Дорога к могуществу

Глава 47

Сонное царство — так переводилось название Австрийской тюрьмы для волшебников со старонемецкого языка. Сюда попадали только те, кто был осужден на пожизненное заключение за особо тяжкие преступления.
По мнению авторитетных экспертов, защита тюрьмы считалась четвертой в мире по надежности. В ней не обитали дементоры — жуткие твари, словно порождение худшего человеческого кошмара, как в английском Азкабане; отсутствовали и грандиозные чары, коими славился Нурменгард; однако граждане Австрии с уверенностью говорили — только в Австрии тюремщикам не было надобности сторожить заключенных. Ведь те, находясь под действием Напитка живой смерти, не предоставляли никакой угрозы, пребывая в мире грез, как маггловская героиня из сказок — Белоснежка. Стражи лишь охраняли тюрьму от нарушителей, решившихся по каким-либо причинам, как сейчас Гарри, вломиться к ним.
Многоэтажная круглая башня из красного, словно свежая кровь, камня, в окружении грязно-серых высоких стен ничуть не отличалась от того, что видел Поттер в воспоминаниях двоих сотрудников этого учреждения, коих он посетил в преддверии Рождества. Это событие, конечно, было стерто из их памяти.
Ранее Гарри еще раз наведался к одному из тюремщиков. Тот обязан был дежурить в этот день. Однако не сложилось. Он был захвачен и в бессознательном виде перемещен в чемодан, а Поттер, приняв его облик, беспрепятственно пробрался внутрь тюрьмы, ничем себя не выдав — Гарри умел отлично копировать манеру речи и поведение других людей.
Поттер сидел за каменным столом, заставленным яствами, в аскетически оформленном помещении. Голые стены украшали лишь одна картина с похрапывающим волшебником преклонных лет. Пять мужчин, кроме Гарри, пили вино и душевно общались. Они не боялись разбудить портрет, ведь сами его и усыпили, чтобы тот не сдал начальству их непотребное поведение.
Гарри все время разливал напитки и, заметив, что у собутыльников пустые кубки, открыл новую бутылку и долил им добавки.
— С днем Сильвестра! — произнес тост Поттер и сделал глоток из кубка — пятеро мужчин повторили за ним.
— Что?.. — один из них почувствовал неладное, но поздно: четверо свалились вниз, словно мертвые, задев посуду, которая с грохотом последовала за ними.
Только мужчина с внушительной мускулатурой, лишь немного почувствовав сонливость (он сделал всего один глоток напитка), ошарашенно глянул на эту картину. Нужно отдать ему должное, соображал он быстро. Резко поднявшись во весь свой двухметровый рост, опрокидывая стул, он наставил палочку на Гарри, прекратившего отыгрывать роль.
— Как это понимать, Джулиан? — тот верно определил виновника. Выражение его лица, с едва заметными морщинами, заледенело.
— Знал бы ты, как мне надоело целых два часа слышать ваше нытье, Феликс, — пожаловался Гарри, допивая сок, который он пил вместо вина, из кубка. — Не удивительно, что у вас не ладится личная жизнь. Какая женщина выдержала бы ваш постоянный скулеж?.. Можешь не пытаться подать сигнал тревоги, — не меняя тональности, произнес Поттер, услышав треск, словно сжали пластиковую бутылку — Феликс не просто так медлил с нападением: он раздавил шарик, который был у каждого охранника, вызывающий подкрепление на случай вторжения. — Я обезвредил их, — сообщил Гарри.
Играя роль Джулиана, Поттеру пришлось болтать без умолку, как трещотка, на неинтересные темы, играть нужные эмоции, да еще при этом незаметно колдовать. Он был слегка раздражен и не мог не испытывать облегчение, что эта пытка наконец-то завершилась.
Феликс разжал левую ладонь — на пол посыпались мельчайшие осколки, словно серебристый дождь — и без слов напал. С его палочки красной вспышкой слетело заклинание окаменения.
Гарри, не вынимая проводник, обезвредил вредоносную магию, превратив кубок в щит, и параллельно, второй рукой, сотворил серый дым — заклинание, похожее на усиленные сонные чары.
Охранник не сплоховал, создав вокруг головы пузырь для защиты, но Поттер легким движение кисти послал в противника обезоруживающие заклинание, имевшее нехарактерный для него фиолетово-красный окрас.
