Monster in me

Your cockiness

Юнги не знает, что и как скажет Чонгуку. Не знает, стоит ли вообще говорить. Но одно омега знает точно — он не пойдет против Намджуна. Он не сможет. Пусть эта любовь больная и ненормальная, пусть альфа втоптал его в грязь, сломал привычный устой жизни, пусть он ему ничего не обещал и не предлагал — Юнги не предатель. Он не может подставить человека, которого любит, и пусть даже этот человек не отвечает взаимностью — Юнги Намджуна не предаст. Он честностью на честность отвечает, болью на боль и дальше по списку. Омега приоткрывает окно в такси и пытается прикурить, выходит с трудом. У Юнги руки трясутся от мысли, что можно смотреть в глаза Намджуну с его меткой на теле, с теми эмоциями в его руках, и даже когда его рядом нет — и врать ему, сливать что-то за его спиной. Это невозможно. Это не реальность Юнги. Он расплачивается за проезд и, еле передвигая ноги, словно на них повесили мешки с цементом, идет к подъезду друга. Чон открывает сразу. Юнги забывает, зачем приехал тут же, стоит увидеть бледное лицо Чона и темные круги под глазами. Мин еще с порога обеспокоено спрашивает, что случилось, и почему на нем нет лица. И Чонгук рассказывает. Делает наспех бутерброды и все рассказывает. Юнги на еду не смотрит, звенит ложкой в стакане с кофе и считает образовавшиеся на черной поверхности пузырьки. — Я не знал, что столько людей погибло, — Юнги почему-то трудно дышать, он делает пару глубоких вдохов, но в легкие кислород будто не поступает. — Восемь. Он убил восьмерых, — Чонгук взбирается ногами на стул и, обхватив их руками, смотрит на друга. — Я не знал, что Техен такой жестокий, — бесцветным голосом говорит Мин. — Он выполнял приказ Намджуна, — хмыкает Чон. — Ты сейчас защищаешь Техена? — Юнги впервые за последние минуты поднимает взгляд на друга. — А ты защищаешь Намджуна? — парирует Чонгук. Юнги нечем ответить. Он снова опускает голову и смотрит на стакан с так и не тронутым кофе. — Я не знаю, кто из них большее чудовище... Кто настоящий монстр... — обреченно вздыхает Чон. — Но одно я знаю точно — я люблю это чудовище, и я пойду с ним до конца. Да, мне страшно. Я столько часов только и делаю, что думаю, но я не брошу своего альфу. Особенно после того, как он признался. Он любит меня, — горько улыбается Чон. — Представь, он сказал мне это. Юнги проглатывает ком в горле, вымученно улыбается и умирает внутри. Кажется, Мин никогда не услышит эти три слова. От того, кого любит и к кому привязался, точно. От этой мысли хочется вскрыться. Намджун четко дал понять, что чувств нет. Он это подчеркнул еще раз, говоря об аборте. Юнги сжимается, обхватывает ладонью лицо и пытается сопротивляться той горькой обиде, разъедающей внутренности. Он не хочет от него детей. Мин детей тоже не хочет. Но он вырос, думая, что если двое любят друг друга, то они обязательно в какой-то момент будут хотеть и ребенка. Намджун не любит его. Все, что он хочет — это секс. Но даже несмотря на все это, Мин не воспринимает предательство. Не понимает его и не видит ему оправданий. — Останешься? — спрашивает Чонгук и вырывает Юнги из омута мыслей. — Да... Нет... Я пойду, — Мин слишком резко встает и опрокидывает остывший кофе. Чонгук сразу бросается к рулону салфеток и машинально вытирает лужицы на столе. — Ты просто так зашел? — не унимается Чон. — Да... Я мимо проезжал, решил зайти, — Юнги хватает куртку со спинки стула и натягивает на себя. — У тебя все нормально? — Чонгуку кажется, что он что-то упускает. Юнги какой-то потерянный, но что занимает его голову, друг не говорит. — Да, правда. Не беспокойся, — Мин фальшиво улыбается и идет к двери. «Не надо было идти к Чонгуку», — думает Мин уже дома, лежа на неразобранной постели. Сна ни в одном глазу, хотя на дворе уже второй час ночи. Голова омеги разрывается от мыслей, от всех «за» и «против», но придумать решение и как-то обойти эту сложную ситуацию — не выходит. Юнги ворочается, пару раз встает и идет курить, долго стоит у окна и смотрит в ночь. Но ничего не помогает. Просвета не видно. От своей беспомощности, от всего свалившегося на него за последние дни хочется выть. Хочется пойти к нему, все рассказать и попросить о помощи. Мин представляет, как он рассказывает Намджуну про Ли и про условия, которые тот ему ставит. Представляет, как, выслушав его, Намджун притянет его к себе, обнимет и пообещает решить все проблемы самому. Защитит Юнги и помилует его семью. Ведь он альфа, он сильный, и он все может. От этих мыслей, пусть даже и казавшихся нереальными, внутри разливается тепло. Омеге кажется, что так и будет. Юнги снова сворачивается в клубочек на кровати и снова уговаривает себя заснуть. Монстр опять приходит во сне. Но в этот раз он не рычит на Мина, но и в руки не идет. Сидит в углу и смотрит своими красными, полными боли глазами на омегу. Юнги спрашивает у него, что случилось, пытается подойти ближе, но монстр закрывает морду лапами и одним этим жестом останавливает омегу. Юнги просыпается абсолютно разбитым. Думать и размышлять себе запрещает. Он уже решил, что сделает. Омега идет в душ, легко завтракает и звонит Техену. Узнает у него, что Намджун у себя в офисе, и вызывает такси. Юнги все ему расскажет. Он не будет его предавать. Да, Ким Намджун не любит его, и он и не обязан любить. Но он всегда был с ним честен, он никогда ничего ему не обещал. Намджун избавится от Ли, а Юнги будет просить его не трогать семью. И он не тронет.