Стоит Чонгуку войти в комнату и остановиться напротив огромной, заполненной до краев ванны, как Юнги сползает с него и от нетерпения чуть ли не валится за бортик, прямо в пену. Альфа ловко перехватывает паренька и разворачивает лицом к себе: — Сперва, я тебя раздену. Чонгук медленно проводит подушечками пальцев по обнаженной спине, рисует только ему понятные узоры на позвоночнике, перемещает руки на впалый живот, пересчитывает ребра, царапает выступающие под джинсами тазовые косточки. Ловит нетерпение в глазах напротив и видит, как парень жадно смотрит на покрытую пеной ванную. Альфа за шлевки на джинсах тянет омегу на себя, трется об его пах своим возбуждением. Удовлетворенно ухмыляется, услышав, как скулит лиса, и нарочито медленно расстегивает джинсы и тянет их вниз.
Мин перешагивает через джинсы, упирается лбом в мощную грудь и часто-часто дышит. Тело ему отныне не подчиняется. И дело вовсе не в яде, которым его накачал Сюзи, дело в запахе альфы, его разгоряченной коже и умелых ласках. Юнги дергается, когда Чонгук, прихватив за резинку, тянет вниз его боксеры, но секундное стеснение отбрасывается куда-то на задворки сознания, стоит альфе пошло и мокро всосать в себя участок кожи на шее Мина. И пусть в то самое мгновение мозг будто бьет тревогу, пытается привлечь внимание омеги, что-то хочет ему сказать и показать, но разум окончательно растворяется в воздухе, когда альфа берет обнаженного парня на руки и медленно опускает в теплую воду. Ванная спокойно бы вместила еще пятерых, и вначале Чонгук даже думал поделить ее и с другими омегами, но сейчас он свое решение поменял. Чон лично будет наслаждаться этим горячим податливым телом, сантиметр за сантиметром исследовать его — сегодня он сюда никого не впустит. Чонгук словно ребенок, которому подарили новую куклу, и она ему безумно нравится. Шугой делиться нельзя. Омега ведь под кайфом. Каково же с ним, когда он в себе и сам хочет? Чонгук представить боится. Потому что уверен, что за такого Шугу и убить можно будет, хотя Чонгук уже готов убивать за него. Альфа не привык делиться, и даже взгляд, брошенный в сторону его игрушки, может отныне расцениваться как вызов. Чон опускается в ванную и подтягивает к себе играющего с пеной парня. Юнги сидит спиной к альфе, окольцованный его ногами и, прикрыв глаза, поддается его поцелуям и ласкам. Чонгук зажимает зубами загривок парня, оставляет на нем наливающийся засос и переходит к молочно-белым плечам. Покрывает поцелуями-укусами оба плеча, языком собирает капли воды. До мушек перед глазами хочется его губ. Альфу в глубине души такая ненормальная тяга к губам, может, и бесит, но обдумать ее можно будет потом, во всяком случае не сейчас, когда у него в руках такое тело и эти самые блядские губы всего в нескольких сантиметрах. Чон не сдерживается, за подбородок поворачивает лицо омеги к себе и впивается в губы. Переплетает языки, всасывает в себя язык омеги, и хоть он отчаянно пытается насытиться, по факту получается, что он еще больше голодает. Как вообще такое может быть. Почему этот колодец бездонный, почему он не напивается. Вгрызается в чужой рот, чуть ли не до крови прокусывает губы и хочет еще. Еще сильнее. Еще больше. Еще глубже. Если это ломка, то она должна пройти после дозы. Чонгук проверит. Юнги тает в его руках. Откидывает голову на плечи альфы, сильнее вжимается, трется задницей о его внушительного размера стояк и еле удерживает себя чем-то целым. Потому что омеге кажется, что он распадается, кусок за куском оседает на дно ванной. У него внутри миллион желаний, и все они сосредоточены вокруг обнимающего его альфы. Эти желания сворачиваются в клубок, собираются где-то внизу живота, и Юнги чувствует физическую боль — будто если сейчас что-то не сделать, если не помочь, то он умрет. Может, мука и сладка, но от нее чудовищно тяжело. Хочется уже… а чего не понятно. Омежья сущность дает о себе знать, у Мина внутри дикое желание подчиниться, именно этим рукам, этим губам, желание сдаться, но, блять, он и так сдался, он чуть ли не воет, требует действий, вертится между сильных ног и скребет чужую кожу, но пожар только разгорается. Что бы ему ни вкололи у Сюзи — это обостряет желание, делает омегу еще более чувствительным, заставляет