Дорога к могуществу

Глава 24

Самая страшная школьная пора — экзамены — заставила понервничать даже тех, кто не отлынивал от обучения в течение года. Гарри лениво наблюдал мельтешение студентов: судорожные попытки повторить и заучить как можно больше информации из конспектов и книг, за пятнадцать минут до начала последней сдачи, в надежде ухватить удачу за хвост — а вдруг только что прочитанное окажется в билете?
История магии заставила не одного студента помучиться: ну право же, как тут запомнить, кто из безумных магов создал самопомешивающийся котел, а кто открыл зависимость эффективности зелья от материала емкости, в которой оно варилось? Если усиление или ухудшение настолько ничтожно, что и смысла нет варить в золотом котле то, что и в обычном будет нормально действовать.
Быстро написав ответы на все вопросы по истории древних волшебников, Гарри перевернул листок, чтобы Уизли, которому посчастливилось сидеть сзади (студенты не могли выбирать место, где писать экзамен), прекратил выгибать шею, пытаясь списать у Поттера, пока профессор истории был отвлечен чем-то происходившим на улице. За спиной послышалось недовольное сопение, которое слизеринец проигнорировал.
Жаль, ему еще сидеть в душной классной комнате сорок пять минут — им не позволялось сдавать листы Бинсу до того, как выйдет отведенное время. Пассивное ко всему привидение во время лекций на экзамене проявляло чудеса активности, следя (правда, не всегда успешно), чтобы ученики не вздумали списывать. Если такие находились, то их выгоняли из класса, а деканы сами потом разбирались с нерадивыми студентами.
Подперев руками подбородок, Гарри закрыл глаза, испытывая сонливость — он до рассвета не спал, читая один занимательный трактат, посвященный заклинаниям незримого расширения. Очень полезная магия, расширяющая пространство внутри объекта, не увеличивая внешний объем. Этот вид волшебства был использован на его рюкзаке, купленным им за пятьдесят галлеонов, но он тогда не знал, что существует множество вариаций проведенного на его приобретении обряда. Эти чары запрещены законом для простых обывателей, нужно иметь одобрение Министерства для их применения.
Министерство ограничивает максимальную планку вместимости. Но все же, стоит купить себе чемодан с подобным расширением и логотипом производителя. Ничто не запрещает ему модифицировать будущее приобретение, сделав объемнее и лучше.
Поттер чувствовал, что уже может перейти на более высокий уровень мастерства зельеделия, чем школьный. Основы изучены, а для улучшения своих навыков необходимо варить не слишком легальные зелья. Классная комната, где Гарри упражняется, для такого не подходит: даже если риски обнаружения минимальны, стоит их учитывать и избегать. Чемодан-квартира как раз подойдет для приготовления незаконных составов. Только придется постоянно держать своих соседей по комнате во сне, когда Поттер будет находиться внутри зачарованного пространства.
«Не беда, — внутренне усмехнулся на свои мысли Гарри. — Я и так не гнушаюсь злоупотреблять этими чарами во время ночных вылазок».
У Гарри недавно появились мысли приобщить свое окружение к тренировкам, но пока он решил с этим повременить. Но когда придет подходящее время, можно использовать свою личную классную комнату.
Приоткрыв глаза, Поттер взглянул на бледного Невилла: гриффиндорец ерзал и крутился на стуле. Его пергамент был девственно чист, что было заметно даже с места, где сидел Гарри.
Когда Лонгботтом подошел к слизеринцу после отработки в Запретном лесу и рассказал про Волдеморта, Поттер удивился. Но когда Невилл поведал свои теории об излечении родителей от безумия с помощью философского камня, Гарри озадачился.
Лезть непонятно куда ради Лонгботтома слизеринец не намеревался, а отказаться помогать — огромный шанс потерять дружбу. Возникла дилемма — что делать? Подумав, Поттер решил прибегнуть к ментальной магии, убрав воспоминания о том, что гриффиндорец говорил о лечении родителей, оставив только часть с Волдемортом.
