Журавли с оторванными крыльями

Честь

К кисэн никто не пришел. Ни на первый день, ни на второй. Их провели в отдаленное крыло, что покрылось пылью от ненадобности. Старые двери с жутким скрипом разъехались, открывая взгляду несколько футонов со смятыми простынями, пол, покрытый вековой пылью и стопкой книг, на которой повисла паутина, в углу. Кисэн за спиной Шуги шумно вздохнули, прикрывая рот рукой. Момо вышел вперед, расталкивая братьев локтями, и тронул дернувшегося от неожиданной близости Шугу за локоть.

— Что мы будем делать, хен? — тихо спросил он, и его голос отразился от стен, что целую сотню лет не слышали человеческих речей.

Шуга посмотрел Момо в глаза, затем — на остальных младших братьев, что смотрели на него с надеждой, как дети смотрят на родителя, ища поддержки. Омега внутренне хмыкнул, отрываясь от братьев, гурьбой скопившихся за его спиной, и прошел вперед, вынуждая Момо ослабить хватку. Пыль осела на подошве его обуви, оставляя после себя чистые островки. Шуга поднял голову, окидывая взглядом расписные потолки, увитые паутиной, и вздохнул. Пылинки запрыгали в солнечном свете.

— Для начала подождем. Постелей хватит не всем, — сказал Шуга, насчитывая двенадцать кисэн и только девять постелей. — Придется спать по двое. Когда к нам придет… если к нам придет тот, кто отвечает за наше нахождение здесь, я попрошу у него еще. А пока — располагайтесь.

Кисэн прошли следом боязливо, словно котята, что только недавно были оторваны от кошки-мамы. Шуга поставил свой чемодан возле стопки с книгами, и, подняв самую верхнюю, сдул слой пыли. В его руках оказался грязно-бордовый переплет с пожелтевшим от старости срезом. «История Японии» черным выдавлено на обложке. Шуга провел по чернильным буквам большим пальцем, собирая остатки пыли.

— Было бы хорошо убраться, да? — рядом опустился на корточки Момо, обнимая свои колени.

Шуга мельком глянул на его грустную улыбку, и в голове всплыл солнечный день, когда трое стояли, обнявшись, а Шуга лишний. Старший кивнул, отложив книгу на место и оттряхнув руки от приставшей грязи. Он прислонился спиной к стене, наблюдая, как кисэн боязливо подходят к футонам, стряхивают пыль и решают, кто с кем будет спать. В их чемоданчиках, как и в чемодане Шуги — немногочисленные вещи, что позволили взять с собой.

— Хорошо, — соглашается Шуга, наконец. — Загон для животных, а не людей, — брезгливо говорит он, отталкиваясь от стены и вставая.