Легенда о каменном Мигеле. Старинный обычай

Глава 6. Мигел Ибериец

Мигел проснулся очень рано, выбрался из-под одеяла, подошел к окну и раскрыл ставни. Солнечные лучи ворвались в комнату, утренняя прохлада мгновенно взбодрила мальчика, и всё же на душе у него было немного грустно. Грустил он из-за того, что занятия в монастырской школе были отменены на целую неделю. При монастыре поселились мальчишки-чужеземцы, выкупленные из рабства у пиратов, и братьям-монахам теперь не до школьных занятий. Придется теперь целый день помогать отцу и маме по хозяйству, и никаких тебе книжек. Разве что можно полистать Псалтырь*, которую ему позволили взять домой с разрешения самого епископа Альбина, а также перечитать свои выписки из «Истории» Тита Ливия**. Но это и близко не так интересно, как приступить под руководством наставника к изучению какой-нибудь новой книжки, страницы которой хранят древнюю мудрость и знания, а иногда и описания потрясающих приключений. Ну да ничего. Может, отец вечером порадует его хорошей песней или историей, а сейчас нужно работать. Книги Мигел любил так, как редко кто в его возрасте, но лодырем, при каждом возможном случае отлынивающим от тяжелой работы, вовсе не был.
Он спустился по лестнице на первый этаж. Мальчику очень нравился их новый двухэтажный дом внутри городских стен, хотя хижинка, в которой они до этого жили, тоже была ничего себе. Но здесь у него была своя комната, и прекрасный вид из окна на маленький уютный садик, а главное – надежные двери и стены вокруг двора...
Мигел не рассказал родителям о загадочном происшествии на опушке леса и порою начинал думать, что дивный голос, звавший его по имени, а также перезвон колокольчиков просто ему почудились. Но больше ни разу не уходил в лес один. Благо, они скоро переехали, а у отца появилось столько работы, что Мигелу стало не до сбора грибов и ягод. Дни его проходили либо в отцовской кузнице, либо в монастырской школе, и он был искренне этому рад.
А вот друзей у него по-прежнему не было, хотя местный язык он выучил, и выучил очень хорошо. На улице Оружейников, где они поселились, сверстниками ему приходились одни только Рин и Мэлгон, сыновья Габура, но это были очень неприятные ребята. Мигел впервые повстречал этих мальчиков и их отца на второй день после переезда, проходя возле их дома, и вежливо с ними поздоровался. Габур сплюнул в ответ, мальчишки мерзко заржали, и с тех пор Мигел обходил их стороной. С остальными детьми на улице он вполне поладил, но то были либо девчонки, либо малышня, а потому о настоящей дружбе, про которую он столько читал в книгах, не могло быть и речи.
Да и не из одних книг он знал, что такое дружба. Настоящими друзьями были для него его родные братья – Рафаэл и Габриэл. В горах Иберии они пережили немало совместных приключений, им всегда было о чем поговорить и что друг другу поведать. Но братья умерли во время путешествия по морю. Мигел тоже тогда тяжело заболел, но выжил, а братиков больше нет... И, хотя он уже смирился с этой мыслью, невольное одиночество постоянно навевало воспоминания из прошлого, и мальчик тайком плакал по ночам, радуясь хотя бы тому, что родители его не слышат.
Внизу его ждал завтрак. Отец, как всегда, проснулся чуть свет и уже работал в кузнице, а мама суетилась на кухне. Мигел обнял маму, позавтракал, а потом пошел помогать отцу. Полдня они трудились, а когда порядком устали и перепачкались, вышли на воздух и расположились на бревнах возле ворот, болтая о том о сём и ожидая, когда их позовут обедать. И тут услыхали, как за забором кто-то кашляет.
Кашель был громким, хриплым, болезненным. Мама Мигела называла подобный «плохим кашлем». Кузнец поднялся на ноги и выглянул за ворота, Мигел тоже.
У дороги, прислонясь спиной к их забору, прямо на земле сидел худой старик. Одет он был в походную одежду, что когда-то давно была зеленой, а теперь – пыльно-серой. Рядом лежали походная сумка и кожаный футляр, из которого выглядывала арфа.
«Бродячий бард!»*** – с восторгом подумал Мигел. – «Вот только вид у него очень нездоровый».
– Хорошего вам дня, добрые люди, – поздоровался с ними старик, и Мигел, хотя сам был чужестранцем, сразу понял по его выговору, что бард не из местных и явился издалека. – Простите, что побеспокоил... Это ж надо было, добраться до самой цели – и вдруг заболеть... Не тревожьтесь, я сейчас отдохну немного да пойду себе дальше.
– Ты, видно, пришел в этот город погостить у родных, бард? – спросил кузнец участливо. – Скажи, где они живут, и я тебя с радостью к ним провожу.
– Нет у меня в этом городе ни родных, ни друзей, – ответил старичок и махнул рукой. – Я прибыл в Британию из-за моря, из прекрасной изумрудной Ирландии, и долго гостил в Альт Клуте у короля Локрина. При его-то дворе я и услышал о маленьком северном королевстве Тариан, правитель которого рад каждому бродячему барду и щедр к певцам вроде меня до невероятности. Вот я и решил порадовать вашего владыку своими песнями, но по дороге схватил простуду и теперь не то что петь, но и говорить не могу без труда. Хуже всего то, что деньги у меня не задерживаются, потому и в гостиницу мне путь заказан. А как тебя зовут, добрый человек?
– Родерик, – ответил кузнец. – Я тоже не местный.
– Я догадался по выговору, – усмехнулся бард. – А меня зовут Гоб. Старый Гоб, если уж точнее.
– Рад знакомству, – улыбнулся оружейник. – Знаешь, Гоб, здешний король и впрямь покровительствует бардам и вполне способен тебя приютить.
– Ты думаешь, что у меня совсем нет гордости, кузнец? – спросил старик резковато, но беззлобно. – Я не могу прийти ко двору владыки и воспользоваться его дарами, ничего не предложив взамен!
– Хм... Как знаешь. Но вон на том холме, – и Родерик указал в сторону Монастырского холма, – живут братья-монахи, и уж им сам Бог велел принимать таких бедолаг как ты...
– Э-э-э, кузнец, не любит нас ихняя братия здесь в Британии, уж я-то знаю. То ли дело у нас, в Ирландии. Да, честно сказать, я монахов тоже не особо жалую.
– Гордость у тебя есть, родных и знакомых нет, денег тоже нет, монахов ты не любишь... Плохи твои дела, путник! Тогда оставайся, пожалуй, у меня. Я тебя в твоем горе понимаю – ведь, как уже сказал, сам прибыл сюда не так давно. Моя супруга разбирается в травах и быстро поставит тебя на ноги. Хотя в монастыре братья-лекари тебе скорей бы помогли...
Видимо, барду идти в монастырь ну совсем не хотелось, а вот предложение остаться у Родерика его заинтересовало.
– Допустим, я останусь. А как мне тебя за это благодарить? У меня ведь, кроме арфы, и нет ничего. И силы такой нет, чтобы в кузнице тебе помогать.
Видимо, Родерик представил худого и немощного Гоба с молотом в руке, а потому засмеялся.
– Не отниму я у тебя твою арфу и в кузнице работать не заставлю. Но сочтемся, не переживай. Окрепни сперва.
– Мне бы местечко у очага, тарелку горячей похлёбки и сухую постель на ночь, так я за сутки оправлюсь, – радостно затараторил старик. – А потом проси что хочешь!
– Неужто так быстро? Ну да поглядим. Давай, заходи во двор. Корнелия! Эй, Корнелия, у нас гости!