Monster in me

Your obsession

Чжун всю ночь говорит с Ши Хеком. Юнги знает, что родители не спят: и по голосам, доносящимся из их спальни, и по тому, как часто отец спускается курить. Мин тоже не спит. Нервничает. Хочет узнать, что такого происходит в родительской спальне, и даже решается подслушать. Оказывается, он не первый, кто до этого додумался. Перед дверью в родительскую спальню, он застает стоящего на коленях Джина. Мин еле успевает отбежать в конец коридора и, наконец-то, рассмеяться от души, не рискнув при этом быть услышанным родителями. Джин доползает до брата через минуту и тоже буквально катится по полу со смеху от нелепости ситуации. Потом омеги, так и не сказав друг другу ни слова, идут каждый в свою комнату. Бессонная ночь, потраченная на попытки подслушать родителей, приводит к тому, что Юнги просыпается на следующий день только к полудню. На так и не выключенном с ночи экране телевизора Юнги видит отца, стоящего на трибуне, и красную бегущую строку об отставке. Мин как есть, в пижамных штанах и не умытый, бежит вниз и застает всю семью в сборе. В восемь часов утра президент объявил о своей отставке в прямом эфире национального телевидения. Временное исполнение его обязанностей переложено на вице-президента. Досрочные выборы нового президента назначены через месяц. Юнги слышит это все от Ши Хека. Омега не в силах даже открыть рот и что-то сказать. Он просто опускается в кресло напротив родителей. Джин сидит справа от брата и изучает свои ногти. На Чжуне лица нет. Юнги знает, как отец мечтал об этой должности, как много усилий он потратил на благосостояние страны и своего народа, и Мин его понимает. Он даже представить боится, насколько ему сейчас тяжело. Но отставка — не единственная новость, которую узнает Юнги. Все движимое и недвижимое имущество, приобретенное семьей Мин за все время президентства Чжуна, переходит государству. Более того, отцу грозит от четырнадцати до двадцати лет за хищение госимущества. Юнги слушает все, что ему говорят, и не верит. Чжун всегда был идеалом альфы в глазах Юнги. Омега уверен, что его отец самый честный и самый правильный правитель в мире. Это же Чжун — по-другому он и не умеет. А сейчас отец смотрит на свои руки и, не поднимая взгляда, рассказывает, сколько миллионов он взял из казны на борьбу с картелем и на предстоящую войну. Ему эти деньги не простят, потому что явной угрозы государственности не было, значит, трата такой огромной суммы из бюджета незаконна и, более того, не санкционирована. Чжун провел все последние операции без заседания правительства и ни у кого фактически ничего не спрашивал. Так в один день Чжун лишился не только президентского кресла и имущества, но и самого главного — своей свободы. За Чжуном могут прийти с минуты на минуту, и вроде бы надо начать собирать свои вещи, так как особняк первый в списке имущества, которое перейдет государству, но семья сидит и молчит. Тишину прерывают только всхлипывания Ши Хека и Джин, повторяющий без остановки, что теперь они нищие. Юнги на самом деле плевать. Деньги никогда не были для него важными, скорее, от них всегда много проблем. Но Мину тяжело осознавать, что имидж отца в его глазах треснул, а еще, несмотря на это, тяжело от мысли, что отец сейчас сидит таким сломленным. Юнги не представляет отца за решеткой. Он гонит эту мысль и все равно надеется, что Чжун что-то придумает, и что его оправдают. Он тратил эти деньги не на виллы и машины, не перенаправлял их на свои заграничные счета — он старался ради государства, а сейчас сядет, так и не понятый никем. Юнги не пытается оправдать отца. Уже нет. Он прекрасно знает и понимает, что Чжуну надо было вовремя остановиться. Что нельзя было быть настолько уверенным, что справишься с тем, с кем до тебя никто не мог справиться. Сейчас Юнги это знает. Он знает, кто такой Ким Намджун. Он видел Монстра. Он жил с ним. И Юнги знает, что против него лучше не идти. Что в очередной раз доказал теперь и Чжун, жаль, что такой большой ценой. Юнги слышит шум во дворе, но подойти к окну отец не разрешает. Двор особняка полон журналистов, требующих от уже бывшего президента выйти и прокомментировать ситуацию. Но Чжун от всех интервью отказывается. Он считает, что все утром сказал в ходе