Интересно: исходя из того, что уже удалось изучить в Запретной секции библиотеки, то магия разума (в том виде, в котором ее знает Гарри) в этом мире не слишком развита. Даже не так — находится в зачаточном состоянии. Окклюменция и легилименция — грубые техники для защиты своего сознания и проникновение в чужое. Если судить, опираясь на книги по истории и трактаты, посвященные этим разделам магии, то потолок мастера в этих сферах: изменять свои воспоминания, строить барьеры конкретно от легилименции, непродолжительный контроль над своими эмоциями и реакциями, просмотр чужих воспоминаний и «считывание» сиюминутных эмоций собеседника, позволяющее определять ложь. Волдеморт приводился в пример, как мастер легилименции. Но все же, достигший вершин в окклюменции может модифицировать свои воспоминания, не оставляя следов для менталистов этого мира. А чужие, с помощью легилименции — еще не научились. Работу недоучки выдают многие ментальные рубцы.
В судебной практике без ходатайства подсудимого и/или обвинителя не используют Омут памяти, артефакт для просмотра воспоминаний, а также легилименцию и веритасерум. А если такое ходатайство было удовлетворено — сведения, полученные подобным образом, не всегда имеют доказательственную силу. А вдруг подсудимый втайне от всех овладел окклюменцией на высшем уровне? В случае возникновения обоснованных подозрений суд может не принимать подобные показания.
Иногда поражает, из каких источников можно найти нужные данные. Законодательство, разъяснения судебных решений — по ним можно сделать такие выводы о возможностях волшебников, которые во многих научных книгах отсутствуют. Сорок томов, безумно дорогих по современным меркам, написанных ужасным канцелярским языком, посвященных судебному процессу над Пожирателями, с зашифрованными именами подсудимых, оправданных, осужденных и свидетелей значительно обогатили знания Поттера.
Если осилить этот «шедевр» писательского искусства и сопоставить факты, то по мелким подсказкам возможно определить, где чей процесс. Так, пример осужденного №17: когда он еще был подсудимым, то его ходатайство о применении веритасерума и легилименции было отклонено, в связи с тем, что он был мастером окклюменции. Его передали на поруки коллективу преподавателей, освободив от отбывания наказания в Азкабане. Ясное дело, личность осужденного №17 легко раскрыть — Северус Снейп. Но для этого необходимо столько прочитать… Гарри в который раз порадовался способности моментально запоминать все им увиденное.
Так вот, Поттеру, ожидаемо, уже довелось встретиться с легилименцией на практике. Декан Слизерина имел неосторожность применить ее на Гарри после встречи Невилла с Волдемортом. Почему имел неосторожность? Все просто, во время применения этой техники устанавливается связь между двух разумов, прокладывается ниточка, создающая брешь в сознании мастера окклюменции, и не воспользоваться этим Поттер не мог. Пока Снейп просматривал заранее заготовленные для таких случаев воспоминания первокурсника о том, как тот чистит зубы, кушает завтрак и подобные бытовые эпизоды, Гарри отслеживал реакцию профессора зелий на них, параллельно копируя часть самых эмоционально окрашенных фрагментов памяти декана. Северус не нашел ничего компрометирующего своего знаменитого студента, а Поттер получил интересную информацию для размышлений. Неравноценный обмен для любопытного зельевара. Сейчас сведения бесполезны, но в перспективе…
Смешно, волшебники изучают легилименцию в отрыве от окклюменции. Хотя он судит несколько предвзято, посвятив всю сознательную жизнь изучению магии разума. Его отец специализировался на менталистике и передал ему весь свой опыт, накопленный не за одно столетие. К тому же, чтобы добиться реальных результатов, необходимо уметь управлять магией без палочки на довольно высоком, для этого мира, уровне. Что для большинства являлось непреодолимым препятствием.