Феликс молниеносно создал щит, способный отразить большинство заклинаний… Но не в этот раз. Странный по цвету луч пробил защиту, как кувалда стекло. Феликс отлетел к стенке, теряя палочку и чертыхаясь, но не от боли и потери оружия.
Серый туман налился черным цветом и превратился в жгуты, которые, повинуясь воле Гарри, спеленали охранника, как мумию, не пропуская рта и глаз. На этом бой и завершился.
Поттер покрутил палочку Феликса в руках, отметив, что ее хозяин заботился о ней: черное дерево было полированным и не имело трещин.
Гарри встал и подошел к поверженному противнику, испытывающему помесь злости и ужаса. Безмолвно прикоснувшись к лицу Феликса, Поттер проник в разум охранника, который пытался с помощью окклюменции дать отпор наглому вторжению. Однако Гарри легко преодолел сопротивление. Взяв Феликса под контроль, маг развеял черные жгуты и заставил охранника выпить зелье.
Поттер уничтожил разбросанную посуду и неаппетитные остатки еды и питья с помощью чар и извлек чемодан, который поставил на ставшую чистой поверхность стола. Он открыл его и ловко переместил стражей тюрьмы, которые на самом деле находились под действием Напитка живой смерти, в него.
Гарри не мог не отметить иронии, левитируя чемодан за собой и извлекая заключенных из камер, находившихся под тем же зельем.
Для магглов, наверное, использование на заключенных Напитка живой смерти показалось бы варварством. Ведь для них лишение свободы, по идее, не главная цель. Им важно, чтобы преступник осознал, что его поведение социально опасное и неприемлемое для общества. За чем бы следовало раскаяние. И отбыв срок, такой человек должен был стать законопослушным членом общества. Это в идеале, то, что декларируется на бумаге. А вот у волшебников даже подобного не было. Единственная цель заключения преступников — изоляция, чтобы те больше не причиняли вред. И наказание. Куда же без него. Ведь, естественно, одним только Напитком живой смерти никто не довольствовался. К нему в пару шло зелье ночных кошмаров, гарантирующее каждому свой персональный ад.
Чтобы обойти всю башню Гарри потребовалось не так уж много времени. И вскоре он оказался на последнем этаже. Камеры, где находились самые опасные преступники, располагались полукругом вдоль стены. Сами стены, как и пол, были по цвету слегка темнее, чем на других этажах, и напоминали запекшуюся кровь. На входе, по бокам, стояли металлические крылатые статуи горгулий, выглядящие так, будто они всего-навсего заснули. Между камерами и входом было много свободного пространства — не меньше двух сотен квадратных метров.
Воспользовавшись распознающими чарами, Гарри оценил защиту и принялся ее снимать. С ней пришлось немного повозиться — поскольку она была и на стенах, и на полу, и на железных прутьях и даже статуи являлись частью системы охранительных чар.
Если бы кто из магов оказался тут в этот момент, то был бы поражен густой магией, летающей в воздухе и видимой невооруженному глазу — она была золотисто-фиолетовой, а также сложности заклинаний, которые плел Гарри.
Перед тем, как защита пала, Поттер заметил, что если он дожмет ее, то сработают чары, которые оповестят о взломе. Не колеблясь, Поттер довел дело до конца и, не теряя ни секунды, открыл камеры и переложил всех заключенных в парящий чемодан. Затем закрыл его, уменьшил и положил в карман.
Наскоро создав черную мантию с капюшоном, он надел ее и затемнил иллюзией лицо. Только Гарри закончил, как раздались хлопки, оповещающие о прибытии стражей правопорядка.
Шесть волшебников в красных мантиях — универсальный цвет формы европейских авроров — слаженно направили на него палочки и без призывов к добровольной сдаче, как у магглов, одновременно напали. Шесть красных лучей полетели в Гарри. Легкий взмах палочки и перед ним появился серебряный щит, ярко светящийся от переполняющей его магии. Заклинания столкнулись с ним. Щит загудел, но с легкостью справился с вражеской магией.
