На днях убедился, что чертовщина с человеком может случиться не только ночью, в темноте и на кладбище в глухой провинции.
Дело было так. В Москве между станциями «Аэропорт» и «Динамо», прямо на «Ленинградке», есть большой торговый центр «Авиасити». Там много офисов — я, к примеру, приехал печать, заказанную для редакции, забирать. Печать забрал, ну и приспичило мне по нужде. Надо сказать, что здание это я отлично знаю. Там сейчас вокзал только одно крыло занимает, а раньше там все было аэровокзалом. Поэтому сортир там до сих пор здоровенный, к тому же самого примитивного типа: в кабинке пара ступенек, и на этом «пьедестале» типичный русский туалет а-ля «дыра в полу». Находится все это на подземном этаже, так что у меня вообще есть подозрение, что большая часть посетителей об этом бесплатном сортире и не знает.
Зашел я туда в полном одиночестве, направился в кабинку. Закончил дела и, застегивая джинсы, поднялся во весь рост. Надо сказать, что только высокие люди могут в таких сортирах посмотреть поверх двери. К счастью (а может, наоборот, к беде), я как раз высокий.
Я увидел, что напротив меня в кабинке тоже стоит человек. Казалось бы, чего такого? Но мне сразу стало как-то не по себе. Потому что обычно, когда в подобных местах уединения случайно сталкиваешься с кем-то взглядом, сразу его отводишь. А этот смотрел прямо на меня, да так пристально, как будто ждал, когда я голову подниму. Дальше — больше. Видел я только верхнюю половину головы человека, и какая-то она была непропорционально маленькая для такого высокого роста. Ну и в целом, неприятно он как-то на меня смотрел, и глаза у него были странные, знаете, как нарисованные — слишком ровной формы, большие такие.
«Ну и чёрт с ним, — подумал я, — мало ли ненормальных, что он мне один сделает».
Но потом я осознал одну деталь, от которой меня мгновенно прошиб пот. Не мог никто зайти в кабинку напротив меня. Потому что они не работают. Каждая закрыта на замочек, а поверх еще лента оградительная повязана.
И тут посетитель туалета начал грызть дверцу своей кабинки. Это выглядело, как если бы кто-то повис на двери на одной верхней челюсти. Зубы у него были вполне обычные, человеческие, но легче от этого не становилось.
Я стоял, как вкопанный, и не знал, что делать. Выйти? Ну уж нет, знаю я такой поворот из ужастиков — спущусь по ступенькам, нарушу зрительный контакт, открою дверь, а оно уже прямо передо мной... Звать на помощь? Не услышит никто — я уже описал местоположение сортира. От моего дома до торгового центра минут двадцать пешком, живу с друзьями — может, им звонить, мол, Саня, я стою в сортире «Авиасити», в кабинке напротив странный человек грызет дверцу, приходи с топором?
Каюсь, грешен, я уже было выбрал последний вариант. Вот только телефон лежал в рюкзаке, а рюкзак — у самой двери. Получалось, так и так надо спускаться.
Я и спустился, взял рюкзак. И увидел в щели между дверцей и полом ноги. Обычные человеческие ноги, обутые, то ли женские, то ли вообще детские. А прямо над головой заскрипело что-то. Я поднял голову...
Господи, что это была за рожа! Не лицо, а маска из папье-маше. Полукруглая, слишком плоская для нормальной человеческой головы, волосы — как приклеенный парик, глаза-плошки и нос нарисованы, зубы разве что совсем как настоящие. И не отпускало мерзостное ощущение, что все это все равно живое.
Спасло меня то, что я русский, а не американец. У русского первая реакция на страшное существо — завопить и кинуть в него чем-нибудь. Я сматерился так, что поручик Ржевский оценил бы, и кинул в это лицо рюкзаком. Потом ударил по двери, даже не открыв, а снеся щеколду, вывалился наружу... и ничего. Тихо, пусто, рюкзак мой валяется. Обняв его, как младенца, я припустил наверх. Вылетел в мотосалон, напугал консультанта, убежал на улицу.
Что теперь делать, не знаю. Разумеется, родным и близким об этом случае не рассказал. Забыть тоже не выходит. В этот торговый центр многие мои знакомые ходят, кто за чем — подружки, например, в магазин тканей иногда. Думаю, понятно, что они мне скажут в ответ на предострежение «не ходите в сортир «Авиасити», там странное существо висит челюстью на дверях кабинок».
Можно, конечно, ничего не делать — в конце концов, вроде как никто не пострадал. Беда в том, что я не знаю, так ли это. Ко мне вот уже две ночи как вернулись кошмары раннего детства. В них я убегаю от довольно-таки противного на вид существа, которое выходит из стены, проступая, как рисунок. И дело там неизменно происходит в здании этого самого аэровокзала. В детстве я мог, проснувшись, с плачем побежать к маме, папе или бабушке с дедушкой. Но родители живут теперь на другом конце Москвы, бабушке с дедушкой — царствие небесное. Придется как-то самому. Знать бы еще, как...