Зато с помощью проводника можно творить такие вещи, в разных отраслях, что диву даешься. Империус (полный контроль над жертвой), конфундус (кратковременное нарушение работы мозга, а также «умных» артефактов), обливиэйт (заклинание забвения и ложных воспоминаний) — любой достаточно образованный маг сможет применить эти заклинания, даже не являясь Мастером менталистики. Только объединяет их одно: все заклинания, которые классифицируются, как раздел магии разума — обратимы. Главное, найти нужного специалиста. Но все же немного поражает, что такую магию, кроме Империуса, преподают детям в школе. Про обливиэйт, например, Гарри прочитал в «Стандартной книге заклинаний. Второй курс».
Так вот, избавить Невилла от желания лезть за Камнем он не мог, оно, на удивление, оказалось слишком сильным… Хотя мог приглушить его, но нужно было каждый день воздействовать на психику (без этого очень велика вероятность того, что оно вернется, встретив в жизни вещи, напоминавшие о нем: книги про исцеление, фотографии родителей…) — а это затруднительно, учитывая, что они находятся на разных факультетах.
И снова Гарри лукавил, он мог бы выжечь это желание, но тогда пострадали бы чувства, которые испытывал мальчик к своим родителям, а это привело бы к изменению личности. Магу не было жалко Невилла, но при таком воздействии остался бы след, заметный, который пропал бы только через полгода. Чем выше магическая мощь объекта манипуляций, тем дольше остаются следы. След — навязанная магия, он исчезает, когда она ассимилируется и становится органичной частью жертвы. Даже если, судя по сделанным им выводам, никто в этом мире не сможет его найти, все же не хотелось мусорить… пока. Занятно, но на магглах этот след стирался через минуту. Поттер проверял.
Но главная причина бездействия (а все вышесказанное обычные оправдания) — Гарри глодало любопытство, как далеко Лонгботтом зайдет в своем желании заполучить философский камень. А если пострадает… жаль, конечно, потраченного на него времени, но Поттер из всего умел извлекать выгоду.
Вообще, мастера ментальной магии его изначального мира склонны не уничтожать, ломать ненужное, а смещать акценты восприятия, усиливать имеющиеся чувства. Симпатию превратить в любовь, неприязнь в ненависть, чувство преданности (оно должно быть настоящим изначально) возвести в абсолют. Так проще и не остается отпечатков воздействия.
Навязывать мысли, чувства и желания — обязательные умения Мастера, с большой буквы. Но они, кроме того, что оставляют долго рассасывающиеся отпечатки, еще и настолько же непостоянные, как и настоящие. Закрепить их можно, но до момента стирания следа они не должны меняться. Если с теми же магглами это легко провернуть, то с волшебниками практически нереально. Даже легкое усиление этого чувства останавливает процесс закрепления. И человек может спокойно предать, разлюбить, возненавидеть, если обстоятельства сложатся так, что изменят чувства, мысли, желания. Например, узнал, что тот, кого тебя заставили полюбить, тебе изменяет — любовь может превратиться во что-то иное или уйти. Так что лучше прибегать к таким способам с пониманием этих нюансов, не ожидая перманентности чувств.
Не стоит забывать, что магия действует индивидуально на каждого человека, в зависимости от личности. Например, некоторые убьют, невзирая на любовь, если будет присутствовать выгода, а некоторые даже врага не тронут из-за легкой симпатии, без разницы, настоящие или навязанные чувства. Так что знание психологии и умение манипулировать не менее важны, чем магия, хоть не все разделяли его мнение в Совете… Пусть Двуликая достойно наградит этих недоумков за их глупость.
При необходимости получить, например, абсолютно верное существо, возможно провести более глубокое воздействие, но для сознания оно будет насильственным — такой индивид останавливается в развитии, практически не проявляет инициативы. Идет деградация других чувств, правда, постепенная. Неприятное и неперспективное изменение, убивающее креативное мышление. Но в качестве исполнителей — такие создания идеальны.
Так вот, Гарри решил сделать небольшое внушение, основывающееся на симпатии к Поттеру: если Невиллу посчастливится раздобыть философский камень, то возникнет навязчивое желание продемонстрировать легендарное творение Фламеля своему слизеринскому другу. Маг всерьез не рассчитывал, что тому посчастливится его достать, но небольшая подстраховка не повредит. Интересно взглянуть на шедевр алхимии, а еще лучше изучить, но рисковать жизнью ради этого — ищите другого идиота.