— Левиафан меня дери, он слишком силен, а мне остался лишь месяц до пенсии, — пробормотал самый старший маг с сединой в коротких волосах. — Протокол десять! — гаркнул он, означающий, что цель имела максимальный уровень угрозы и для борьбы с ней можно использовать летальные заклинания, и нужна слаженность, ибо поодиночке их чары будут не способны нанести вред. — Код три, — крикнул старик и трое коллег его не подвели. С шести палочек сорвались струи алого огня, которые, не дойдя до серебряного щита, погасли, столкнувшись с ледяной стеной, сверкающей красным от магических ламп. Сквозь нее просачивался серый дым, заполняя все пространство.
— Код семь, — не успел самый старший договорить, как все уже создали пузырь, защищающий от подобных заклинаний. «Молодцы», — мысленно похвалил лидер.
— Эту стену только адское пламя расплавит, — сказал самый молодой - стажер - и старик не мог с ним не согласиться. Однако если невозможно растопить, то можно раздолбить.
— Код шесть, — дал приказ он и без колебаний шесть дробящих заклинаний высшего порядка полетели в стену изо льда — та раскрошилась, а трое авроров без инструкции создали щиты, взаимоусиливающие друг друга и охватывающие всех напарников. Секунду старик чувствовал радость, что затея удалась, но она быстро угасла. Когда сверкающие кусочки льда осели на полу, то оказалось, что противник исчез.
— Код во… — начал старик, но было уже поздно. Ярко-золотистая вспышка, игнорируя щиты, охватила всех. Взмах палочки человека в черной мантии — щит треснул, будто мыльный пузырь, а серый дым, вдруг став черным, обездвижил их, дав золотистому сиянию пробраться в разум и погрузить их во мрак.
— Даже не размялся, — пожаловался Гарри в пустоту и быстро переместил авроров к заключенным в чемодан. Послышался хлопок — прибыло подкрепление.
«Вряд ли они будут искусней, — подумал Поттер. — Да и не хотелось бы на свидание опоздать». Поколебавшись секунду, он воспользовался портключом.
Авроры, прибывшие по сигналу первой группы, застали лишь пустоту.
***
Катарина сегодня была удивительно прекрасна. Золотистое шелковое платье в пол чудесно оттеняло ее загорелую от солярия гладкую кожу — за несколько дней до этого в салоне ей сделали восковую эпиляцию. Накинув белую шубу, она шла под руку с обворожительным парнем, и ее самолюбие тешилось от того, что этот зеленоглазый красавчик сегодня принадлежал ей. Они выходили из Венской оперы в новогоднюю ночь, где играли известнейшую оперетту Иоганна Штрауса «Летучая мышь». Билеты стоили баснословно дорого. Но ей было все равно. Не она платила. Катарина ощущала счастье, словно маленькая девочка, попавшая в сказку.
«Нужно будет поблагодарить подругу за то, что забыла о встрече в музее, которую сама и назначила», — подумала она.
Обсуждая оперетту, Катарина со своим спутником сели в теплый салон такси — дорога, казалось, заняла минуты. Приглашение на чай к ней домой показалось ей самым естественным вариантом развития событий. Катарина, пьяная от радости и нескольких бокалов шампанского, улыбаясь, открыла двери своей квартиры:
— Проходи и будь как дома, — произнесла она, пропуская Гарри внутрь.
Ее двухкомнатная квартира в центре досталась от бабушки. Год назад она сделала качественный ремонт — с тех пор ей нравилось принимать у себя гостей.
Накануне Катарина прибралась — квартира просто сияла от чистоты.
— У тебя уютно, — прокомментировал Гарри, рассматривая светлые стены, дубовый паркет, мягкий диван и старинный шкаф, которые были видны из коридора. Вторая комната, спальня, была закрыта.
— Спасибо, — поблагодарила Катарина, снимая золотистые туфли на шпильках и наслаждаясь прохладой пола — ее ноги пылали от высоких каблуков. — Я на кухню, — сообщила она, впервые за этот вечер — или ночь? — чувствуя неловкость.
— Потом, — Гарри нежно приобнял ее за талию одной рукой, а второй выдергивая шпильки из ее волос. — Весь вечер хотел это сделать, — доверительно сообщил он, чуть понизив голос, глядя ей в глаза. Они оказались очень близко — Катарина могла разглядеть нереальную зелень его глаз и густые и длинные, на зависть многим девушкам, ресницы. Очарованная, она позабыла о неловкости и сама подалась вперед за поцелуем. Он ее не разочаровал, встретив на полпути. Целоваться Гарри умел.