сильнее выгибаться, самому тянуться за поцелуями и чуть ли не до крови царапать руки альфы, требуя его в себе. Чонгук не железный, он сам еле сдерживается, и плевать, что он только недавно кончил. С этой лисой альфа будто после пятилетнего воздержания, будто он никогда раньше нормальным сексом не занимался, будто вообще не знал, что такое возбуждение и что такое желание. Член болезненно ноет, требует не просто разрядки, требует именно эту задницу, хозяин которой так по-блядски сейчас подставляется. Чонгук разворачивает парня лицом к себе, хочет видеть эти красивые черты, заломленные брови, хочет ловить губами его стоны, а самое главное - хочет наблюдать за эмоциями, когда медленно будет входить, когда окажется в нем полностью и целиком. Кажется, он готов кончить от одной только мысли. Альфа разводит ноги омеги и аккуратно проталкивает внутрь два пальца. Обычно он никого не готовит. Обычно он вообще снимает течных омег, но блять, насадить на свой член этого мальчишку просто так нельзя. Чон помнит, какой он узкий, и пусть он сейчас не в себе и все равно вряд ли что запомнит, больно делать не хочется. Чонгук оглаживает гладкие стенки изнутри, увлекает парня в глубокий поцелуй и разводит пальцы. Юнги морщится прямо в губы альфе, ерзает на пальцах, но Чонгук проталкивает внутрь еще два и активнее двигает. Омега, кажется, привыкает, сам начинает двигаться на пальцах и, обвив руками шею альфы, тянется за очередным поцелуем. Кажется, тяга к поцелуям у них общая. Чонгук только рад. Альфа понимает, что парень готов, и, не в силах больше терпеть, приподнимает омегу за бедра, чтобы, наконец-то, уже оказаться в этом горячем и, что уже скрывать, вставляющем покруче дорожек кокаина теле. Шуга не сидит без дела, сам тянется к члену альфы и, придерживая, направляет в себя. Чонгук медленно опускает омегу до конца, дает привыкнуть. Альфа замечает, как жмурится парень и перестает дышать. Чон медленно делает круговые движения бедрами и слышит первый прерывистый стон. А потом Юнги улыбается. Вот так вот сидя на чужом члене, на самом пике своего разврата — он на секунду замирает, ныряет с головой в черный омут напротив, цепляется пальцами за татуированные плечи и улыбается. Чонгук зависает. Он не понимает, что значит эта улыбка, не думает о том, что может это просто сигнал к тому, что можно перейти к активным действиям, он просто замирает и, кажется, выпадает из реальности. Ничего красивее Чонгук в своей жизни не видел. Запомнить. Навечно. Унести с собой в могилу. Потому что так искренне и тепло могут улыбаться только дети. Шуга ему вряд ли еще когда-нибудь так улыбнется. Такую улыбку не купишь, силой не получишь, Шуга может ее только подарить, и сейчас, сидя на Чонгуке, под дозой бог знает чего, он ее подарил ему, и альфа на секунду оказался самым счастливым человеком на свете. Чон сильнее прижимает паренька к себе и, положив его голову на свое плечо, увеличивает амплитуду движений. В Шуге крышесносно хорошо. Чонгук провел бы так вечность. Все последние годы альфа считает секс отличным инструментом для снятия стресса. В сексе Чонгук обычно ненасытен и почти никогда не довольствуется одним партнером. Во-первых, трахать одного и того же омегу всю ночь неинтересно. Чонгук любит их менять, любит новые тела, новые стоны, он относится к сексу как к отдыху, возможности расслабиться, сбросить лишнее напряжение, поэтому очень любит разнообразие. Так во всяком случае думал альфа до этой ночи. А сейчас в голове у него мелькают картинки, как он кончив, поставит Шугу в коленно-локтевую, будет наслаждаться выгибающейся спиной, потом обязательно возьмет его в своей огромной кровати, на каждом ее сантиметре, посадит его на себя, позволит оседлать, а сам будет упиваться открывающейся картиной. Чонгук хочет попробовать с лисой все позы, миллиметр за миллиметром насладиться всем телом, а потом отдохнуть немного и по-новой.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Ultraviolence
CasualeЕго взгляд убивает, его губы ядовиты, его пальцы крошат кости. "Он опасен" - кричат с каждого угла. Юнги не слушается. Юнги уверен-он справится. И ошибается. Мафиозное АУ, где Юнги не стоило переходить дорогу самому могущественному человеку страны...