Мысли с Лонгботтома и магии разума перешли к артефакту, позволяющему обезопасить себя от потери воспоминаний, а также выявляющему любые изменения сознания. Из-за отсутствия в этом мире необходимого минерала — Норфасара — Гарри, до поступления в Хогвартс, не сотворил подобное приспособление. Норфасар - уникальный камень красного цвета с черными светящимися прожилками. Ни в одной книге он не нашел упоминания о нем. Однако волшебник не отчаивался, можно заменить недостающий камень. Для этого приходится чертить в дневнике по одному символу древнего языка (слава Двуликой, что никто, кроме Поттера, его не знает) каждый день, напитывая его магией равной примерно половине объема источника. Для завершения первого этапа подготовки осталось восемнадцать символов.
Второй этап, он же и последний, нуждается в жертвах. Благо, не со стороны Гарри. Человеческая душа и кровь — свяжет все воедино, заставив работать устройство.
В готовом виде артефакт копирует всю память владельца с эмоциональным окрасом, а после, в любой момент, можно сравнить, проделывались ли какие-либо манипуляции с воспоминаниями и чувствами, просто дав ему возможность сравнить с резервными данными. Если найдется несоответствие — появится красное свечение, а потом дело за малым: отыскать нужное, которое окрасится тем же цветом при просмотре записанной памяти.
Подобные вещицы создавали все обеспеченные маги — Норфасар очень дорогой. Но зато с его помощью, вместо практически года кропотливого труда, Поттер сотворил бы это полезное приспособление за пару дней. Но чего нет, того нет. Впрочем, учитывая ситуацию с переизбытком магии, сам процесс сотворения этого артефакта был относительно необременительным.
Стоило еще раз мысленно поблагодарить отца, мага старой закалки. Он учил своего наследника умению заменять недостающее другими вещами. Норфасар был открыт, когда отцу перевалило за вторую сотню лет, и до этого тот пользовался тем методом создания артефакта, каким сейчас воспользовался Гарри.
«Минералы, различного рода органические и неорганические ингредиенты имеют свойства исчерпываться. Но это не повод отказываться от привычных вещей. Всегда ищи замену недостающему, а желательно и не одну. Экспериментируй, не сдавайся в случае неудачи, иди вперед и всегда добьешься желаемого… Иногда, правда, эффект будет не таким, как ожидается, но, не попробовав, ты лишишься большего», — говорил старый маг.
Мысли Гарри вяло перетекли на тривиальные темы, ощущая, как незаметно подкрадывается сон.
Когда Бинс объявил, что пора сдавать работы, то избавил волшебника от полудремы. Положив листок на стол преподавателя самым первым, Поттер покинул классную комнату, никого не дожидаясь.
***
Невилл все же вспомнил несколько правильных ответов, под конец отведенного времени, и судорожно, пытаясь успеть все записать, настрочил их на пергаменте, оставляя кляксы и помарки. Сдав профессору работу, Лонгботтом вышел из помещения, Трейси и Рон через пару минут присоединились к нему.
— Мерлин, неужели это последний экзамен, — вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, сказал Невилл.
— Все плохое когда-нибудь заканчивается, и я думаю, что неплохо справился, — Рон был оптимистично настроен.
— Ты у Поттера списать что-то смог? — спросила Трейси со смешком.
— Первый вопрос, — сознался рыжий, ничуть не смутившись. — Только этот гад потом перевернул листок.
Лонгботтом промолчал, хоть и чувствовал неловкость, оттого, что Гарри оскорбляют. Но если бы раньше он сделал замечание, то после того, как Дэвис и Уизли решили ему помочь, не мог заставить себя в чем-то их упрекнуть. Невилл ощущал себя предателем.
— Ну, хоть что-то смог и то хорошо, — похвалила Дэвис.
