за ней. Его спокойствие медленно рушилось.
Он медленно обернулся в третий, роковой раз и, возможно, именно это и изменило его жизнь.
Сначала перед ним остановилась машина, из - под колёс которой летели столбы пыли. А затем с оглушительным скрипом открылась дверь, и мальчик оказался в салоне машины, как по волшебству.
Он мог лишь смотреть в окно, на удаляющуюся принцессу, которую папа уже нёс на руках в сторону цирка. Мальчик попробовал постучать в окно, но ничего не вышло. Поэтому он осмелился и, наконец, поднял свой взгляд наверх, и страх начал медленно закипать в его жилах.
***
Теперь он вырос : изменился, стал немного выше, черты лица становились с каждым днём всё мрачнее, как у настоящих взрослых.
Единственным его развлечением стало пианино, на котором он играл больше не для себя, а именно для Него, для спасителя.
- Вот уже пять лет я думаю о том, что зря взял тебя, - сказал его спаситель в неизвестно какой по счету раз. - Но, может быть, когда - нибудь ты все же пригодишься мне. Будет ещё твой час.
И почему - то мальчик не улыбался, а лишь дрожал перед ним, стараясь тщательно это скрыть.
Тяжёлая рука упала вдруг на ещё хрупкое, неокрепнувшее плечо и чуть встряхнула его, привела в чувства. Мальчик зажмурился, стараясь думать о чем - то отвлеченном, заглушая тупую боль в области плеча. Прикосновения этого человека никогда не приносили приятных ощущений.
Он медленно встал, захлопывая крышку пианино и направился к себе в комнату, если её, конечно же, можно было так назвать. У него был свой собственный номер, обустроенный под квартиру.