«Лучше, чем мой бывший. И губы у Гарри совершенно не шершавые, как у Майкла», — некстати вспомнился прошлый парень, бросивший ее перед праздниками.
«С тобой потрясный мужчина, — сказала Катарина сама себе. — Тащи его в постель, не зря же столько времени в салоне провела, воображая этот момент, — решительно подумала она и, отстранившись, взяла его за руку и потащила в спальню.
Гарри улыбнулся.
…Катарина проснулась полностью отдохнувшая и полная сил. Она открыла глаза и, заметив, что Гарри еще спит, аккуратно раскрылась и на цыпочках покинула полумрак спальни, прошмыгнув в уборную. Быстро приняв душ и почистив зубы, пребывая в прекрасном настроении, Катарина тихо как мышка пробралась на кухню.
Первым делом она набрала воду в белый чайник с желтыми цветами и поставила его на зажженную плиту. Затем залезла в хромированный холодильник и достала жаренного гуся, испеченного и принесенного мамой, а также яйца. Поставив это на кремовую столешницу, она открыла деревянный навесной шкафчик и достала сахар, муку и небольшую кастрюлю.
…Через полчаса Катарина заворачивала порезанное мясо гуся в золотистые и ароматные блинчики. Положив их на белые тарелки, находящиеся на разносе, она разлила свежезаваренный натуральный кофе по чашкам и вместе с сахарницей поставила их рядом с готовыми блинчиками.
Оценив внешний вид еды и оставшись им довольной, Катарина взяла поднос и прошествовала с ним в спальню. Поставив принесенную вкуснятину на прикроватную тумбочку, она села на кровать.
«До чего же красивый парень», — в который раз отметила она, разглядывая его. Поразительно идеальная и гладкая кожа без изъяна так и манила. Катарина наклонилась и прикоснулась к губам Гарри, а руки стягивали с него одеяло, обнажая мускулистый торс. Не открывая глаз, он ответил на поцелуй, углубляя его. Она с приятным удивлением отметила, что у него не было неприятного запаха изо рта, а потом все мысли покинули ее, когда он нежно прикоснулся к соскам. Она застонала и села на него сверху… Завтракали они лишь через час.
Следующие три дня были одни из самых счастливых в жизни Катарины. Она еще долго вспоминала их с ностальгией. Однако так и не рассказала о них подружке — не захотела делиться счастьем.
***
— Почему ты мне не даешь поглощать рабов?! — эмоционально воскликнула невысокая темноволосая девочка с короткой стрижкой под мальчика. Ее темно-зеленые брюки были заляпаны чем-то красным, а светлая рубашка сейчас казалась серой.
— Ты знаешь ответ на свой вопрос, — спокойно ответила величественная женщина, сидя на белом кресле с изящными ножками. Красное платье соблазнительно облегало ее совершенную фигуру. Яркие лучи солнца струились сквозь арочные открытые окна, ласково прикасаясь к матово-белой идеально гладкой коже и блестящим, словно лучший шелк, длинным волнистым волосам, перевязанным красной лентой. В помещении было свежо, и легкий ветер теребил светло-золотистые шторы. На столике, возле кресла находилось два высоких хрустальных бокала, наполненных фиолетовой жидкостью и тарелка с овальными фруктами красного цвета, размером с орех.
— Ты просто не хочешь делиться, мама! Тебе их и так не достает. Ведь ты спокойно можешь переваривать по три-четыре мага средней силы каждый месяц, а обычных существ раз в десять больше. Я это точно знаю. Мне папа говорил! — крикнула девочка и, будто опомнившись, она испуганно закрыла себе рот ладошкой.
— Видимо, все, что я тебе говорила, прошло у тебя мимо ушей, — разочарованно покачала головой женщина и изящно махнула рукой. Золотое кольцо на среднем пальце с красным камнем с черными прожилками — Норфасаром — игриво блеснул на солнце. Напротив появилось еще одно кресло. — Садись и молчи, пока я не разрешу говорить, Элли, — приказала Сандавира.
Девочка послушно опустилась на созданный предмет мебели, но в ее взгляде стоял вызов.