Ребята, не сговариваясь, пошли к озеру. Невилл вполуха слушал друзей, глубоко погрузившись в свои мысли. Его беспокоило свое отношение к Поттеру. Он чувствовал вину, не только из-за бездействия на оскорбления в сторону слизеринца. Лонгботтом должен был рассказать про родителей, но молчал. Подумав немного, мальчик решил: если еще раз друзья оскорбят Гарри, то он поставит их на место. Чувство вины немного уменьшилось, позволяя вновь обратить внимание на диалог Уизли и Дэвис.
— Меня беспокоит Пушок, — заявил Рон, усаживаясь на траву, возле дерева.
— Чем? — Трейси села рядом. Лонгботтом последовал их примеру.
— Если мы хотим выкрасть Камень, — понизил голос Уизли, предварительно оглянувшись — нет ли кого рядом. — То как нам пройти мимо него?
— С помощью музыки, — неожиданно ответил Невилл.
— Откуда ты знаешь? — жуя травинку, проявил любопытство рыжий.
— Я столько книг пересмотрел за последнее время о мифах, — чуть смутился Лонгботтом. — И нашел упоминания о таких собаках, — не стал вдаваться в подробности Невилл, по правде, уже не помня всех деталей прочитанного.
— Думаю, можно это проверить, без риска, — решила Дэвис. — Включить музыку, не открывая двери.
— Когда? — поинтересовался Рон.
— Да хоть прямо сейчас, пока народу мало в замке, — беспечно предложила Трейси.
— А, что, идемте, — лихо принял идею Уизли, поднимаясь.
— Ты серьезно? — похлопал глазами Невилл.
— Вполне, — кивнул Рон. — Пойдем?
— Да, — решился Лонгботтом.
— Общение с гриффиндорцами на меня плохо влияет, — пробормотала себе под нос слизеринка, и после паузы добавила. — Пошли.
Но сразу на третий этаж они не направились. В замке они повстречали МакГонагалл, которая, на взгляд Рона, подозрительно на них поглядывала. Ребята вернулись на улицу, где провели все время до ужина.
Близилось время отбоя, и друзья решили, что это самое подходящее время навестить Пушка. Но Дэвис прежде заглянула к себе в комнату, радуясь, что Поттер со свитой где-то пропадает, из-за чего никто не обратил на девочку внимания. Она вынула из своего сундука зачарованный шар, который играет колыбельную, если его потрясти. Мальчики поджидали ее возле лестницы, ведущей в подземелья. Трейси вернулась быстро, показав взятый предмет.
— У меня был такой же, — прокомментировал Невилл, поднимаясь по ступенькам. — Только разбился.
— Помню, они были популярны, лет пять тому назад, — добавил Рон, переступая через одну ступеньку. — Джинни, моя младшая сестра, выклянчила его у мамы, а через неделю потеряла. Из-за того, что она девочка, ей позволено больше, — с гримасой закончил Уизли.
— Не повезло, — отстранено произнесла слизеринка, к чему-то прислушиваясь.
— Это еще ничего… — воодушевился Уизли.
— Тихо! — шикнула Трейси. — Нам и так безумно везет. Мы не встретили Филча с миссис Норрис, или кого из преподавателей.
Рон умолк, и дальше они шли, не проронив ни слова.
— Есть здесь кто? — послышался голос Пивза, когда они были практически у заветной двери — она была открыта.
— Быстрее, — поторопила ребят Дэвис. Они забежали внутрь, закрывая за собой дверь.
— Кто-то нас опередил, — шепотом констатировал очевидное Уизли, рассматривая спящего трехголового пса, мирно посапывающего под звуки арфы. — Музыка работает.
— Что будем делать? — поинтересовалась Трейси.
— Думаю, идти дальше, — Рон выразительно посмотрел на люк. — Это наш единственный шанс достать Камень. Завтра его тут может не быть.
Невилл решительно кивнул.
— Хорошо, — Трейси потрясла магическим шаром — заиграла приятная мелодия. — На всякий случай. Вдруг арфа прекратит играть в самый неподходящий момент, — пояснила она свои действия.
