«Your Father My Daddy.Твой Отец, мой папочка.»

Глава 22

Чувство голода..
Вот что разбудило мужчину, и он как бы воровано следил за лежащим рядом с ним сокровищем. Зейн..
Его можно было описывать всеми существующими словами на этом свете, и каждое подойдёт для того, чтобы выразить, насколько прекрасны его черты. Глаза - золотые реки, которые берут в плен на раз, маленькие губы сердечком и впалые щеки. Руки всякий раз так и тянулись коснуться невероятной бронзовой шелковистой кожи, темные короткие пряди волос во сне растрепались, а более длинные спадали на глаза. Такой приятный и невинно обнаженный без единого лишнего волоска на теле он выглядел сущим ангелом. Во сне брюнет тихо сопел, слегка приоткрыв ротик, и Пейн даже улыбнулся, представляя, что бы такое могло сниться его юному любовнику.

“Любовник, боже", — это ведь даже звучит так, будто Лиам реальный сахарный папочка, а Зейн его милая детка.

Чувства собственника сразу же захлестнули, как только мужчина представил Зейна в объятиях с другим. Это по какой-то причине показалось в воображении так раздражающе, что Пейн интуитивно сжал свои ладони. Конечно же никакого другого не будет. Теперь, наконец-то, до Лиама дошел смысл всего происходящего.

Горящий взгляд Пейна окутывал парня как мягкое одеяло. Тело взрослого мужчины горело огнём, несмотря на их жаркий секс он все ещё хотел обладать своим брюнетом снова. И не единожды, а, быть может, пока не выдохнется. Накануне они оба легли обнаженные, и теперь орган мужчины жил своей жизнью. Член наливался с каждой минутой все сильнее от того, что Зейн буквально обвил все его тело. Красивая стройная ножка покоилась между бедер Лиама, а грудь прижималась к нему как к чему-то слишком важному.
Брюнет спал, и его горячее дыхание лишь добавляло огня. Несмотря на то, что Лиам чувствовал действительно сильный голод, он не хотел будить младшего.
Но спустя всего несколько минут Зейн двинулся во сне, а его ручка спустилась на бедро мужчины и, судя по всему, брюнет почувствовал, что Лиам находится в подвешенном состоянии.

— Лиам, — сонно прошептал Зейн, не открывая глаз.

— Доброе утро, милый, — отозвался Пейн.

— Ты снова такой твердый, — нежно промурлыкал Малик и распахнул глазки.

— Да, детка.

Он бы сказал и ещё что-то, но все, о чем мужчина сейчас думал, это невероятные глаза, которые смотрят с искрами любви.
Вот эти самые напротив, такие большие и красивые, мягкие орехово-золотые. На самом деле, весь Зейн удивительный, и его хотелось тщательно ощупывать взглядом секунду за секундой. Тратя на это больше времени, чем положено.