— Повторю еще раз, а с твоим папой я тоже потом поговорю, — слегка зловеще протянула женщина. — Да, это частично верно. Но все зависит от сложности для усвоения дара у жертвы, возраста души, количества знаний и даже наличия талантов. Не стоит еще забывать что понятие «средний» — не означает равенство силы магов. У каждого будет свое индивидуальное время переваривания.
На лице Элли отразилось торжество, но Сандавира его проигнорировала.
— Вот поглотить можно больше, но это замедлит усвоение, — продолжила женщина лекцию. — Механизм, позволяющий съедать души, будет тратить часть сил на удержание поглощенной сущности, стоящей в очереди, и защиту от ее влияния на хозяина. Однако от чрезмерного количества душ возникает зависимость и безумие, которые без посторонней помощи не убрать. У каждого свой предел и мы выясним его, когда ты станешь старше… Да, я тоже прошла через такое, — ответила она на невысказанный вопрос. — Вот только по четыре души в месяц тоже не стоит перерабатывать, ведь чем больше магии в источнике, тем сложнее ее контролировать. А отсутствие контроля может негативно повлиять на тело. Лучше избирать самых талантливых с редкими дарами и поглощать только их, но делать между ними паузу достаточною для того, чтобы приспособиться к новым объемам.
— У тебя же феноменальный контроль! Ему все завидуют, — не удержалась Элли и замолкла под строгим взглядом матери.
— Да, это так, — согласилась она. — Однако учитывая это, мне понадобится несколько месяцев, чтобы привыкнуть к увеличившемуся количеству магии, даже если я съем всего двоих магов средней силы. Из-за этого я стараюсь избирать только самых талантливых с редкими дарами и поглощать только их, не забывая делать между ними паузу, достаточную для того, чтобы приспособиться к возросшим объемам. Я открою тебе секрет, — улыбнулась Сандавира. — Если ты будешь больше тренироваться и добьешься такого же уровня контроля, как и у меня сейчас, я научу тебя направлять излишки магии на развитие души. Точнее на ту часть, отвечающую за поглощение. Поверь, это даст тебе очень многое в перспективе.
— Обещаешь? — по-детски спросила Элли.
— Обещаю, — кивнула Сандавира.
Счастливая, девочка встала с кресла и обняла мать, прошептав:
— Люблю тебя.
— И я тебя, милая.
Гарри тряхнул головой, выныривая из воспоминаний и ощущая сожаление, которое он тут же задавил. «У меня новая жизнь, — сказал он себе. — А прошлое — пусть остается в прошлом».
Душа Григоровича уже переварилась, а Гризильды все еще была на очереди.
Когда Гарри просматривал прессу, то наткнулся на заметку о фрау Клейн. В некрологе говорилось, что умерла она по естественным причинам. А о Григоровиче никто не упоминал. Не удивительно. Могли посчитать, что тот, из-за обострившейся паранойе, решил снова куда-то исчезнуть, никого не предупредив. Ведь для него было привычно месяцами не отвечать на письма и ни с кем не общаться. Газеты молчали и о краже маховиков времени. Министерство решило не предавать огласке?.. А вот случай с Австрийской тюрьмой имел резонанс в прессе. Правда ущерб, нанесенный "неизвестным", значительно преуменьшался.
Летом Гарри съест вейлу, а потом Рихарда. Под конец каникул его ждет зельевар, ради которого он и посетил Австрийскую тюрьму. Тот возглавлял один из научных отделов Гриндевальда во время Второй мировой войны. Большое количество негуманных опытов и жутких открытий, совершенных им во имя науки, подарили ему пожизненное заключение в тюрьме. Гарри не мог позволить этому гению бессмысленно гнить в камере, когда его талант, знания и опыт могли послужить на благо Поттера.
Несмотря на то, что Гарри раздобыл много магов, он не собирался поглощать их всех. Он выберет только самых талантливых — ведь в этом мире не существовало менталиста близкого к его уровню, способного помочь в случае, если он «переест». Да и не хотелось, как на первом курсе, из-за пошатнувшегося контроля от переноса и новой неподготовленной плоти, не способной и десятой части его мощи удержать без последствий, опустошать тело от магии.