Рон аккуратно двинулся к люку, и, не потревожив Пушка, потянул за кольцо, открывая.
— Что там? — спросил Лонгботтом.
— Ничего не вижу — темно, — Уизли изо всех сил напрягал зрение.
Невилл, а затем и Дэвис подошли к рыжему мальчику.
— Люмос, — Трейси направила палочку вниз.
— Похоже на какие-то растения, — заметил Рон.
— Я знаю, что это! — счастливо улыбнулся Невилл. — Дьявольские силки.
— Это мне ничего не говорит, — раздраженно отозвалась Дэвис.
— Это растение, которое набрасывается на того, кто заденет его стебель или листья. Произрастает в темных и влажных местах. Боится солнечного света и огня. Но при полной неподвижности, отпускает жертву. Прыгайте и не шевелитесь — оно нас не тронет, — просветил их Лонгботтом.
— У меня есть идея получше, — внезапно воскликнула Трейси, взмахивая палочкой. — Люмос Солем, — девочка сотворила миниатюрное солнышко. — Теперь можно прыгать.
Растение смягчило падение — свет от заклятия заставил усики дьявольских силков зашевелиться и стремительно уползать прочь. Друзья приземлились на каменный пол.
— Ой! — вскрикнула Дэвис.
— Что с тобой? — обеспокоено спросил Рон.
— Кажется, ногу подвернула, — ответила девочка, ее глаза увлажнились от боли.
— Идти дальше сможешь? — заволновался Лонгботтом.
— Да, — сцепив зубы, сказала Трейси.
Следующую комнату они чудом прошли, благодаря Рону, оседлавшего кем-то забытую метлу (друзья предположили, что этим человеком был их конкурент по добыче Камня), и схватившего нужный летающий ключ из кучи таких же крылатых.
После препятствия с ключами они оказались в хорошо освещенном зале с громадными шахматными фигурами.
Приняв решение доверить эту партию Уизли, как самому способному игроку, они определились с теми фигурами, роль которых займет каждый из них. Невилл — слона, Рон хотел коня, но Трейси его опередила, и рыжий в итоге стал ладьей.
— Жаль, мы не за белые играем, — пробормотал Лонгботтом, нервно поглядывая на фигуру слона, которая освободила клетку на доске. — Первый ход был бы нашим.
— Ничего, мы победим, — азартно воскликнул Уизли. Белая пешка невидимого соперника сделала первый ход.
Одна за другой фигуры с обеих сторон терпели поражение, скапливаясь черными и белыми грудами у доски. Рон чувствовал, что скоро наступит развязка этой партии. Сделав паузу во время очередного хода, Уизли окинул поле шахматного боя внимательным взглядом. Он улыбнулся триумфально, а потом поник.
— Что случилось? — напряженно спросила Дэвис, от ее внимания не укрылась резкая смена настроения друга.
— Ну… — замялся Рон. — Мы можем победить, но…
— Но, что? — Невилл также был далек от спокойствия.
— Нужно пожертвовать конем, — признался рыжий.
На минуту воцарилась тишина. Дэвис закусила губу, напряженно о чем-то думая.
— Так нельзя, — Лонгботтом не мог позволить Трейси пострадать. — Должен быть другой выход.
— Если он есть, то я его не вижу, — честно сказал Рон. — Эх, нужно было мне настоять и выбрать коня, — сокрушался мальчик.
— Что же делать? — застонал Невилл. — Если мы проиграем, то весь проделанный путь окажется напрасным.
— А я-то не знаю, — зло бросил Уизли. — Но Трейси…
— Я согласна, — тихо сказала слизеринка.
— Что? — воскликнули оба мальчика.
— Если для победы нужно пожертвовать мной, то я согласна, — повысив голос, уже уверенно произнесла девочка.
— Ты пострадаешь… — Уизли попытался ее образумить.
— Удачи, — пожелала им всем Трейси, перебивая. И шагнула вперед.