своего заявления. К обеду дом заполоняют люди из следственного комитета, и у кое-как державшегося до этого Ши Хека начинается истерика. Чжуна собираются посадить в СИЗО до суда, который назначен через месяц. Ши Хек не отпускает мужа, держит его за руку и требует «справедливости». Джин кое-как оттаскивает папу от Чжуна. Юнги стоит в сторонке и давится своими слезами. Больно за отца, за папу, вообще больно. Юнги никогда не думал и — пусть даже вину Чжуна докажут — не будет думать, что он сын преступника. Он сын Мин Дэ Чжуна. Самого честного и лучшего отца в мире. Мин подходит к отцу, обнимает и слушает, как тот повторяет, что «все будет хорошо». Чжун обещает сыну, что выберется, просит его быть сильным и следить за здоровьем папы. Даже улыбается, пытается приободрить семью, будто в тюрьму пойдет не он, а они. После короткой церемонии прощания с семьей, так как по закону в течение месяца он сможет видеться только с адвокатом, Чжуна уводят. Наступает зловещая, давящая тишина. Джин уходит к себе собирать вещи, а Юнги так и сидит напротив уставившегося в пустоту перед собой Ши Хека. В течение двух дней семья Юнги освобождает особняк. Ши Хек выставляет на продажу квартиру в центре, рассчитывая этими деньгами хотя бы первое время оплачивать адвоката. Сами они переезжают в трехкомнатную квартиру в пригороде, где Юнги и родился. Хорошо, что тогда, не поддавшись на уговоры Ши Хека, Чжун эту квартиру, как память о прошлом, не продал. Так как счета всех членов семьи до суда заморожены, у Ши Хека на руках почти нет наличных. Еще пара дней уходит на продажу квартиры и поиски адвоката. Ши Хек не врет, он нанимает лучшего адвоката страны, и, соответственно, за свои услуги этот адвокат берет сумму по нулям равную буквам в его имени и фамилии вместе взятых. Юнги был только за, он хотел вытащить отца из тюрьмы, он хотел хотя бы ощутимо скостить срок, угрожающий Чжуну. Джин же вел себя, как и всегда: как эгоистичная, не думающая ни о ком, кроме себя, омега. Он все причитал, что они нищие, что его друзья его не поймут, а когда Ши Хек сказал, что если понадобится, то продаст его украшения и дизайнерские вещи, Джин вообще приуныл и в знак протеста двое суток не покидал спальню. Юнги продавать было нечего. Его машину и так забрали судебные приставы. Мин не был любителем украшений, поэтому все, что у него осталось, это подаренные отцом дорогие часы. Их он решил продать только в случае крайней необходимости. Пока, правда, на такие экстренные меры идти не приходилось. После того, как шок отпустил, жизнь понемногу стала возвращаться в нормальное, насколько это возможно при таких обстоятельствах, русло. Новости в квартире принципиально никто не включает и не смотрит. Любимец прессы Чжун за пару часов превратился чуть ли не во врага человечества, и ни у кого из членов семьи нет желания смотреть на то, как очередной возомнивший себя журналистом пацан поливает грязью главу семейства. Ши Хек почти весь день пропадал в офисе адвоката, а Джин или ныл, что все плохо, или тратил последние свои деньги в кофейнях со своими друзьями. Юнги, устав от последних событий, навалившихся на них, с удовольствием принял предложение Кайла провести эти выходные с ними за городом. Для Тэяна, по словам альфы, это будет последний выезд за город до родов, и омега настаивает на присутствии Мина, обосновывая это тем, что соскучился. Юнги ни на секунду не жалеет, что согласился. Он много и вкусно ест на природе, слушает интересные рассказы Тэяна о его прошлом и с удовольствием наблюдает за тем, как трепетно эта пара относится друг к другу. Домой Мин возвращается утром понедельника и застает перед своим подъездом дорогой спортивный автомобиль. Юнги замирает перед авто, боится, что это может быть тот, о ком он подумал, но потом вспоминает, что Намджун не особый любитель таких авто. Альфа предпочитает люксовую классику. Подавив секундный приступ паники, Мин поднимается наверх и застает перед своей дверью Чонгука. Они несколько секунд стоят друг напротив друга, и Чон не выдерживает первым: подходит, притягивает Юнги к себе и крепко обнимает. Мин не сдерживается и обнимает в ответ. Юнги, на самом деле, рад Чонгуку, как никому другому. Он скучал по другу, и, несмотря на все прошлые обиды, этот омега — единственный человек в мире, которого Мин хочет видеть всегда. Чон требует поговорить, а в дом его приглашать Юнги не хочет, обосновывая тем, что квартира маленькая, и одним им остаться не дадут. Тогда Чонгук тащит его вниз к машине и обещает накормить завтраком. Юнги сопротивляется идее поехать в кофейню, так как он с дороги и мечтает о душе и свежей одежде. Тогда Чон решает отвезти его к себе, тут уже Юнги ничего придумать не может. — Отличная тачка, наконец-то у тебя вкус появился, — смеется Юнги, пока Чонгук выруливает на дорогу. — Это вкус Техена, а не мой. А вообще, моя бывшая тачка была лучше. Просто ему я это сказать не могу, обидится, — говорит Чон. По дороге омеги делятся последними новостями. Чонгук рассказывает, что приехал еще в субботу, но Джин сказал, что Юнги не будет до понедельника. Чонгук аккуратно интересуется самочувствием друга, старается не упоминать о Намджуне. На вопрос Мина, как Чонгук сбежал от Техена, омега сказал, что альфа сам его отпустил. «Мол, после отставки и фактического поражения ни Юнги, ни его семья угрозу моему мальчику не представляют», — пытается скопировать тон своего альфы Чон, чем смешит друга. Зайдя в квартиру, Юнги первым делом идет в душ, потом, сидя на кухне и кутаясь в огромную толстовку Чонгука, он пьет кофе и ждет, когда друг сделает ему обещанный сэндвич. — Он ведь не обижает тебя? — вдруг спрашивает Мин и вызывает улыбку у младшего. — Нет. Зато я его обижаю и притом постоянно, — смеется Чонгук. — Он уже два месяца просит, чтобы я переехал к нему, а я никак не решусь, — Чонгук кладет тарелку с сэндвичем перед другом и достает миску салата. — Почему? Вы же и так почти живете вместе, — искренне не понимает Юнги. — Не знаю. Мне страшно. Я же раньше ни с кем не жил, — уныло говорит Чон. — Ты любишь его? — Юнги откладывает сэндвич в сторону. Чонгук кивает. — Он тебя любит? — Чонгук снова кивает. — Тогда кончай ломать комедию и переезжай. На тебе его метка, в конце концов! — злится Мин. — На тебе тоже! — резко выговаривает Чон и осекается. — Прости. — Все нормально, — Юнги усиленно изображает улыбку. — Метку я не добровольно получил, в отличие от тебя. И переехать мне предлагали только как шлюхе. Так что не сравнивай больше. — Прости. Я иногда говорю и не думаю. Давай не обо мне. Я хочу помочь тебе. Правда, не знаю чем, но очень хочу. Ты просто скажи, пожалуйста, больше не закрывайся. Я проебался, как друг, я знаю. Но я хочу исправиться, — Чонгук говорит быстро-быстро, словно боится не успеть. — Эй, — Мин прерывает его и накрывает ладонью его руку. — Все нормально. Мне ничего не нужно. Честно. — Врешь же. Опять ты не говоришь, — сокрушается Чон. — Вы же обанкротились, вся страна это знает. Может, я хоть деньгами помогу? — Мы продали квартиру в центре, и на адвоката пока деньги есть, а так острой необходимости нет. Не переживай, — мягко улыбается ему Мин. — У меня огромных денег и нет, но я могу достать, только скажи мне. Обещаешь? — спрашивает Чонгук. — Нет. Тебе я не скажу. Ты возьмешь у Техена, а мне его деньги не нужны. Извини, малыш, но это слишком, — серьезно говорит Юнги, и Чон понимает, что лучше согласиться. — Я очень не хотел о нем говорить, но не спрошу — умру, — Чон мнется, пытается подобрать правильные слова. — Но Намджун... У вас с ним вообще что происходит? Ты же любил его, кажется. — Ничего не происходит. Он мое прошлое, которое, к сожалению, резко не вырвешь и не сотрешь, — Юнги достает сигарету из пачки и закуривает. О Намджуне думать сложно, а говорить — почти невозможно. Он стоит поперек горла и не проходит. Не вдохнуть, не выдохнуть. — Я не знаю, что это. Не знаю, вообще любовь ли. Но я не могу без него, и я не могу с ним. Это словно проклятие. Не знаю, что тебе сказать, так как себе еще ответа не дал. Одно я знаю точно — чем он дальше, тем лучше. — Оставайся сегодня у меня, — просит Чонгук. — А Техен? — удивленно спрашивает Мин. — У Техена пентхаус в центре, на улице ночевать не придется, — говорит омега и убирает со стола. Они вместе едут в маркет за продуктами, готовят обед, потом долго рубятся в приставку и сплетничают. Под вечер Чонгук достает припрятанную Техеном бутылку виски, и, распив ее за душевными разговорами и кое-как добравшись до постели, омеги засыпают.