Сотворение книги Памяти и ношение покрова силы его тогда выручили. Ведь в ту пору он не мог направлять излишки магии на развитие души из-за просевшего контроля, а поскольку без волевого направления энергия из источника пойдет туда, куда и задумано природой — в тело, в зависимости от приспособленности плоти результат мог быть разный: от внутренних повреждений до смерти. Опустошение позволяло отделаться только травмой, а не отойти в мир иной.
Незнание реалий нового мира в прошлом — не единственная причина, почему он целенаправленно не искал магов для поглощения. Увеличение силы принесло бы ему больше вреда, чем пользы. Лишь Гермиона из-за таланта стала его жертвой и то, малый объем ее источника почти никак на нем не сказался. А сейчас покров силы и ментальное моделирование боя помогут, если Гарри слегка перестарается и получит чуть больше магии, чем он сможет управлять. Но ключевое слово тут «слегка». И до этого лучше не доводить. Поскольку если Гарри резко и быстро увеличит резерв — для него это может закончиться летально.
Он поглотил фрау Клейн и Григоровича и теперь месяца три, а в идеале до лета, лучше не есть магов.
Устроив пленников в темнице на Мадагаскаре, Гарри посетил Катарину и провел с нею последнюю ночь, подарив на прощание золотой кулон за прекрасно проведенные дни — пришло время возвращаться в Хогвартс.
***
Дафна задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале: светлые волосы, завитые в кудри, спускались немного ниже плеч — новая прическа ей шла — вынесла она вердикт. Темно-синее платье в пол из бархата было ей велико: оно было куплено специально для Рождественского бала и принадлежало миссис Гринграсс, но так понравилось Дафне, что она решила его померить. Его цвет под стать ее глаз очень шел ей.
Дафна задержала взгляд на линии декольте и расстроенно вздохнула. По сравнению с Миллисентой, которая уже обладала выдающимися округлостями в свои четырнадцать лет, Дафна не могла чем-то похвастаться.
Гринграсс вздрогнула, когда резко открылась дверь и с громким ударом закрылась, впуская маленький метеор — младшую сестру Асторию.
— Даф, ты еще не собралась? — выпалила та и, скопировав осуждающее выражение матери, протянула: — Не хватало еще из-за тебя опоздать.
— Не мели чушь! — раздраженно поджала губы Дафна, отворачиваясь от зеркала. — Еще три часа до отбытия поезда.
— А я о чем говорю?! — картинно воскликнула Астория и плюхнулась на кровать, застеленную лавандового цвета покрывалом, подобранным в тон к стенам. — Забудешь что-то и заставишь бедных домовиков в последний момент облазить весь дом в поисках пропажи.
— Это было лишь раз, — слегка покраснела Дафна. — На первом курсе. И вообще, это твоя вина! — с этими словами, придерживая подол платья, она направилась к открытой двери, прятавшей забитое нарядами помещение, служившее ей шкафом. — Ты стащила мой зачарованный гребень, и даже не обмолвилась об этом, наблюдая, как я его искала, — ее голос немного приглушился, когда она стаскивала с себя наряд.
— Было забавно, — без раскаяния сообщила Астория, улыбаясь воспоминаниям, но поймав свое отражение в зеркале, нахмурилась и отвернулась, переведя взор на шторы темно-фиолетового цвета — она страшно завидовала сестре, унаследовавшей белокурые волосы матери, а ей, младшей, достались темно-коричневые от отца. «Словно грязь», — заявляла она матери. «Как темный шоколад», — поправляла ее миссис Гринграсс.
— Только тебе, — мрачно заявила Дафна, надевая белую блузку.
— Да ладно, это уже в прошлом, — махнула рукой Астория. — И ты уже мне отомстила за тот случай.
— Отомстила? — переспросила Дафна, застигая пуговицы. — Нет, я всего лишь зачаровала вещи от воришек. Не моя вина, что кто-то, — выразительно глянула на сестру, — позарился на чужое.
— Я, между прочим, целый час с ожогами промучилась. И это с зельем! — Астория немного помрачнела, вспоминая тот эпизод.
— Зато это пошло тебе на пользу, — с наигранной заботой произнесла Дафна. — Теперь мне не придется жить в страхе, что моя сестра вырастет уголовницей. Даже больше, я спасла отца и мать от позора иметь дочь-воришку.
— Ха-ха. Смешно, — без веселья в голосе протянула Астория. — И кто тебя такому заклинания научил?
— Хочешь отблагодарить? — поинтересовалась Дафна, натягивая юбку до колен через голову.
— С энтузиазмом, — соврала та.
— Ага, прям сейчас и расскажу, — ехидно улыбнулась Дафна и мысленно в который раз поблагодарила Поттера, научившего ее нужному проклятию, когда она в конце года пожаловалась на сестру.
— Ну, как хочешь, — подозрительно покладисто согласилась Астория.
— Та-ак, — протянула Дафна, накидывая мантию. — Что тебе нужно?
— Я хочу быть в свите Гарри Поттера! — выпалила она. — И ты, как моя сестра, должна дать мне хорошую характеристику.
Для Дафны не было секретом, как о них говорили другие в школе. Даже больше, она гордилась этим, ведь без преувеличения половина учащихся хотели бы оказаться на ее месте. Быть в свите Поттера — престижно.
— Еще чего! И не мечтай, — сразу же отказала Дафна. Про себя подивившись, что мелкая знает о том, как Гарри принимает новых людей в свой круг. Рекомендация от друзей занимала не последнее место при принятии им решения. Гринграсс, конечно, знала, что последнее слово будет за Поттером, даже если все будут против, и не протестовала против подобного. Для нее это было так же естественно, как и солнце, восходящее на востоке, а не, предположим, на западе. Однако Гарри всегда прислушивался к своему окружению, и те, насколько она знала, не смели ему лгать.
— Ну пожааалуйста, — заканючила Астория.
— Нет и точка!
— Тогда я расскажу Дэвиду Линчу, что ты в него влюбилась! — заявила сестрица и Дафна призвала всю свою выдержку, чтобы не кинуться на чертовку.
— Воображение у тебя отличное, — фыркнула она. — Мне даже завидно.
— И ничего я не придумала. Мне Ханна рассказала, — высунула язык Астория.
— Веди себя прилично, — строго произнесла Дафна, делая себе заметку укоротить чей-то длинный язык. Полгода назад она и вправду испытывала симпатию на грани влюбленности в Дэвида — тогда тот встречался с девушкой из Хаффлпаффа, но быстро с ней расстался, а недавно Дафна заметила взаимную симпатию Линча с Элисон, и чувства, так и не ставшие любовью, угасли сами по себе. — Леди не подобает так кривляться.
— Я расскажу ему, — проигнорировала замечание Дафны Астория. — И…
— А я расскажу Гарри, что он тебе не безразличен, — перебила сестру Дафна, не желая слушать, что та скажет.
— Ты так не сделаешь, — с ужасом прошептала Астория, считавшая ранее, что о ее чувствах никто не догадывается.
— Сделаю, если посмеешь что-то обо мне сболтнуть, — жестко сказала Дафна, закрывая дверцу гардероба.
— Да я просто пошутила, — пошла на попятную Астория. — У тебя совершенно нет чувства юмора.
— И кому-то не стоит об этом забывать, — посмотрела на себя в зеркало Дафна и, оставшись довольна своим внешним видом, она развернулась к сестре. — Кыш из моей комнаты! — зло сощурила глаза.
— Ну, Да-аф… — скорчила жалобную рожицу Астория.
— Я поговорю с Гарри… — начала Дафна, и видя счастье на лице сестры, мстительно добавила: — Если твое поведение изменится и мне больше не придется за тебя краснеть.
— Так нечестно, — буркнула Астория и с неохотой выдавила, встав с кровати: — Я изменюсь… — и уже тише на выходе. — Наверное…
Дафна глянула на закрывающуюся дверь и усмехнулась, поверив из всего сказанного сестрой только в «наверное».
…Несколько часов пролетели, как минуты, и Дафна, попрощавшись с родителями и отделавшись от Астории, быстро нашла своих друзей. Гарри, Дэвид, Элисон, Люсьен, Корвин, Эдриан и Седрик сидели в том же купе, в котором отправлялись на каникулы.
— Привет, Дафна, — очаровательно улыбнулся ей Гарри, сидя возле окна.
— Привет, — ответила Гринграсс и почувствовала странное, но приятное чувство, будто она вернулась домой.